БРАТЬЯ И СЕСТРЫ ВО ИМЯ ТРУДА!
ЕВРЕЙСКИЕ РАБОЧИЕ И РЕМЕСЛЕННИКИ

ВАЛЕРИЙ ДЫМШИЦ

«СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО

Начальнику Киевского губернского жандармского управления, 27 августа 1912 года

Телеграммой от 5 августа начальник Петербургского охранного отделения сообщил мне о том, что из Петербурга выехал в Бердичев член партии социалистов-революционеров чашниковский мещанин Витебской губернии Раппопорт, носящий кличку Ан-ский, за которым нужно установить наружное наблюдение.

Агентурным путем выяснено, что Раппопорт имеет в городе Староконстантинове и местечке Полонном Волынской губернии художественные (фотографические — В.Д.) ателье (и в одном из них в м.Полонном Юдовин работает подмастерьем), что будто бы Раппопорт состоит членом Центрального комитета партии социалистов-революционеров и разъезжает по делам организации по разным городам, недавно был он в   г .Петербурге, затем в  г .Вильно, где состоялся какой-то съезд социалистов-революционеров.

Раппопорт постоянно проживает в городе Вильне, но так как там он известен администрации своей политической деятельностью, он переселился в местечко Полонное, где его не знают, и там открыл художественное ателье, чем предполагает замаскировать свое пребывание там по организационным делам. По тем же сведениям Юдовин также принадлежит к организации социалистов-революционеров.

В Бердичев же Юдовин приезжает специально за покупкой стекол для художественных работ...»

Так, согласно донесениям наружного наблюдения Департаменту полиции, выглядела первая этнографическая экспедиция Ан-ского летом 1912 года. С точки зрения филеров, по Волыни с малопонятными для них целями путешествует не писатель, поэт, этнограф Семен Акимович Ан-ский, а видный революционер-народник Шлойма Раппопорт — бывший политэмигрант, ордер на арест которого был выписан еще в 1894 году, бывший личный секретарь Петра Лаврова, один из основателей и член ЦК партии социалистов-революционеров.

При всей анекдотичности умозаключений полиции в чем-то она была права. Стекла были нужны «подмастерью» Ан-ского в том числе и для того, чтобы фотографировать по указаниям «мастера» еврейских ремесленников и рабочих, причем не только с этнографическими, но и с «политическими» целями. Эти фотографии — не обычное для того времени коллекционирование типов, не этнографическая фиксация традиционных промыслов и орудий труда, а целенаправленное созидание художественных, публицистических по своему звучанию, портретов евреев-тружеников.

Ан-ского справедливо называют «отцом еврейской этнографии и фольклористики». Круг его интересов в этой области был весьма широк: это и народные обычаи, и исторические предания, и хасидские легенды, и детский фольклор, и народное искусство. Все эти темы нашли отражение в сочинениях Ан-ского (прежде всего в знаменитом «Дибуке»), и в экспедиционном фотоархиве.

Но среди разнообразных пристрастий Ан-ского в центре его — не только политической, но также — научной и художественной работы всегда оставалась тема «трудящихся». Интерес Ан-ского к рабочим, их быту и культуре, носил, что не совсем обычно для народника, давний и систематический характер. «Уйдя в народ», Ан-ский провел немало времени среди шахтеров Донбасса, посвятил им ряд очерков. Его первая фольклористическая работа — «Шахтерские песни» (1887  г .). Впоследствии, он также написал несколько заметных статей по «рабочему вопросу», перевел на идиш «Интернационал».

Ан-ский заслуженно гордился тем, что его стихотворение «Ди Швуэ» («Клятва») стало народной песней, боевым гимном Бунда — еврейской социал-демократической партии. «Клятву» часто называли «Еврейской Марсельезой»:

Братья и сестры во имя труда!Все, кто без дому, без крова, сюда!Взвилось ваше знамяс победным напевом,окрашено кровью,развеяно гневом.Перед великою жатвойстрашной клянемся мы клятвой:слезами и кровью,враждой и любовьюклянемся!(Пер. В.Жаботинского)

Однако Ан-ский не был социал-демократом. В деятельности Бунда его привлекала не марксистская программа, а то, что широкие массы рабочих, пробуждаясь к политической активности, осознавали свое человеческое достоинство.

