МЕЖДУ РИФАМИ

АЛЕКСАНДР МАЙСТРОВОЙ

Мохаммед Таха — один из духовных и политических лидеров ХАМАСа наряду с шейхом Ахмедом Ясином, Абделем Азизом Рантиси, Исмаилом Абу-Шахабом и Мохаммедом эль-Захаром. Как и все они, Таха не испытывал ограничений и, в отличие от командиров военного крыла этой группировки, не боялся за свою жизнь. Он давал интервью журналистам, выступал на митингах, взывал к «отмщению» и говорил о времени, когда вся «земля Палестины от реки до моря» будет принадлежать палестинцам.

Благополучие Тахи было прервано, когда задержанный солдатами ЦАХАЛа, он был доставлен на территорию Израиля. Известие об этом вызвало переполох среди политической верхушки ХАМАСа. Впервые после неудачного покушения на Халеда Мишаля в Аммане в 1997 году духовные лидеры этой группировки почувствовали, что лишены иммунитета и должны опасаться за свою жизнь.

Около года Шарон выбирал наиболее подходящий момент, чтобы нанести удар не по исполнителям,   а  по идеологам террора. И есть все основания полагать, что с войной в Персидском заливе этот момент наступил.

Ни один серьезный израильский политик не может открыто заявить, что он против создания палестинского государства, и тем самым обречь свою страну на конфликт с супердержавой и международную изоляцию. Но...

НА ОЧЕРЕДИ — ГАЗА

Путь национального лидера в этой ситуации — это путь между Сциллой и Харибдой, и надо сочетать решительность и осторожность, чтобы избежать провалов и ошибок.

Действия Шарона были продуманны и последовательны. Он убедил Америку принять свои правила игры, обусловив создание палестинского государства множеством требований; практически невыполнимых на сегодняшний день.

Он очистил если не полностью, то в значительной степени Иудею и Самарию от сети террора. Он отвел международное давление от Израиля. И на наших глазах происходит поразительный парадокс — при том, что Европа не переносит Шарона и симпатизирует Арафату, уйти она просит именно Арафата.

Наконец, настал момент, когда он обратил острие удара на Газу, ставшую последним прибежищем террора.

Прямыми ударами ослабляя ХАМАС и подтачивая власть Арафата с его желанием любой ценой сбросить «евреев в море», Шарон добивается ситуации, когда Израиль и только Израиль будет определять, чем завершится конфликт.

Обе задачи трудны. ХАМАС пустил глубокие корни в палестинском обществе. Свое влияние он утверждает не силой,  а  через школы, мечети, детские сады и благотворительные организации. Он создал разветвленную структуру, но структура эта во многом держится на авторитете вождей организации. Обезглавив ее, можно иссушить корни.

НЕПОТОПЛЯЕМЫЙ АРАФАТ

Арафат, в свою очередь, отчаянно борется за выживание, в полной мере используя присущее ему искусство манипуляций и интриг.

После того как палестинские законодатели начали требовать от него не просто назначить премьер-министра, но создать новое правительство, стало ясно: «наследные принцы» твердо решили не выдвигаться на первый план.  А  прямая поддержка Абу-Мазена его давним соперником Абу-Аллой означала, что палестинская оппозиция объединяется и готова идти ва-банк.

Палестинские партаппаратчики отчетливо давали понять: они блокируют продвижение назначенца Арафата, если только Арафат не выполнит их условия.

«Вождь» оказался загнан в угол «собратьями по оружию», однако он не только успешно парировал атаку своих соперников, но и сам перешел в наступление. Чтобы обойти Законодательный совет, где засели его основные противники, Арафат привлек на свою сторону Центральный Комитет ООП — организацию, которая давно уже, казалось, испустила дух.

Тем не менее формально она существует, и раис этим воспользовался.

ЦК Организации освобождения Палестины подчиняется ему полностью и безоговорочно.  А  Законодательный совет, то есть парламент, формально подчиняется ЦК ООП. Таким образом, Арафат навязывает свою волю ФАТХу и Законодательному совету. «Если ООП скажет «да» кандидатуре Арафата, парламенту трудно будет сказать «нет», — сокрушается Абдель Джавад Сапах, один из противников Арафата.

