УНАСЛЕДОВАВШИЕ МОЛЧАНИЕ

АЛЛА СТАРОСЕЛЕТСКАЯ

Каждый раз думая о жестокой судьбе еврейского народа в годы Второй мировой войны, мы задаем себе вопросы: «Почему это случилось? Почему опять и опять мы возвращаемся к событиям того далекого времени? Знаем ли мы все и обо всех?» Ответы на эти вопросы не так просты, тем более что многие по сей день предпочитают молчать, не доверяя свои мысли никому.

Три года работы, четыре поездки в Германию, 58 интервью и только 9 отказов. Незнакомые люди, зачастую живущие под вымышленными именами, нашли в себе смелость говорить о трудном прошлом их родителей, тех, кто был частью зверской машины фашизма. Их было много, унаследовавших молчание, а он был один, необъяснимо смелый человек, не многим тогда известный израильский профессор Дан Бар Он. Трудно поверить, что прошло 20 лет с того момента, когда он впервые начал свою работу. Ему помогали люди, которые не хотели и не могли больше молчать. Однажды его сын спросил: «Почему это так важно для тебя?», и сам ответил: «Я знаю почему, ты ищешь надежду найти правду для себя и для них».

Дан Бар Он: Никто не может помнить всего, и в большинстве своем мы пытаемся забыть то, что было неприятным для нас, особенно когда общество создает те или другие условия. Обычно человеческие катастрофы остаются в памяти жертв этих событий. Несмотря на то, что Германия проиграла войну и должна быть ответственна за трагедии многих народов, многие в Германии пытаются спрятать ужасное прошлое подальше, особенно если кто-то имел отношение к тем, кто убивал невинных людей.

Последний опрос в Великобритании показал, что 45% жителей туманного Альбиона ничего не знают об Освенциме. Что это: безразличие к истории или молчаливая попытка скрыть правду о том времени?

Дан Бар Он: Опять же, Освенцим остался в памяти бывших узников. Те, кто безразлично относился к идеи лагерей смерти и ничего не делал, чтобы остановить этот кошмар, имеют свои причины забыть об этом (включая англичан). Я думаю, что Освенцим навсегда останется символом кризиса мышления Запада, в основном люди верили и верят, что общественный прогресс изменит человечество к лучшему и жестокость останется пережитком племенного мышления прошлого. Освенцим только доказал, что в любой исторический момент общество может создать мощную машину уничтожения людей только потому, что эти люди принадлежат к той или другой группе. Понятно, что человеческий прогресс не является гарантом ни в чем.

Он был превосходным скрипачом... и одним из инициаторов создания системы концентрационных лагерей. Да, это о нем написал начальник управления разведки Вальтер Шелленберг в книге «Лабиринт»: «Этот человек был невидимым стержнем, вокруг которого вращался нацистский режим». Его сын, так же как и дочь Гиммлера, отказался дать интервью. «Это странно для человека с фамилией Гейдрих беседовать с кем-либо, как вы, профессор. Не волнуйтесь, у меня много друзей-евреев», — приветливо начал беседу племянник начальника гестапо и шефа Главного управления имперской безопасности (РСХА) Рейнгарда Гейдриха. «В действительности мой отец первым вступил в партию, а мой дядя иногда подтрунивал над ним. Впоследствии отец не мог смириться с идеями национал-социализма, а мама вообще не воспринимала ничего, что связано с нацизмом. В 1944 году отец покончил жизнь самоубийством, почувствовав опасность, что гестапо узнает о его помощи некоторым членам еврейской общины. С его помощью евреи получили поддельные паспорта и уехали в Данию», — не спеша продолжал рассказ Томас Гейдрих.

— Что Вы знали о массовом уничтожении евреев? — неожиданно спросил Дан Бар Он.

— Мы знали то, что и другие рядовые немцы, жившие рядом с нами.

— Не было рядовых немцев, были разные группы людей, которые... — неожиданно Дан Бар Он прервал Томаса, пытаясь получить ответ на свой вопрос.

