СТО ЛЕТ ТОМУ НАЗАД

  А .ГУСЕВА

В этом году я сделала для себя открытие, печальное открытие. Что мне не хватает несостоявшихся близких людей. Не то чтобы сегодня не хватает,  а  во всей моей жизни. И что маму мою осиротили и обездолили правительства разных государств: царское правительство, «выдавливавшее» евреев в эмиграцию; английские политики, изгнавшие в 1936– 1937 годах из Палестины всех, кто принадлежал к какому-то ни было коммунистическому движению; советские командиры, арестовавшие ее (маминого) мужа в 1940 г.; германский фашизм, погнавший мою мать в Среднюю Азию, умертвивший всех оставшихся в Кишиневе родственников; советское правительство, которое угнетало нас «железным занавесом», фактически запрещало даже переписку с родственниками, угоняло по ночам евреев в Биробиджан (примерно в 1947–1948 гг.).

Я узнала, что мой дядя, старший брат моей мамы, эмигрировавший в 1906 г. в Америку, написал свою биографию. Мне даже подарили текст этой биографии. С помощью компьютерного переводчика я ее прочитала. Похоже, он считал своим долгом рассказать детям и внукам, как близко касалось каждого еврея давление властей, следствием которого стала революционность еврейской молодежи. Кишиневский погром 1903 г. описан в подробностях историками и комментаторами истории. Иосиф Кипер, мой дядя (до эмиграции — Крипер), описал это событие как очевидец, очень кратко.

Мой дядя написал свою биографию 3 октября 1964 г. в возрасте 76 лет. К этому времени он уже 58 лет жил в США. Его детям, для которых, собственно, и написана биография, сегодня за семьдесят. Они никогда не бывали в Кишиневе.

Дубоссары, Днестр, Ровно и прочие подобные географические названия, которые И.Кипер упоминает по ходу повествования, для них звучат экзотичнее, чем для нас «Миссисипи».

Нам, кишиневцам, некоторые фрагменты воспоминаний земляка особенно понятны и близки, хотя бы — по месту действия.

МОЯ АВТОБИОГРАФИЯ ДЖОЗЕФ ЛЕО КИПЕР (ИОСИФ КРИПЕР)

Я родился 15 января 1888 г. ...в городе Кишиневе... Это провинциальный город, столица Бессарабии — области, где в течение последних 150 лет шесть раз менялись государственные флаги:

1. Бессарабия входила в княжество Молдова до 1812 г., когда была оккупирована Россией

2. Была русской — до Первой мировой войны

3. Присоединенной к Румынии и считалась Румынией в то время, когда я в мае–августе 1920 г. посетил моих родителей

4. После нацистско-советского договора в 1940 г. стала советско-русской

5. Вновь была присоединена к Румынии нацистами в 1941 г., когда они нарушили договор и напали на Советы

6. Была вновь занята Советской армией в 1945 г., после поражения нацистов, и теперь является Молдавской Советской Социалистической Республикой.

В Бессарабии очень богатая агрикультура, изобилие пшеницы, всевозможных овощей и плодов, особенно винограда.

В 1890-х годах в Кишиневе было 70–80 тысяч населения, из которых приблизительно 40% были евреи — довольно большой город. Во время нападения фашистов масса евреев, в том числе и моя сестра Люба с семьей, были эвакуированы для их безопасности на Кавказ. Большинство оставшихся погибли во время бомбардировок Кишинева, или умерщвлены, или еще как-то распорядилась их жизнями «великая немецкая раса...

...Мои самые ранние воспоминания — это когда мне было четыре года. У нас был маленький бакалейный магазин... Отец продал его, и мы переехали в очень хорошее место, по соседству — буквально через дорогу — с красивым городским парком...

...Примерно в шесть лет я начал ходить в Хедер, где «меламед» преподавал нам «Алеф-Бет»,  а  потом и Пятикнижие на идиш. После этого я перешел к меламеду более высокого уровня, у которого я учил остальную часть Торы,  а  также Талмуд. На праздновании моей бар-мицвы я рассказывал наизусть часть Гоморры вместе с комментариями. Я был весьма набожен и молился каждое утро. Позже Юлиус (младший брат) и я ходили к другому преподавателю, у которого учили грамматику иврита.

В восемь лет я поступил в контролируемую государством «Еврейскую народную школу», где все преподавание велось на русском языке. Я закончил этот четырехлетний курс едва ли не лучшим в классе. Правда, этому способствовали, во-первых, дружба папы с директором и, во-вторых, — мой ораторский талант. Мое исполнение поэмы Саймона Фруга во время церемонии по случаю окончания школы вызвало аплодисменты с возгласами «bis». Я вернулся на сцену, готовый повторить всю 30-минутную поэму. Но тут вслед за мной вышел ведущий, и только его обращение к аудитории в том смысле, что исполнение на «bis» слишком утомительно для молодого артиста (мог бы и другие резоны привести!), предотвратило это «злодеяние».

После этого я поступил в торговое училище с учебным планом средней школы, но через два года папа перевел меня в частное Коммерческое училище, потому что у него была репутация более высокого уровня преподавания. Вслед за тем меня зачислили в другую частную среднюю школу, которую я посещал до 17 лет. В этой школе у меня действительно были высокие оценки, настолько высокие, что я стал зарабатывать репетиторством. Так или иначе, на этом завершилось мое официальное образование, соответствующее уровню юниора в американской средней школе.

