ЕВРЕЙСКИЙ ФРЕЙЛЕХС ПОД ИРЛАНДСКУЮ ДЖИГУ

ДЖОНАТАН УИЛСОН

16 июня 1904 года самый известный еврей Дублина, 38-летний Леопольд Блюм, вымышленный Джеймсом Джойсом, блуждал по городу, подобно Одиссею. «Идеал равенства и справедливости не чужд еврейской религии. Но все зависит от тактики, применяемой для его достижения. Мы хотим работать путем воспитания и просвещения народа, а вы — при помощи меча» — таково было кредо героя «Улисса», одного из величайших романов прошлого века. После многочисленных приключений, происходивших больше в его голове, чем на самом деле, Блюм все-таки вернулся домой.

В 2004-  м  поклонники Джойса широко отметили столетие одиссеи Леопольда Блюма — в костюмах, с театрализованным представлением и выпивкой. Вершиной праздника стал великолепный завтрак на десять тысяч персон на улице О’Коннел, главной магистрали Дублина. Впрочем, для современных Леопольдов Блюмов, реальных евреев этого чрезвычайно католического города, все это больше походило на Судный день.

За восемь лет с крошечной еврейской общиной произошло чудо: она выросла почти в два раза и насчитывает около 1800 человек. Но это чудо фактически — иллюзия. Оживление ирландской экономики привлекло в страну временное население — иностранных рабочих, включая несколько сотен израильтян, работающих в области информационных технологий. Но среди тех, кто пустил в Ирландии глубокие корни, преобладают пожилые, а молодежь продолжает уезжать.

Евреи исчезают во всей Европе, их численность уменьшилась почти вдвое — с 4-х миллионов в 1946 году до 2,5 миллиона сегодня. Причины — эмиграция, смешанные браки и низкая рождаемость. Возможно, Ирландия будет первой из западноевропейских стран, которая потеряет свою еврейскую общину целиком.

Карл Нелькин, 43-летний дублинский еврей, юридический консультант по вопросам авиации, рекламирует Ирландию как страну, где евреи могут жить. Как он сам сказал за утренним чаем, «он единственный в этом обществе, кто смотрит в будущее с оптимизмом». По схемам Нелькина и при поддержке влиятельных еврейских кругов запущены рекламные кампании в Южной Африке и Аргентине. Он признает, что они «принесли не слишком много плодов», но надеется, что евреи, «временно» находящиеся сейчас в Ирландии, полюбят эту страну и останутся. В прошлом году в Корке, где еврейское население можно перечесть по пальцам, на празднование Хануки пришли более ста человек. Предки большинства ирландских евреев приехали из Литвы главным образом в последнее десятилетие XIX века и останавливались в Корке на ночь или попадали сюда из-за недобросовестных паромщиков, которые высаживали здесь своих пассажиров, говоря, что они прибыли в Нью-Йорк.

Юрист и общественный деятель, Нелькин также подрабатывает в качестве профессионального кантора и певца. Недавно вышел его первый компакт-диск «Ирландское сердце — еврейская душа». В сборнике 14 песен: 7 взято из репертуара еврейского театра, включая «Янкеле» и «Дос Пинтеле Ид», и 7 традиционных ирландских песен, и все это под аккомпанемент местных музыкантов, играющих на ирландских волынках.

Человек, сфотографировавший Нелькина для обложки его компакт-диска, — Эдмонд Росс, красивый, с мягкими чертами и мягким голосом 62-летний дублинский еврей (изначально его фамилия была Ростовский), владелец процветающей фотостудии на Графтон-стрит. Я встретился с Россом, когда он завтракал двумя кусочками мацы. Бизнес Росса долгое время зависел от еврейской клиентуры. «Я раньше снимал много свадеб, — поведал он, вспоминая о расцвете еврейского бизнеса в 60–х, — но сейчас — в год одну свадьбу и одну бар-мицву». Когда я упомянул о всплеске роста еврейского населения, он отреагировал недоверчиво: «Что? Никогда об этом не слышал! Молодежь продолжает уезжать». Для Росса Ирландия всю жизнь была в высшей степени терпимой страной, подходящей для жизни и воспитания детей. «Я ни разу не сталкивался с антисемитизмом, сколько живу в Ирландии», — утверждает Росс. Того же мнения и Стэнли Бачалтер, 82-летний доктор, который до сих пор имеет практику в Норд Сайд. Отец Бачалтера — один из основателей первого в городе Эдмондстоунского гольф-клуба, большинство членов которого составляли евреи. Сокращение еврейской общины четко отражено на табличках с именами прошлых капитанов клуба: Фельдман, Вольф, Левин и Финкель в последние годы уступили место Фицджералду, О’Конеллу и О’Каллагану.

