КТО СИДИТ У САМОВАРА?

ИГОРЬ ГУСЕВ

В «Еврейском обозревателе» № 21/112 мое внимание привлекла статья Татьяны Яровинской «Самая еврейская из всех еврейских». Интересно было узнать об истории создания действительно «самой еврейской» песни — «Хава Нагила». Слова к зажигательной хасидской мелодии по заданию своего учителя — композитора, кантора, одного из основоположников еврейского музыковедения Авраама-Цви Идельсона подобрал 12-летний Моше Натансон.

Во вступлении к статье говорится: «Разве только литераторы в силу своей профессиональной памяти назовут автором слов (знаменитых «Коробейников») Николая Некрасова. Ну,   а  тот факт, что русский шлягер времен нэпа «У самовара я и моя Маша» сочинила еврейская девушка из Варшавы Фанни Квятковская, в девичестве Гордон, вряд ли вспомнят и они».

Оставляя в стороне насквозь русских «Коробейников» и Некрасова, хочу рассказать об истории «русского шлягера времен нэпа» и личности его создательницы.

Композитор и поэт Фаина Марковна Квятковская родилась в Ялте. Ее отчим — уроженец Польши, куда он впоследствии и перевез свою семью. Так Фаина стала Фанни. Свои музыкальные произведения она подписывала «Фанни Гордон».

В Польше маршала Пилсудского Фанни была довольно известным композитором, ее произведения исполнялись оркестрами, о ней писали газеты. В 1931 году эта ослепительной красоты женщина пишет две песни, до сих пор любимые во всем мире, — танго «Аргентина» и фокстрот «Под самоваром». Фокстрот был написан для варшавского кабаре «Morskie oko» («Морской глаз»). Текст — плод творчества владельца этого кабаре Анджея Власта. У Фаины Марковны Квятковской чудом (после гетто) сохранились газетные вырезки, афиши, программки,  а  также типографского исполнения клавир 1931 года с указанием авторов «Под самоваром». Вся Польша с удовольствием пела:

Pod samowarem siedzi moja Masza.Ja mowi «tak», a ona mowi «nie».

Как-то Фанни удостоили визитом представители крупнейшей фирмы грамзаписи «Полидор». Два обходительных немца заключили с женщиной контракт на выпуск пластинки с танго «Аргентина» и фокстротом «Под самоваром». Поскольку пластинку предполагалось распространять в Риге, ставшей после революции одним из центров русской эмиграции, то условия контракта оговаривали исполнение песен на «великом и могучем».

Для уроженки Крыма перевод с польского на русский не составил проблемы. В 1933 году пластинка уже продавалась в Риге. У коллекционеров она сохранилась. Автор музыки и слов обозначен на ней так: Ф.Гордон. Представители «Полидора» поступили с Фанни Квятковской честно. В отличие от ...человека, которым Одесса привыкла гордиться. С кем у нас ассоциируется исполнение песни «У самовара»? Правильно, с Леонидом Осиповичем Утесовым. В феврале 1934-го по образцу, привезенному из Риги, его джаз-оркестр тоже записал песню на пластинку, но уже свою, советскую. Но ее выходные данные несут несколько иную информацию: «Обработка Л.Дидерихса, слова В.Лебедева-Кумача». Дескать, нужна нам эта буржуазная Ф.Гордон! Кто подсунул Лебедеву-Кумачу текст, его перу не принадлежавший? Возможно, тот же Утесов. Может, взятку надо было дать великому песеннику советской эпохи. Не исключается и вариант указания сверху. Но так оно с тех пор и пошло: фамилия самозванного автора красовалась на пластинках, он получал деньги за каждое исполнение песни на концертах. После смерти Лебедева-Кумача песня облегчала существование его семье... Думаю, что и у Утесова имелись все основания быть довольным: песня украсила его репертуар, приносила ему дополнительную, далеко не лишнюю копейку. В общем, фокстрот способствовал укреплению материального благополучия целого ряда людей. Всех, кроме ... своего настоящего создателя!

Вот что писал С.Вагман в статье «За красным кордоном», опубликованной в газете «Варшавский курьер»: «Самый большой шлягер в летнем театре в парке — некий фокстрот, который уже несколько месяцев является «гвоздем» всех танцевальных площадок, кафе, ресторанов, клубов,  а  также репродукторов на вокзалах, в парикмахерских и т.д. Фокстрот этот — ...польская песенка Власта «Под самоваром» в русском переводе под названием «Маша».

