В ОЖИДАНИИ ГОЛОДНОЙ СМЕРТИ

БОРИС ХАНДРОС

15 мая 2003 года Верховная Рада Украины в официальном обращении к народу Украины признала Голодомор 1932–1933 годов актом геноцида.

Голод в Украине 1932–1933 годов в «Зверненні Голови Верховної Ради України справедливо назван «апофеозом зла, який на довгі роки і десятиліття підірвав генетичні, інтелектуальні, творчі сили нації поставив її на межу необоримого цивілізаційного зламу» (газета «Голос України», 26.11.05).

Как свидетель великого голода, чудом выживший тогда после кровавой дизентерии, автор двух документальных повестей о тех трагических событиях («Мор» — «Вітчизна» и «Смертні листи», изд-во «Дніпро», 1993) и документальных фильмов («Історія одного млина» та «Смертні листи»), я на собственном опыте не раз убеждался, с каким трудом правда о Голодоморе «пробива собі дорогу крізь товщу часу, лукавого замовчення і підступних міфів, щоб відтепер назавжди залишитися пам’ятником по загублених і нагадуванням, пересторогою для живих».

Об одном из «підступних міфів», удивительно живучем, и идет речь в настоящих заметках.

До сих пор в различных публикациях, в ультранационалистической печати, брошюрах и книгах определенного сорта с неизменным антисемитским душком, которые свободно продаются на Майдане Незалежности, то и дело утверждается, что евреи были первыми пособниками Москвы в искусственно организованном Голодоморе («месть за погромы») и что сами они от голода не пострадали. А как же было на самом деле?

В 1933 году я, как и многие мои земляки, в местечке Озаринцы на Винниччине, тоже испытал муки голода, как все спасался, употребляя в пищу крапиву и цвет акации, ел «пайковый» хлеб с опилками, наконец, уже после голода, умирал от кровавой дизентерии, выжил чудом.

Петр Андреевич Энтин, 1918 г. рожд., записано в конце 1980-х годов:

«В 1920 г. мы осиротели — умерла мама. Нас осталось пятеро братьев и сестра. В 1933 г. мой отец, мясник (в то время безработный: резать было нечего) тоже ходил опухший. Голодали в местечке, может, за небольшим исключением, все. Кто — больше, кто — меньше. Были опухшие, были умершие».

Михаил Григорьевич Торбан, 1919 г. рожд. (Израиль):

«В 1932 г. отец переехал в Вендичаны (село, соседнее с Озаринцами), работал председателем завкома на сахарном заводе. Евреи голодали и здесь, хотя не так, как в Озаринцах. Ели патоку, жмых, мерзлую картошку. Вскоре у нас исчезли все коты и собаки: их съели. Как-то постучалась к нам какая-то опухшая женщина — старая еврейка. Увидела шелуху от картошки, свеклы, схватила и тут же съела. Неподалеку от дома, где мы жили, как-то бросили в яму сапного коня. Для верности еще и облили керосином. Однако голодающие — были среди них и украинцы, и евреи — разрыли яму и съели мясо».

Из письма Семена Петровича Ройтберга:

«16 марта 1932 года мне исполнилось 12 лет, я был в пятом классе. Много ребят, особенно в 1933 г., ходили опухшие. Коваль (его отец умер от голода), Гайворонюк, Конюк. Многие не ходили в школу — не могли, а некоторые, видимо, умерли.

Мимо нашего дома за день провозили и проносили на кладбище по 10–12 умерших. Это только незначительная часть — многих возили другой дорогой, а многих хоронили прямо возле хат, на огородах. Когда появлялось зерно нового урожая (да и овощи, фрукты), в первые дни число умерших даже увеличивалось (очевидно, из-за заворота кишок).

Смертных случаев среди учителей вроде не было — большинство из них жили в селе, имели огород и, наверное, получали какой-то паек.

Отец работал в Вендичанах в «Заготзерне». Получал какой-то небольшой паек 1 раз в месяц. Иногда им продавали по 10 кг зерноотходов (после очистки зерна). Собирали травы, крапиву, покупали на рынке картофельные очистки, жмых. Хлеба почти не было. Ходили на Вендичанскую дорогу и собирали дички...

На рынке иногда продавался холодец и мясной бульон. Говорили, что из-за бескормицы резали скот и таким образом его реализовывали.

Разнесся слух о людоедстве. Якобы ловят детей, убивают, и холодец, и бульоны варят на них. Говорили, что в Могилеве охотились на детей военных и пограничников (более упитанные).

Рядом с нами жила семья Исера Ландау. Дочь его Роза училась вместе со мной, а ее братику было 4-5 лет. Вдруг он пропал, началась паника, говорили, что его убили и сварили. Искало все местечко. Вечером или ночью его нашли. Много местечковых тоже опухло, умирало».