Ан-ский полагал, что еврейский народ нуждается в спасении и что средства для этого спасения он должен обрести в себе самом, в своей наиболее «здоровой» части — в среде еврейских трудящихся.

Еще в 1905 году Ан-ский писал:

«Для нормальной жизни евреям раньше всего недостает не территории, а нормального национально-государственного организма. Недостает крестьянства, недостает правильного рабочего класса, недостает органов национальной жизни. До сих пор у евреев... была сковывающая национальная идея, не дававшая распасться: Талмуд, мессианизм. Нельзя заменить эту железную рубашку другой, мессианизмом палестинским или идеей территории. Надо воспитать народ к национальной жизни. И тогда, как у здорового организма, у народа самого явится тоска по территории, по государственной жизни».

Народническая вера в стихийно здоровые начала народной жизни, в необходимость отыскания этих начал лежит в основе деятельности Ан-ского-этнографа. Собственно, задачи «спасения» и «созидания народа» стали отправной точкой для организации этнографических экспедиций. Характерно, что план экспедиций, доложенный перед их началом Ан-ским профессиональным этнографам и историкам, вызвал у них глубокое непонимание: они не увидели в нем научных задач, а общественные показались им утопичными.

Между тем Ан-ский, оставаясь верным своему народническому прошлому, предполагал черпать именно в обычаях, традициях, социальных практиках и фольклоре материал для «созидания народа», органические формы «народного социализма». Подобно тому, как ортодоксальные народники находили зачатки социализма в русской сельской общине, Ан-ский усматривал зачатки современного рабочего движения в уставах традиционных ремесленных братств XVIII–XIX вв.

Все, что делает Ан-ский как революционер, поэт, публицист, исследователь, — все это существует в неразрывном единстве.

В экспедициях, особенно в течение первого экспедиционного сезона летом 1912  г ., Юдовин (явно вдохновленный Ан-ским) создает десятки фотографий «людей труда». Это не только изображения ремесленников, занятых традиционными промыслами, но и «неэтнографических» фабричных пролетариев. Фотографии рабочих, одни из лучших в фотоархиве экспедиций, представляют собой своего рода «парадные портреты», портреты-нарративы: дерзкий революционер-слесарь, могучий кузнец, богобоязненный старик-столяр. Многие фотографии выглядят точными иллюстрациями к произведениям Ан-ского, написанным не после, а задолго до экспедиций.

Особое место в череде портретов занимают фотографии кузнецов. Само слово «кузнец» было в русской демократической и социалистической литературе начала ХХ века знаковым. Кузнец — это рабочий par exelance, кузнечный молот — символ сокрушающей и одновременно созидающей революции. Фотографии кузнецов — наиболее постановочные из всех изображений рабочих. В них Юдовин явно обращается к художественному языку социалистической пропаганды.

Также особое место в фотографиях занимает изображение артелей и фабрик. Болезненной проблемой для еврейских социалистов марксистского толка было почти полное отсутствие в еврейском населении черты оседлости «правильного» рабочего класса: большинство трудящихся составляли ремесленники-кустари. Это создавало очевидные трудности в организации пропаганды, стачечного и революционного движения. Ан-ский марксистом не был, но совместный труд, как любая форма совместной деятельности, ему казался залогом рабочей солидарности, источником нового рабочего самосознания и достоинства. Именно поэтому любые формы коллективного труда: артели веревочников, папиросников, ткачей привлекают особое внимание Ан-ского. Как ни пародийно выглядит в качестве «гиганта индустрии» спичечная фабрика в Ровно, она становится предметом подробного фотоисследования.

Наибольшее количество фотографий ремесленников и рабочих приходится на 1912 год, на первую экспедицию. Тем не менее еврейские рабочие, «братья и сестры во имя труда», продолжают до самого конца жизни Ан-ского оставаться и предметом его пристального интереса, и той идеальной аудиторией, до которой он мечтает донести результаты своих исследований и своего творчества.