Застигнутые врасплох решением Арафата, обескураженные «бароны» беспомощно наблюдают за ухищрениями своего вождя, который в очередной раз доказал, что его не зря называют «старым лисом».

НА ПОМОЩЬ СОЮЗНИКАМ

Поддадутся ли США на уловки Арафата? На данном этапе ответ скорее будет отрицательным, чем положительным.

Вашингтон пока что, похоже, не слишком задумывается о будущем «Палестины». Путь к миру в Иерусалиме, полагает он, лежит через Багдад. Джордж Буш подтвердил это, развеяв опасения, что сразу же после свержения Саддама вся мощь американского давления обратится на Израиль. Выступление Буша имело вполне определенную цель: успокоить Европу и помочь тем ее лидерам, которые сочувствуют США, — Тони Блэру, Сильвио Берлускони и испанскому премьер-министру Хосе Марии Азнару.

Столкнувшись с невиданными массовыми протестами против Америки в своих странах, все трое пребывают в весьма удрученном состоянии духа. Положение их поколеблено. Блэр пока располагает большинством в парламенте, но (четверть депутатов лейбористской партии отвернулись от него,  а  симпатии большинства британцев под вопросом. Народная партия Азнара рискует потерпеть поражение на предстоящих муниципальных и региональных выборах в мае и уступить место социалистам.  А  оттуда — шаг до поражения на выборах 2004 года.

Белый дом не может игнорировать мольбы европейских партнеров. Если правительства трех этих стран падут, у Америки в Западной Европе более не остается союзников,  а  Париж и Берлин навяжут свою точку зрения всему Старому Свету. Речь Буша, ничего не меняя по существу, создает впечатление, что Америка не склонна уподобляться «взбесившемуся ковбою» — как определяют ее политику французы.

Выступление президента было выверенным и сдержанным. Но при этом все прежние предпосылки для урегулирования конфликта сохранены: сначала палестинцы должны остановить террор и провести серьезные реформы и только затем от Израиля ожидаются ответные шаги в «создании палестинского государства». Буш, хотя и не столь жестко настаивает на смещении Арафата, но подчеркивает, что свержение Саддама «лишит террористическую сеть влиятельного патрона».

Однако наиболее значимый показатель отношения Вашингтона к «Дорожной карте» — тот факт, что она осталась, по сути дела, «бесхозной» в Белом доме. Флинт Леверетт, курировавший «Дорожную карту», ушел со своего поста,  а  его преемник так и не назначен.

Формально за «карту» пока отвечает Эллиот Абрамс, советник президента по Ближнему Востоку, но все внимание Абрамса сосредоточено на Ираке,  а  главное — он один из наиболее последовательных приверженцев Израиля в администрации.

Арабский мир разделился на три лагеря. Один, ведомый Кувейтом, утверждал, что война неизбежна и надо заняться послевоенным устройством Ближнего Востока. Кувейт поддерживали Катар и Бахрейн. Второй лагерь, представленный Саудовской Аравией и Египтом, занял уклончивую позицию. Она сводилась к тому, что войны можно избежать, если Ирак будет сотрудничать с инспекторами.

И, наконец, третий лагерь, в который входили три страны — Сирия, Ливан и Йемен, — требовал принять декларацию о недопустимости войны.

В результате «встреча в верхах» свелась к перепалке и обмену «любезностями». Наджи Сабри, министр иностранных дел Ирака, обозвал министра информации ОАЭ Абдуллу бин-Заяда эль-Нахьяна «сионистским агентом», Муамар Каддафи унизил саудовского наследного принца Абдаллу, обозвав его страну «пособником дьявола»,  а  оскорбленный Абдалла назвал Каддафи «агентом колониализма».

Единственное, что смогли предложить арабские правители, — отправить делегации сначала в Вашингтон,  а  затем в Багдад. На этом дело и кончилось, оставив арабов еще более разобщенными и растерянными, чем они были до «саммита».