— Рядовые немцы замечали, как неожиданно исчезали знакомые евреи, здания синагог сжигали. Многие не понимали, зачем это делают. Дома отец никогда не обсуждал эти проблемы. Мне было семь лет, когда на моих глазах сожгли одну из синагог Берлина. Я уверен, моя мама почти ничего не знала до конца войны. После войны она хотела перейти на свою девичью фамилию, понимая всю опасность близости к семье Гейдрих».

Недавно в США были опубликованы беседы американского психиатра Леона Голденсона с обвиняемыми на Нюрнбергском процессе. Доктор Голденсон был психиатром 63-  й  дивизии армии США во Франции и Германии, в 1946 году на протяжении шести месяцев интервьюировал десятки нацистов во время Нюрнбергского процесса. Брат Леона подготовил и опубликовал книгу «Нюрнбергские беседы». «Не было ни одного подсудимого, ни одного свидетеля, которых бы Леон не расспросил об отношении к евреям и Холокосте. Это одна из крупных сфер, которые он исследовал. Я этим очень горжусь», — сказал Эли Голденсон. Будучи евреем, врачом и гражданином самой свободной страны мира, несмотря на неимоверную боль, он сумел найти в себе силы откровенно и прямо говорить о трагедии еврейского народа. Все беседы велись на немецком языке, и преступники не скупились давать информацию, особенно если она отягощала вину других. Себя же самих они представляли менее значимыми и невинными, особенно когда речь шла о «еврейском вопросе». Фельдмаршал Кейтель со всей серьезностью утверждал, что все изначально решал Гитлер. Неужели они ничего не знали или они НЕ ХОТЕЛИ знать, слепо подчинясь приказам тех, кто решил навсегда покончить с еврейской вопросом?

Дан Бар Он: Подсудимые во время Нюренбергского процесса всячески пытались облегчить свою вину и снять с себя ответственность. Они прекрасно знали, что Гитлер, Гейдрих, Борман и Гиммлер уже мертвы. Следовательно, они пытались возложить всю ответственность за насилие и убийство евреев на тех, кого уже не было в живых. Поверьте, что люди определенного ранга как, например, Вильгельм Кейтель, должны были знать о массовых убийствах. Одна из исторических выставок, посвященная вермахту, проведенная в 90-е годы, ясно показала нам, что армейское командование было вовлечено и знало обо всем. Они или врали, или закрывали глаза, пытаясь быть абсолютно равнодушными. (Следует напомнить, что маршал В.Кейтель в присутствии представителей Советского Союза подписал акт о полной и безоговорочной капитуляции Германии. Судебный процесс над фельдмаршалом Кейтелем проходил в Нюрнберге, где он признал себя виновным в том, что выполнял приказы Гитлера. 16 октября 1946 года Вильгельм Кейтель был повешен. С петлей на шее он прокричал свои последние слова: «Deutschland uber alles!» («Германия превыше всего!»)

В конце беседы Томас Гейдрих неожиданно сказал: «Я знаю только один случай, когда христианин принял иудаизм». Дан Бар Он поднял удивленные глаза, пытаясь понять, о чем идет речь. «Он — раввин и живет в Иерусалиме. Вы можете не поверить, но его отец был офицером СС, «a bona fide» нацистской партии». В это трудно было поверить, но ... Дан Бар Он был настойчив. Через 6 месяцев он уже шел по узкой улочке старого Иерусалима, обдумывая разные варианты вопросов к незнакомцу с трудной и почти необъяснимой биографией, помня напутственные слова Томаса: «Менахем никогда не вернется к тому времени. Он решил начать новую жизнь».

«Главный раввин Хайфы предложил мне подать мое резюме на должность раввина в Хайфинском Технионе. Я был приятно удивлен и послал мои документы. Конечно, были люди, сомневающиеся и не желающие видеть сына нациста на такой должности, но раввин Цви Иегуда Кук сказал свое последнее слово. Так я стал раввином в Хайфинском Технионе. Я прекрасно знаю о кулуарных разговорах, которые ведутся обо мне. Но несмотря ни на что, я — майор запаса Израильской армии» — начал свой рассказ Менахем.

«Когда Вы изменили свое имя?» — спросил Дан Бар Он. (Профессор Дан Бар Он родился и вырос в еврейской семье в Германии, которая иммигрировала в Палестину в 1933 году. Он жил в кибуце, служил в израильской армии и тоже принял решение изменить свое имя. Решение принять еврейские имя было нелегким даже для еврея.)

