СОФЬЯ ДУБНОВА-ЭРЛИХ

Вот уже около полугода я готовлю к печати уникальное издание — антологию «Киев. Русская поэзия. XX век». Полгода — срок непосредственной подготовки,   а  собирание материала продолжалось (и продолжается) в течение многих лет.

Работа над подобным изданием чем-то напоминает археологическую экспедицию — то же медленное, скрупулезное углубление «в породу», разработки культурных пластов, где на каждом шагу подстерегает неожиданное открытие. С одной из таких находок мне хочется познакомить читателей.

Имя замечательного еврейского историка С.М.Дубнова, конечно же, в представлении не нуждается.  А  вот о его дочери и ее жизни знают очень немногие, хотя ей судьбой был отпущен целый век (1885–1986), и это столетие насыщено интереснейшими событиями и встречами.

Дебют Софьи Дубновой-Эрлих, известной в эмигрантских кругах поэтессы, состоялся еще в 1910 году в самом популярном в то время литературном журнале «Аполлон»,  а  первая книга стихотворений «Осенняя свирель» (1911) получила высокую оценку таких мэтров, как Валерий Брюсов и Николай Гумилев. К гумилевскому «Цеху Поэтов» и примкнула молодая поэтесса. В 1918 году в Петрограде вышел в свет второй сборник Софьи Дубновой «Мать». Вскоре после этого поэтесса эмигрировала из России. Жила в Европе,  а  затем переехала в США.

Стихотворения продолжала писать на протяжении всей жизни, но долгое время не печаталась. Лишь в 1948 году несколько ее стихотворений появились в коллективном сборнике «Эстафета» (Париж).  А  четверть века спустя в Нью-Йорке вышла из печати итоговая книга «Стихи разных лет» (1973). Уже после смерти поэтессы в журнале «Время и мы» были опубликованы ее воспоминания о Николае Гумилеве.

Трагедия Холокоста глубокой болью отозвалась в душе Софьи Дубновой, никогда не забывавшей о своем происхождении. Так появился своеобразный, писавшийся в течение многих лет поэтический цикл, где поэтесса пытается философски осмыслить судьбу своего народа. Представляем на суд читателей несколько стихотворений из этого цикла.

ГЕТТО

Здесь когда-то трудились, плакали,
Разрывали путы тоски.
На прилавке промозглом звякали
Запотевшие медяки.

Над страдой, нищетою, плесенью 
Рос огонь субботней свечи.	
Бунт упрямою бился песнею
О щербатые кирпичи.

И задохлось гетто, сгорая
В клубах дыма, в разрывах мин,
С бормотаньем: Слушай, Израиль! 
С гневным возгласом: Слушай, мир!

Вот и все.  А  мы и не знали
Под туманом чужих дорог,
Что в горячем пепле развалин 
Наших душ остался клочок,

Там, где братья предсмертным кличем
Исчерпали судьбу до дна, -
Для себя избравши величье
И бессилье оставив нам...

1945, Нью-Йорк

СПОР С ПОЭТОМ

Блажен, кто посетил сей мир
Ф.Тютчев

О нет, история страшней, 
Чем нам, доверчивым, казалось,
Чем думал тот, кто древний хаос
В полночной слышал тишине.

В разрытой, выжженной степи
Почили остовы нагие:
Их тоже звали всеблагие,
Как собеседников на пир...

1945, Нью-Йорк

КЛЯТВА

На могилах свежая трава,
Им забвенья нет.
Ничего не хочу забывать
В череде моих лет.

И у той, что всех стран родней,
Ничего не прошу.
Непреклонную верность ей,
Словно цепи, ношу.

И она говорит со мной
Голосами стихов и степей,
И клянусь - в юдоли земной
Не сниму цепей.

 А  когда непробудный сон
Убаюкает плоть мою,
Вы услышите тихий звон -
Это цепи поют.

1969, Таннерсвиль

НАКАЗ

Если хлынут к тебе виденья
Навсегда отпылавших дней,
Не броди беспокойной тенью
В сером сонме теней.

И пусть сердце твое не плачет,
Что оборвана нить.
Вспоминать ушедших - не значит
Вновь и вновь хоронить.

Вспоминая, чем жизнь дарила,
Чем была хороша,
Не клади венков на могилы -
Воскрешай.

1969, Коннектикут

ПАНИХИДА

Осень - время печали,
Догорает листва.
Так было - мы это знали -
Рядом с людьми умирали
Человечьи слова.

Ветер над мертвыми душами
Читал псалтырь,
И серых страниц задушенных
Росли пласты.

Бессильны, обречены,
Тлели на пепелище
Эти страницы, похищенные
У онемевшей страны.

Стерта с лица земли
Правда, живущая в слове...
Бабель, где ваша повесть,
Которую унесли?

Веет осенним ладаном,
Тленьем дышит трава...
Заупокойным обрядом
Чту я у нас украденные,
Задушенные слова...

1971