Я мог бы привести десятки таких свидетельств. Однако личные воспоминания, эмоции — слабый аргумент... Но вот предо мною деловая переписка с грифом «Совершенно секретно», лишь в 1990-е годы извлеченная из спецхрана бывшего Винницкого областного партархива.

«Винницкий обл. комитет КП(  б )У. Сектор особый.

Информации и докладные записки секретарей и членов бюро райкомов КП/ б /У о продовольственных трудностях в районах Винницкой области. Нач. 7 янв. 1933. Оконч. 22 дек. 1933 г.

Из доклада «О продовольственных затруднениях на Бердичевщине» (Ныне — Житомирская область, Бердичев издавна входил в черту оседлости, в этом районе преобладало еврейское население.)

«Безнадежно больные в связи с полным истощением (кахексия) — 385, больные с безбелковыми отеками — 570, опухшие — 320, авитаминоз — 1326.

В самом Бердичеве голодают швеи, чулочницы, пивовары, наборщики типографии, рабочие машиностроительного завода «Прогресс» (опухших — 51 чел.), Госконзавода им. Ильича (47 чел.), обувной фабрики «Победа» (38 чел.) и ряда др. предприятий. По данным на 5.02.1933 года в Бердичеве зарегистрировано 234 человека «отечно больных по причине систематического недоедания».

Голодает: рабочих — 208, кустарей — 492, инвалидов, пенсионеров — 261, безработных — 562, деклассированной бедноты (бывшие ремесленники, мелкие торговцы) — 710, других — 48. Всего — 2281.

...Трутинский. Вышел из ДОПРа. Лежит опухший. Жена и двое детей голодают...»

В подольских местечках (Уланов, Дашев, Китайгород и т.д.), как видно из «информматериала», весной 33-го года свирепствовали не только голод, но и сыпняк, брюшной тиф, дизентерия.

Еще одно донесение из Бердичева:

«На госконзаводе имеет место, когда один рабочий съел своего собственного ребенка.

...В последнее время участились случаи обращения с письмами со стороны рабочих и кустарей, пораженных до полного истощения».

Выдержки из письма с припиской: «Получено Горсоветом с собственноручной припиской Н.Крупской»:

«Это письмо Вам пишет человек, который сидит в ожидании голодной смерти. Ох, что это за чувство, какие это муки, какой это ад — голодать и знать, что ничто, за исключением гнусной голодной смерти, не предстоит. Это темное, как пергамент, лицо, опухший... хоть кусочек хлеба, если бы скорее смерть, лишь бы избавиться от этих невыносимых мучений. Я сама лежу вся иссохшая, с отеками лица и ног, желтая, и меня ждет та же участь, что мужа — голодная смерть. Помогите нам. Мы хотим еще жить и трудиться. Мы не хотим умереть голодной смертью, дать голоду нас победить. Не оставьте нас без помощи...»

И ответ, скорее отписка, Н.К.Крупской: «Уважаемые товарищи, пересылаю вам полученное мною письмо Х.М.Шербер. Человек работает с раннего детства. Нужна немедленная помощь. Ее должна осуществить на месте советская общественность».

«Я — не я, и рука не моя». Словом, сами подыхаете — сами себе и помогайте. Нужны ли здесь комментарии? Вымирали целые семьи, вымирали целые села. Голод ударил прежде всего по селу, по украинскому крестьянину, но не пощадил — и об этом нельзя забывать — и тех, кого в те времена называли нацменьшинствами: молдаван, поляков, немцев, евреев... Голод, как и смерть, не разбирает чина.

И снова останавливают имена в документах с грифом «Совершенно секретно». Они хранятся в бывшем Винницком партийном областном архиве (Фонд 136, опись 3, ед.хр. 36-8).

«Кемфе Эли Рахмилович (Кармелитинская, 21), работал на Госкоже, семья из 6 душ, четверо детей — 10, 8, 6, 2 лет. На это время голодают, дети опухшие.

...Серимен Абрам (Качаловская, 33) — фурман, семья из 9 душ. Кони его были мобилизованы на проведение посевной кампании, трое детей его лежат мертвыми. Остальная часть семьи голодает.

...Яшне Хаим (Качаловская, 20), кустарь-одиночка, жестянщик. Семья складывается из 10 душ. Все с признаками опухания».

Еще строка из «Звернення»: «Все те, що належить відновити, вирвати з мороху забуття... встановити всі імена із багатомільйонного мартирологу».

Хочется верить, что в этот скорбный список войдут также Х.Шербер, Эли Кемфе, Абрама Серимена, Хаима Яшне и другие умершие от голода евреи, названные и неназванные, чьи имена еще ждут своих исследователей.