ОСКОРБИТЕЛЬНАЯ ДЛЯ РОССИИ КАМПАНИЯ

Корреспондент АЕН Александр Локшин побеседовал с бывшим секретарем ЦК, главным идеологом перестройки Александром Николаевичем Яковлевым об антисемитизме в России.

- Александр Николаевич, Вы только что возвратились из Турина, где прошла встреча государственных деятелей и лидеров оппозиции государств бывшего Восточного блока и стран Запада. Событие было посвящено двадцатилетию с начала перестройки в Советском Союзе. Средства массовой информации у нас мало сообщали об этой встрече.

- Наши средства информации очень четко отслеживают отношение руководства к вопросу. На встречу приехало много известных политиков. Выступали Гельмут Коль, Андреотти, Ярузельский, Валенса. Была профессура из многих европейских стран и Соединенных Штатов, в их числе такая значительная фигура, как Ричард Пайпс. Был Рифкинд - бывший министр иностранных дел Великобритании. Но многие ораторы попытались уйти от оценки современного положения. Практически не был поставлен вопрос: «Ну и что из тех самых событий следует?». Но были и интересные выступления. Например, у Елены Боннэр, Григория Явлинского.

- Вы тоже выступали?

- Да. Среди того, что нам удалость сделать в удивительно короткие сроки, я назвал прекращение политических преследований и государственного антисемитизма.

- Расскажите, пожалуйста, об этом подробнее.

- Вы знаете, что никаких постановлений, в которых говорилось бы, что необходимо покончить с государственным антисемитизмом, естественно, не было. Тогдашний состав Политбюро и не признавал существования антисемитизма. Про себя многие из них, правда, так и оставались антисемитами. Уж это я точно знаю. Мы ликвидировали представительство спецслужб по этой части в университетах и министерствах. Имевшиеся прежде квоты были сняты, негласные процентные нормы тоже. И с того времени, если выносилась на политбюро кандидатура еврейской национальности, антисемиты уже стеснялись выступать откровенно против. Что раньше происходило, когда начинали обвинять в антисемитизме? Ответы были такими: «Ну как же? А у нас Менделевич в МИДе» «Ну какой же антисемитизм? У нас Дымшиц зампред Совмина». А они были по духу такими же евреями, как я эфиоп. Вот это как раз и кончилось! Многое шло от нашего настроя. Горбачев любил шутить на еврейские темы, но антисемитом он не был. Ему это было чуждо. Антисемиты же сволочной народ. Они остерегались даже и анекдотов, но свое нутро-то не скроешь.

- Но этот акт не был одномоментным.

- Нет, конечно. Но я не думаю, что сегодня есть государственный антисемитизм. Из историй с Гусинским и Ходорковским у меня не складывается такого впечатления. Но бытовой антисемитизм стал безобразным, отвратительным. Издаются откровенно антисемитские фашистские газеты. Власть ничего не делает. А суды особенно безобразно себя ведут. Корчагину год условно дали. Это значит, что ему хотели сказать: «Парень, давай снова!» Ведь это поощрительный приговор. В судах, к сожалению, эти настроения сохраняются. И стыдно за все это. Недавно президент сказал слово «стыдно». Правильно, стыдно.

- Как проходила Ваша работа на посту председателя комиссии по реабилитации жертв политических репрессий, нужно ли было повторно реабилитировать членов Еврейского антифашистского комитета. Ведь реабилитация ЕАК прошла еще в 1955 году?

- Сложно все это проходило. Но дело в том, что они не были реабилитированы в 1955 году. Они были амнистированы. Даже Хрущев заявлял: «Ну как же, враги, конечно, были. Но зачем расстреливать? Ну, посадили бы на десять-пятнадцать лет. И хватило бы». Даже у него такие настроения были. Поэтому пришлось принять решение о реабилитации.

- Весной 1988 года по Москве и другим крупным городам поползли слухи о готовящихся еврейских погромах, которые связывали с обществом «Память». Кто стоял за теми событиями, кем и как создавалась «Память», ставшая орудием самых оголтелых фашистских сил?