Теперь я возвращаюсь к своим 15 годам и историческому трагическому кишиневскому погрому. Погром — русское слово, означающее разрушение, беспорядки, но вообще-то применялось к антисемитским беспорядкам. Было много погромов в 1881 г. в Киеве и в других городах той части России. Они заканчивались для евреев материальным ущербом, но с немногочисленными случаями убийства или вообще без них.

Кстати, это событие (погром 1903 г.) потрясло еврейскую популяцию, особенно молодое поколение, до того момента не понимавшее степень распространения антисемитизма. Все были убеждены, что одна из причин этого антисемитизма — урбанизация евреев, что лекарственным средством было бы возвращение евреев к сельскому хозяйству — возделыванию полей. В университетских студенческих кругах это течение в свою очередь разветвилось на два параллельных движения. Одно из них называлось Вии и ратовало за эмиграцию в Палестину. Там они, согласно турецким законам, основывали кооперативные фермы — это было еще до появления термина «сионизм». Второе движение называлось Аlm Olam («Вечный народ») и было направлено на переселение в Америку, но вскоре переросло в другое массовое движение, которое уже не ставило себе целью сельское хозяйство...

В апреле 1903 г., в пасхальное воскресенье, — самое подходящее время!!! — начался кишиневский погром. Местные хулиганы и им в подкрепление — крестьяне из сельской местности, которые обычно стекались в город на празднование воскресения доброго и сострадательного сына Божьего, — собрались на Чуфлинской площади, где располагались аттракционы типа каруселей и т.п., и весьма много пили. Они спустились в еврейскую слободу — почти сотня головорезов, — многих избивали, женщин насиловали, ломали домашнее имущество и т. д. Было очевидно, что погром организован российским правительством и что во главе толпы были местные полицейские в гражданской одежде. Когда депутация видных евреев города обратилась к губернатору области с просьбой о помощи, он сказал им, что евреи сами виноваты в том, что произошел погром, потому что еврейская молодежь активно участвует в революционном движении. Парадоксально, но все жертвы были среднего и пожилого возраста — бородатые мужчины, ни одного похожего на юнца-революционера. Я хорошо помню ряды тел — каждое завернуто в талес — на земле, во внутрением дворе Еврейской больницы. Я также помню, как к нам в дом прибежали наши родственники и провели у нас несколько тревожных дней и ночей. Наш дом был выбран ими, потому что располагался в глубине двора, в котором большинство жильцов были неевреи, и казался более безопасным местом.

Массовые демонстрации протеста в связи с этим злодеянием проходили во многих городах Америки, особенно в Нью-Йорке. В помощь пострадавшим были собраны деньги и отправлены в Кишинев. Я работал в нашем городском комитете, который распределял эту помощь. В мои обязанности входила раздача продовольственных карточек пострадавшим, многие из которых потеряли все имущество.

Когда мне было 17 лет, я вступил в еврейскую революционную партию. В начале ее формирования эта партия называлась Поалей-Цион. Впоследствии ее наименование было изменено на Сионистские социалисты... На конгрессе сионистов победил проект «Уганда», который отстаивал Зангвиль и поддерживал Герцль. Моя партия стала «территориалистами», имелось в виду согласие на любую подходящую территорию, кроме Палестины. Возражения против последней были основаны на нескольких аргументах: что турецкий султан не станет продавать ее, что этой территории будет недостаточно для большого количества поселений, что почва непригодна для сельского хозяйства, что большинство местного арабского населения настроено враждебно и т.д. ...Эти идеалы я сохранял в течение всей моей жизни. Но моя оппозиция заселению Палестины закончилась с созданием Государства Израиль...

...В 1905 г. царь, после всеобщей забастовки рабочих железных дорог, был вынужден дать Конституцию, которая предусматривала представительство в парламенте, Думе. В Кишиневе, как и в других городах, в связи с этим событием состоялись празднования, потрясающие демонстрации, массовые пения революционных песен, речи. Мы с братом, конечно, участвовали в этом и пели Марсельезу до хрипоты. Так как большинство демонстрантов были евреями, правительство перешло к организации погромов с участием невежественных масс. На этот раз самооборона евреев была организована так, чтобы жертв и имущественного ущерба было меньше, чем в 1903 г.

Я тоже был участником отряда самообороны. Из-за нехватки оружия мне дали тяжелый железный лом. Я не обязан был использовать его, не говоря уже о том, что был недостаточно силен, чтобы им воспользоваться; к тому же он был закреплен веревкой на моем ремне и при каждом движении ударял меня по колену. Надо сказать, что огнестрельным оружием я никогда не владел.

И вот толпа погромщиков появилась; мы растянулись поперек улицы, чтобы гнать их. Внезапно перед их толпой возникает взвод солдат, чтобы защитить их, и стреляет в нас, но, очевидно, поверх, голов, в воздух, потому что никто из нас не пострадал...

...Эмиграция в Америку стала массовым движением. Отец не видел для моей возможной карьеры никаких перспектив. Подобная же ситуация была и у моего брата Юлиуса... Родители были очень обеспокоены судьбой брата, и непосредственно из-за меня, и легко убедили нас эмигрировать в Америку. В феврале 1906 г., через месяц после моего восемнадцатилетия, мы простились с семьей и Кишиневом. В отличие от большинства эмигрантов, которые обычно «пробирались» — незаконно пересекали границу, — мы ехали с паспортами. Папа был с нами. Таково было его намерение — проводить нас прямо на борт корабля. Но вскоре после того, как мы пересекли границу Германии с Австрией, немецкая полиция вынудила его повернуть обратно. Мы втроем лили горькие слезы из-за предстоящей разлуки. И вот эти два мальчика 18 и 16 лет направились в Гамбург (или в Бремен — я уже забыл, в какой из этих городов)...