Старшие члены еврейской общины смирились с ее исчезновением. «Это будет очень грустно, но, похоже, что так и будет», — сказал Росс. Хотя Бачалтер, с задумчивостью, которая, казалось, соответствовала приглушенной зелени полей для гольфа в Эдмондстоуне, сказал мне: «Евреи в Дублине процветают, это прекрасное место для жизни».

Лаура Уэлдон, координатор Дня столетия Блюма, согласна с этим. Американка, изучавшая Джеймса Джойса в Колумбийском университете и получившая степень магистра в Гарварде, она предполагает надолго обосноваться в Дублине со своими двумя молодыми сыновьями. Г-жа Уэлдон уверена, что, подобно Леопольду Блюму, ее еврейство в Дублине — в образе жизни, который был бы невероятен в Нью-Йорке, где она работала финансовым директором компании по продаже раритетных книг. «В Штатах меня никогда бы не представили «Лаура — координатор Еврейского фестиваля», — говорит она.

Так или иначе, но при всем присущем ему безразличии к крошечному еврейскому меньшинству, католическое большинство сумело за эти годы выбрать двух еврейских мэров Дублина: Роберта Бриско в 1956 и 1961 гг. и его сына Бена в 1988- м . Евреи были ранее представлены и в парламенте, хотя в настоящее время их там нет.

Однако в отношениях Ирландии с ее еврейским населением не обошлось без темных пятен. В 1904- м  в Лимерике горожане, вдохновленные священником-антисемитом, преподобным Джоном Кригом, избивали евреев на улице, разрушали еврейские дома, объявили бойкот еврейским магазинам. Не случайно в «Улиссе» гражданин, который бросает вызов Блюму в пабе вопросом: «Какой ты национальности?» и потом угрожает «размозжить голову этому жиду», разносит радикальную националистическую газету «Объединенный ирландец», напечатавшую одобрительные отзывы о погроме. Еще более весомый ущерб еврейскому населению нанесло полное безразличие премьер-министра Имона де Валера к судьбе еврейских беженцев во время Второй мировой войны, когда он проводил жесткую политику закрытых дверей. Но большинство ирландцев-неевреев расценивают погром и такую политику как отклонение от нормы. В минувшем году Ирландия на Генеральной Ассамблее ООН настояла на принятии решения, осуждающего антисемитизм. Ирландия помогла созвать первый семинар по антисемитизму в истории ЕС совместно с Европейским еврейским конгрессом и Конгрессом европейских раввинов.

Но есть и один отколовшийся голос. Он принадлежит профессору Ронит Лентин, уроженке Хайфы, координатору курса по изучению этнических особенностей в «Тринити колледже». Уже более 25 лет она — искренний борец за права меньшинств, иммигрантов и иностранных рабочих в Ирландии. Профессор Лентин часто получает полные ненависти антисемитские послания и полагает, что ее личный опыт не так уж необычен. Мы сидели в ее маленьком офисе, выходящем на тихий переулок за Банком Ирландии. Ронит недавно получила огорчившее ее анонимное письмо: «Если тебе не нравится, как мы обращаемся с беженцами, почему бы тебе не убраться в более подходящее место?» Предыдущая открытка с текстом «Смотри в оба, Ронит, настанет и наш час!» пришла после выступления по радио, в котором она осудила приглашение отрицателю Катастрофы Дэвиду Ирвингу выступить в Ирландии. «Это тревожит, ибо вы не можете стать ирландцем на самом деле, — сетует профессор Лентин. — Меня приняли во многих отношениях, и все же я всегда буду «другая». Ронит Лентин считает, что государство ответственно за это больше, чем отдельные антисемиты. Ронит сравнивает ограничения на иммиграцию из стран, не входящих в ЕС, с прежним отказом страны принимать еврейских беженцев во время Холокоста. Жесткую точку зрения профессора разделяют далеко не все евреи Дублина, но многие признают, что в ней есть разумное зерно.