- Инициатива исходила от спецслужб. Общество «Память» было создано в Московском Энергетическом или Авиационном институте, уже точно не помню, как организация восстановления памятников истории и культуры. Причем там не подчеркивалось, что речь идет именно о русских памятниках. Кому-то из ушлых ребят в КГБ пришла идея направить туда своего агента и превратить эту организацию в общество определенной направленности. Этим агентом стал Дмитрий Васильев - фотограф газеты «Комсомольская правда». Он стал выполнять эту демагогическую провокаторскую роль. В институте увидели, что Васильев и его группа повели дело к шовинизму, антисемитизму и прикрыли эту лавочку. Но его не оставили без внимания. Дали четырехкомнатную квартиру. Он обставил ее иконами и всякой иной церковной утварью и стал вокруг себя собирать людей. Если Вы помните, основной огонь их «критики» был направлен против меня: и листовки, и выпады, и тому подобное. Я это все терпел, терпел. А потом позвонил тогдашнему председателю КГБ Чебрикову, прочел ему последнюю листовку и говорю: «Там и уши торчат какие-то нехорошие». Он все понял и рассказал мне всю эту историю. Кстати, Чебриков из всех председателей был наиболее порядочным. И он членов «Памяти» расколол на шестнадцать частей, а Васильева они малость припугнули и отказались от его услуг. Он стал действовать самостоятельно, но не с тем, как прежде, размахом. Два года назад, незадолго до смерти, Васильев подал на меня в суд, обвиняя в том, что я будто бы назвал его «фашистом». Ну,   Б-г  с ним. Эта «Память» ушла, но пришли другие. Более агрессивные и более опасные. Меня это очень беспокоит. Налицо зарождение фашистской угрозы в России.

- Расскажите, пожалуйста, о работе возглавляемого Вами фонда «Демократия».

- Когда я остался без работы и новым властям мои советы оказались не нужны, то организовал такой фонд и стал издавать сборники ранее засекреченных документов. Это и есть вторая история России. Я, кстати, удивлен, что в Израиле это начинание не встретило поддержки, там живет еще много людей, связанных с событиями, которые нашли отражение в этих материалах. Я издал пока сорок два тома. Сейчас выйдут такие тома, как «Депортированные народы», «Сталин и космополитизм. 1945-1953 гг. Документы Агитпропа ЦК», готовится к печати «Государственный антисемитизм в СССР от начала до кульминации 1938-1953 гг.» Их названия говорят сами за себя. Сейчас идет разговор о подготовке тома о погромах в годы гражданской войны. У меня в плане пятнадцать - шестнадцать томов неизвестных в прошлом секретных документов. Денег государство не дает. Документы придерживает. Нападок много. Опровергают Катынь (убийство НКВД польских офицеров в 1940 году). Называют «мерзавцами» и меня, и Горбачева. Но пока жив, буду это дело продолжать. Издавать документы и представлять подлинную историю нашей страны.

- Как, по Вашему мнению, появилось «письмо депутатов» и почему оно появилось именно сейчас?

- Понимаете, какая штука. Мы говорим, что с государственным антисемитизмом «покончено», а это «письмо» меняет угол зрения. Значит, все это возрождается? Как-никак думцы - это государственные люди. Да еще представители народа. Антисемиты все-таки сумели развернуть эту поганую, оскорбительную для России, кампанию. Хотя я не думаю, что это идет с самых верхов.

- Вы считаете, что это была инициатива самих думцев?

- Может быть, и не собственная, но и не путинская. Он не антисемит. У меня к нему много всего другого, но только не это. Этих людей надо было решением думы лишить парламентской неприкосновенности. И отдать под суд. Но этого сделано не было. Потому что людей, сочувствующих этим настроениям, в Думе полно. А несочувствующих мало. Когда Макашова пригласили на передачу «Барьер», тот распоясался. Видимо, Соловьев не ожидал, что в истерику этот Макашов впадет от ненависти. Это уже не идеология, а болезнь. А его оппонент - космонавт Леонов - мужик вполне вменяемый, но он настолько растерялся, что у него аргументы все выбило. Это бывает так, от нахалов.