ПРОШЛОЕ ИЛИ БУДУЩЕЕ:

АСЯ ЭНТОВА

Катастрофа европейского еврейства осталась в прошлом веке. Более полувека назад, после Нюрнбергского процесса, Европа постановила, что антисемитизм несовместим с цивилизацией. Вина за замалчивание этого факта, лежащая на странах-победительницах, заставляла их тем громче и непримиримее осуждать непосредственных виновников геноцида. К ним охотно присоединились «нейтральные» страны, чтобы никому не пришло в голову расследовать их роль в отмывании золота, отобранного на пороге газовых камер и переплавленного из зубных коронок.

Громче всех виновных осуждала Америка, не ударившая пальцем о палец, чтобы приютить европейских беженцев, которым удавалось вырваться из лап нацистов.

Поколение современников Катастрофы уходит. Еще до недавнего времени Катастрофа была одним из составляющих мирового общественного сознания (или, по крайней мере, сознания европейского и североамериканского). С этим фактом невозможно было не считаться, так же как с фактом изобретения атомного оружия или с «холодной войной» сверхдержав.

Англия предпочла вернуть свой мандат на управление Палестиной, чем выглядеть продолжательницей дел нацистов и топить суда со спасшимися от Катастрофы евреями (вспомните историю корабля «Эксодус»). Под влиянием осознания факта Катастрофы ООН милостиво согласилась на существование Государства Израиль. Процесс Эйхмана с интересом наблюдал весь мир, несмотря на то, что его похищение из Аргентины противоречило всем международным законам.

Давно рухнул коммунизм, окончена холодная война, и сегодняшние мировые державы перегруппировываются под влиянием совершенно иных факторов. Так и нашей Катастрофе пора перестать писаться с заглавной буквы и занять свое место в ряду других катастроф еврейского народа: разрушение Храмов, изгнание из Испании и т.  д . Катастрофа европейского еврейства обогатила международное право понятиями о геноциде, о лагерях уничтожения, о том, что сегодня технически вполне возможно истребить целый народ, но она перестала уже носить уникальный характер — с тех пор на нее наложились много других катастроф: Вьетнам, междоусобная резня африканских племен, давнишнее уничтожение американских индейцев.

Сегодняшний невиданный после Второй мировой войны взлет антисемитизма в Европе и Америке, слегка припудренный разговорами о сионистском агрессоре, показывает, что тема Катастрофы себя изжила. Об этом же свидетельствуют и резолюции ООН, осуждающие Израиль за минимальную самооборону, и организованный бойкот израильских товаров. Так или иначе, хотим мы этого или не хотим, но для всех Катастрофа стала достоянием истории, и тщательно возводимые ей мемориалы вызывают у европейцев если не скуку, то прямое раздражение. (Так, проект Берлинского мемориала вызвал скандал в связи с требованием цыганской общины и общины гомосексуалистов отвести и им в этом мемориале полагающееся место.)

Несмотря на то, что живы еще люди с вытатуированными на руках лагерными номерами, Катастрофа ушла со сцены, как значимый фактор. Германия, еще выплачивающая последние репарации, уже давно отказалась от программы денацификации. Частично потому, что эта программа была успешной, частично потому, что невозможно поколение, родившееся через 50 лет, заставлять чувствовать свою ответственность за дела нацистов. Откупившись деньгами и пригласив к себе жить значительное количество евреев из Восточной Европы и распавшегося СССР, Германия сегодня чувствует себя очистившейся от клейма геноцида. Франция давно перестала оправдываться в расистских преступлениях коллаборационистов, а озабочена тем, чтобы угодить 6 миллионам мусульманских избирателей. Евреи, как и до Второй мировой войны, подвергаются в Европе антисемитским оскорблениям, но чувствуют себя там уютнее и, главное, безопаснее, чем в Израиле. Дай Бог, чтобы это чувство их опять не обмануло!

Почему же тогда мы сами почти насильно тащим каждого приезжего в музей Катастрофы — Яд ваШем?

Одной из причин является наше нежелание расставаться с привычными штампами и боязнь честно взглянуть на изменившуюся реальность. Вся наша израильская жизнь до сих пор держится на краеугольном камне Катастрофы. Зачем существует Государство Израиль?

— Чтобы Катастрофа не могла повториться!

Сионизм строителей «государства — убежища для евреев» основывался на том, что государство нам положено по праву гонимого, и чем более нас обижают, тем более оно нам положено. Чем обосновывал Герцль наше право на собственное государство?

— Делом Дрейфуса и кишиневскими погромами. Как оправдываются наши послы в ООН?

— «Мы не хотим, чтобы нас опять уничтожили». Как воспитывают сегодня патриотизм израильских школьников? — Поездками в Освенцим и Майданек. Все наши лидеры, начиная с Бен-Гуриона, в своих речах опирались на факт Катастрофы. Самый молодой из ведущих израильских политиков Беньямин Нетаниягу озаглавил свою книгу «Место под солнцем», и она явилась еще одним очередным обоснованием нашего права на существование, права, в котором нам отказывала Катастрофа. Даже на вопрос: «Кого считать евреем, на кого распространять Закон о возвращении?», мы ничтоже сумняшеся отвечаем: «Того, кого уничтожил бы Гитлер».

Однако все эти обоснования в мире, из которого ушла Катастрофа с большой буквы, уже не работают.