Трудность в «становлении ирландцев» открылась мне в ходе семинара «Джойс, Блюм и евреи». Ведущим оказался мой старый знакомый дублинец Джеральд Дэвис. В свои шестьдесят Дэвис — художник и владелец галереи — проводил парады в День Блюма. Много лет назад я спросил его, что он чувствует в связи с возможным исчезновением ирландско-еврейской общины. Он ответил: «Я не могу это выразить» — и выразился... непечатно!

Аудитория Дэвиса — всего один мужчина и около 30 женщин, главным образом средних лет, как оказалось, не очень интересовались Джойсом и Блюмом, но они действительно хотели поговорить о местных евреях. Атмосфера была дружественная и было ясно, что Дэвиса любят. Однако вопросы иногда были странными для американских ушей: считают ли себя дублинцами дублинские евреи? «Я родился здесь, — сказал Дэвис, — так что, конечно, считаю». Что такого сделали евреи, что им приходится так много страдать? Подоплека была ясна: они, должно быть, что-то сделали. Дальше пошли анекдоты о доброте еврейских работодателей в старые времена и истории о коробейниках и ростовщиках, надувающих простых людей «еженедельно» или по плану рассрочки, которые, будь они евреи или нет, были известны как «жиды». Дэвису ответили бурными аплодисментами, когда он подвел итоги Дня Блюма: «Это в духе ирландского чувства юмора — отмечать праздник еврея, который никогда не существовал и вообще не был евреем». (Мать Блюма не была еврейкой, и Блюм, никогда не делавший обрезание, дважды крестился: один раз как протестант и еще раз как католик.) «Евреи здесь — лелеемое меньшинство» — говорит Дэвис без иронии. Лелеемое или нет, но, несмотря на все усилия Карла Нелькина увеличить общину, 80% еврейской молодежи оставили страну. Они сделали это скорее по культурным, чем по экономическим причинам, желая жить там, где быть евреем — «нормально».

Будет ли Ирландия тосковать без своей еврейской общины? Муж Ронит Лентин, 70-летний Луис, уроженец Лимерика, режиссер-документалист, семья которого живет в Ирландии больше века, говорит с грустью: «Я не думаю, что они тосковали бы без нас хоть минуту, если бы мы уехали или вообще никогда здесь не появлялись». Луис Лентин внес важный вклад в ирландскую культуру, ставя пьесы и снимая фильмы, посвященные ирландским проблемам. Тем не менее в последнее время его настигает почти неописуемое чувство, которое его жена называет «быть другим». «Я — ирландец, потому что я здесь живу, — говорит он, — но я не ирландец». Он вспоминает поворотный момент, когда много лет назад в беседе с другом и коллегой в телестудии услышал: «Ты никак не можешь это понять, — сказал тот, абсолютно без враждебности, говоря о пьесе, над которой они работали. — Ты не ирландец, ты — еврей».

Однажды весенним утром, когда накрапывал дождь и цвели нарциссы на улице Стефенс Грин, я прогуливался мимо красивой старой синагоги Аделаид Роад, которая была секуляризирована четыре года назад, и дальше по Нижней Кланбрассил стрит, где до 2001-го находился последний кошерный мясной магазин в Дублине, который закрыли вскоре после смерти его владелицы Байлы Эрлич. Почти десять лет назад я в этом магазине спросил у Эрлич, крошечной, похожей на птицу женщины в больших бифокальных очках, что она думает обо всей этой суете вокруг Дня Блюма? В конце концов, ее небольшой магазин колбас находился недалеко от Кланбрассил, 52 — этот дом Джойс выбрал местом рождения Блюма. «Блюмы? — переспросила она. — Они жили на этой улице и никогда мне не нравились».