«Сначала я изменил имя, а потом — и фамилию. Между прочим, многие люди обращаются ко мне с вопросами принятия иудаизма. Я не единственный, кто решил это сделать. Несмотря на то, что я родился в немецкой семье и стал раввином, я не могу ответить на вопрос, что чувствовали те, кто были исполнителями приказов Гитлера. Я много думал об Эйхмане. Он жил достаточно нормальной жизнью после войны: жена, дети. Трудно объяснить, как все это случилось в стране Гете, Канта, Бетховена и Моцарта...» — продолжал Менахем.

«Что Ваши дети знают о Вашем отце?»

«НИЧЕГО. Моя жена — еврейка из Алжира. Ее родители — прекрасные бабушка и дедушка для моих пятерых детей. Мои родители просто не существуют для них. Когда дети станут старше, я попытаюсь им рассказать», — четко и строго ответил собеседник.

— Проблема «отцов и детей» не нова. Не мне говорить Вам, отцу троих детей, как важна сильная семья в процессе становления молодого поколения. Прошли годы после Вашего разговора с Менахемом. Что Вы знаете о нем и его детях? Как бы Вы рассказали Вашим детям о прошлом их семьи? С этой проблемой все больше и больше сталкиваются семьи, где старшее поколение МОЛЧАЛИВО скрывает правду о прошлом, считая, что дети должны быть лучше и навсегда оставить позади трудное прошлое.

Дан Бар Он: Я думаю, что Менахем принял иудаизм как веру, но не смог избавиться от нацистского прошлого его отца. Это был один из легких путей решения вопроса. Он как бы оказался на стороне хороших людей. В реальности он и его дети представляют правое крыло еврейских националистов. Он видит мир только в черных и белых тонах, не примкнув ни к какой из сторон. С моими детьми была другая ситуация. Они узнали о Холокосте в школе, из моих интервью, от людей, которые привыкли приходить к нам в дом. Я дал возможность каждому из моих детей иметь свой путь познания, не давя на них и не требуя особенного понимания. Мои две дочери защитили диссертации по истории человечества и изучали трудности человеческого поведения. Я думаю, что они достаточно много знают об уроках прошлого.

2006 год. Зимний Освенцим. Через 60 лет Эли Визель молча идет по лагерной зоне, рядом с ним съемочная группа телевизионной программы. Несколько лет тому назад, давая интервью Опре Уинфри, он сказал, что только те, кто пережил это, знают что это такое. Освенцим изменяет жизнь навсегда. Неожиданно остановившись, Эли Визель сказал: «Вы должны пробить МОЛЧАНИЕ». А легко ли это сделать? В одной из своих книг раввин Йосиф Телушкин описал историю создания книги и кинофильма «Список Шиндлера». Никто не может объяснить, почему же кинофильм появился через 50 лет после войны. Почему мы молчали... Почему так трудно пробиваться через равнодушие и молчание... Только сейчас власти Германии согласились открыть доступ к нацистским архивам времен Второй мировой войны, касающимся судьбы евреев, содержавшихся в концлагерях. В архиве немецкого города Бад-Арользен содержится от 30 до 50 млн. секретных документов о жертвах Холокоста.

— Профессор Дан Бар Он, вы один из тех, кто много времени уделял и уделяет проблемам молчания. За Вашими плечами беседы с бывшими узниками лагерей смерти и детьми нацистских преступников; вы пытались понять их чувства, их жизнь до и после войны; вы задавали неожиданные вопросы тем, кто привык молчать. Есть ли у Вас надежда, что МИР будет жить без войны и насилия?

Дан Бар Он: Я не слеп в отношении властных структур, которые по сей день заставляют мучиться одних, принося удовольствие другим. Я уверен, что мы ответственны за катастрофы прошлого, мы обязаны помочь людям преодолеть груз прошлого и остановить будущие преступления. Этот процесс должен сопровождаться всеобщей демократией сверху донизу. Только в этом случае мы будем иметь шанс жить в более спокойном мире, где преступления будут совершаться все реже.