Если бы существовала литературная и музыкальная конвенция между Польшей и Советским Союзом, пожалуй, самыми богатыми на сегодняшний день людьми в Польше были бы Власт и Фанни Гордон.

Сотни тысяч советских граждан напевают сегодня с утра до вечера песенку Власта. Ее здесь считают оригинальной русской песней...»

В 1945 году Фанни с матерью переехали в Советский Союз, поскольку своей родиной считали именно эту страну. Фанни снова стала Фаиной, но легче ей от этого не стало. Родина встретила неприветливо: пришлось скитаться из города в город, зарабатываемых денег едва хватало на еду. Одно время Фаина Квятковская руководила джаз-ансамблем Калининской областной филармонии, но власти его разогнали,  а  музыкантов репрессировали. Бороться с мужчиной с псевдонимом Кумач женщине с псевдонимом Гордон было не под силу. Но в феврале 1949 года, ровно через 15 лет после записи джаз-оркестром Утесова на пластинку песни «У самовара», Лебедев-Кумач отошел в мир иной. Фаина Марковна решилась предстать пред светлые очи Леонида Осиповича. Уроженец одесского Треугольного переулка долго ахал, всплескивал руками, обещал разобраться, восстановить справедливость. Разобрался, восстановил? Да ла-а-а-дно!

Справедливость была восстановлена только в 1979 году, когда Квятковская получила письмо из фирмы «Мелодия»: «В связи с письмом СЗО ВААП о защите имущественного права и авторского права на имя т. Квятковской Ф.М. управлением фирмы «Мелодия» дано указание Всесоюзной студии грамзаписи начислить причитающийся т. Квятковской Ф.М. гонорар за песню «У самовара»,  а  также исправить допущенную в выходных данных песни ошибку...». Причитающийся т. Квятковской Ф.М. гонорар был начислен и даже прислан. Он равнялся ... 9 рублям!

Газеты «Московский комсомолец», «Советская культура», журнал «Советская эстрада и цирк» сообщили о том, что найден автор известной песни. Вот что говорила Фаина Марковна в интервью «Московскому комсомольцу»: «Я человек непритязательный. Видите, у меня даже пианино нет. Хотя в свое время могла бы, наверное, на одном «самоваре» заработать миллион. Но у меня тогда и в мыслях не было, что есть какие-то формальные вещи. Поют «У самовара» — ну и хорошо.  А  на фирме «Мелодия», видимо, не очень-то интересуются, кто истинный создатель того или иного произведения».  А  вот Андрей Малыгин в статье «Самый советский из поэтов» пишет, что задавал композитору и поэту вопрос о причине столь долгого молчания, отсутствия попыток восстановления своих прав на песню. «Она ведь до сих пор исполняется, выходит на пластинках». Пожилая женщина ответила просто и внятно: «Я боялась».

 А  думаете, у Лебедева-Кумача все в жизни было спокойно и гладко? Ошибаетесь. Журнал «Вопросы литературы» в 1982 году опубликовал фрагменты его записных книжек. На 1946 год приходится такая запись: «Болен от бездарности, от серости жизни своей. Перестал видеть основную задачу — все мелко, все потускнело. Ну, еще 12 костюмов, 3 машины, 10 сервизов... И глупо, и пошло, и недостойно... И неинтересно».

Фаина Марковна скончалась в 1991-м в Ленинграде. Ее вспоминают как сухонькую, маленькую старушку. Жила Квятковская в двух небольших комнатах огромной коммунальной квартиры на улице Салтыкова-Щедрина, причем за вторую комнату пришлось побороться.

Мы прощаемся с Фаиной Марковной Квятковской, но созданный ею шедевр от себя не отпускает. Обратите внимание, что в польском варианте песни у самовара (вернее, под ним) сидит Маша, и только она. Русскоязычная версия добавляет к ней еще и лирического героя.  А  евреи, владеющие «великим и могучим», расширили круг сидящих у самовара, и внесли в песню национальный колорит: «У самовара кантор, я и Сарра...»

Так кто же все-таки сидит у самовара?