Но мы не хотим расставаться с Катастрофой, потому что мы боимся, что не сможем тогда ответить даже самим себе на основополагающие вопросы: «Кто мы такие и что мы здесь делаем?». Сегодня, когда уже остыли страсти и можно было бы заняться беспристрастным анализом, мы предпочитаем искусственно сохранять эмоциональное, а не рациональное отношение к Катастрофе. Безусловно, тема Катастрофы очень важная и болезненная, но почему же мы так стремимся законсервировать именно эмоциональную, а не историческую память о ней? Мы предпочитаем заводить судебные тяжбы с отрицателями Катастрофы, но боимся в своей среде даже попыток поиска более глубокого обоснования нашего права на жизнь именно на ЭТОЙ земле. Неужели патриотические поездки в Польшу безопаснее или действеннее, чем экскурсии по историческим памятникам Эрец-Исраэль?

То, что наша внешняя и внутренняя пропаганда не справляются со своей задачей, — не проблема неповоротливости бюрократических организаций. Это наше нежелание сменить парадигму в меняющемся мире. Замечательно, что возродившееся из пепла крематориев Еврейское государство дало ответ на вопрос: «Зачем мне теперь жить?» тысячам евреев, чьи близкие были уничтожены. Но мы обречены, если наше существование, наши цели и наше самоопределение зависят в первую очередь не от нас самих, а являются только ответом тем, кто хочет нашей гибели.

Не желая расстаться с ролью жертв Катастрофы, мы забыли наши многочисленные победоносные войны с огромными арабскими армиями. Израильская армия сохраняет сдержанность — в ее задачи перестала входить защита еврейских жизней. «Арабы сами разберутся с террористами», — считают лидеры еврейского государства. Когда-то такие же наши лидеры надеялись на полицию и армию стран рассеяния, сегодня они говорят: «Мы должны подчиняться мировому сообществу, Америка сильна, в случае чего она нас защитит!» Сегодня Израиль не воюет, он только просит: «Сжальтесь, ООН, Америка и Гаагский суд, дайте нам право на необходимую оборону!». Мы совершенно справедливо не хотим обосновывать наше право на собственное государство только силой, но право нашей слабости, «право жертвы» уже не работает даже в Европе, а у нас на Ближнем Востоке оно не работало никогда. После военной победы стран-союзников арабские режимы, сотрудничавшие с нацистами, поняли, в чьих руках сила, и предпочли на время смириться с еврейским присутствием на Ближнем Востоке. Чувствительный удар, нанесенный им в Войне за Независимость, доказал тщетность их попыток «окончательного решения еврейского вопроса» в Палестине. Договор Осло, который мы подписали с ними, желая отказаться от права силы в пользу права слабости, вернул арабам надежду нас уничтожить. У нас еще остались танки и самолеты, но дух наш сломлен, мы идем на поклон к побежденному противнику и униженно умоляем сохранить нам только «место под солнцем», оставить нам только государство-убежище» как дань жертвам давнишней Катастрофы. Так последовательное желание эксплуатировать память Катастрофы заставило нас забыть о важнейшем выводе из нее: «В деле защиты наших жизней мы не можем полагаться ни на кого, кроме себя!»

Яд ваШем хранит память о тысячах уничтоженных синагог, но в нем нет места памяти о дважды разрушенном Храме. А ведь только наследники людей, построивших Первый и Второй Храм, могут претендовать на эту землю, землю наших отцов. Как и катастрофа изгнания из Эрец-Исраэль, наша последняя Катастрофа стала уже достоянием истории. И чтобы она не прошла бесследно, нам необходимо перестать молиться на нее, перестать эксплуатировать ее память, а отнестись к ней рационально, проанализировать ее и извлечь все необходимые уроки.

Почему жизнь ассимилированных евреев, пытавшихся стать лучшими немцами, чем сами немцы, окончилась так же, как и жизнь их верующих собратьев, предпочитавших «Ирушалаим де-Лита» настоящему Иерусалиму? Можно ли верить обещаниям, что ничего плохого не случится, если мы будем послушно выполнять волю окружающего большинства? Можно ли вести переговоры и искать компромисс с врагом, который нас уничтожает? Можно ли верить собственным лидерам, пытающимся успокоить нас, несмотря на очевидную опасность? Почему еврейский народ жив до сих пор? Только ли потому, что антисемитизм достаточно слаб, чтобы нас уничтожить, но достаточно силен, чтобы препятствовать полной ассимиляции? Возможно ли наше существование как народа в галуте, в полном отрыве от Земли Израиля, с государством в Уганде, например? Есть ли у еврейского народа и у Еврейского государства какие-то другие цели, кроме простого «выживания»?

Только честно и последовательно ответив на эти вопросы, мы найдем выход из того тупика, где мы сейчас пребываем. Только распростившись с Катастрофой, как живым переживанием и стержнем нашего существования, мы сможем обеспечить ей память у следующих еврейских поколений.

Опыт Катастрофы показал, что стоит лишить человека смысла жизни, свести его жизнь к простому физическому выживанию, и уже не потребуется его уничтожать — он умрет сам. Но есть и другой способ лишиться цели в жизни — это достигнуть ее. Израиль сегодня находится в кризисе, известном психологам под названием «кризис достижения цели». Достигнув цели, к которой долго стремился, напрягая все силы, человек, он может заболеть и даже умереть, если сочтет эту цель окончательной и собирается далее только почивать на лаврах. Мы выжили как народ, мы выстояли в неравной битве с миллиардным арабским окружением, ответив тем самым на вызов Катастрофы, мы создали сильное современное государство и назвали его Еврейским. Во имя чего мы этого добивались, и какова наша дальнейшая цель? — Без решения этого вопроса нам сегодня не выжить!