«ВСЕ ТО, ЧЕГО КОСНЕТСЯ ЧЕЛОВЕК, ОЗАРЕНО ЕГО ДУШОЙ ЖИВОЮ»

  Л .ЛАПУЭНТ

«Все то, чего коснется человек, приобретает нечто человечье...» Эти строки Самуила Маршака возникают в памяти сами собой при взгляде на картину не именитого пока художника из Житомира А.М.Жегунова.

Ассоциацию вызывает их продолжение: «Так старый дом, нам прослуживший век, почти умеет пользоваться речью...» Художник наградил дом не только речью, но и выразительной внешностью, лицом, в которое складываются очертания рушащегося дома: чьего-то уютного гнезда, чьего-то причала, длинной истории поколений чьего-то семейства. В пыли, поднимающейся столбом, вырисовывается ирреальная фигура кого-то из бывших обитателей, грустно взирающая на происходящее. Скорбная фигура еврейки, угасающий дом, яркое голубое небо, отражающееся в уцелевших рамах, соскальзывающих со стен, доживающих последние минуты. Предвосхищение Размежевания? С архаическими реалиями более чем двадцатилетней давности? В другой полосе, в другой эпохе. Грустно, сумрачно. Безысходно? Нет. В картине есть свет, и исходит он от Небес. Картина пронзительно еврейская. Как еще несколько полотен Жегунова, фоторепродукции которых мне показал рав Элиша Хенкин, раввин Галицкой синагоги. Не случайно, что «путевку в жизнь» эти картины получили от раввина. Из каждой картины выглядывает еврейская душа, напрямую связанная с Источником. Будь это «жанровая сценка», как «Свет теплоты», или ностальгия «Образов», толпящихся за художницей, мастерящей куклу, или творческий полет «Музыканта», или совсем уж «открытым текстом» написанные Ханукальный, или Шаббатний «Светильник душ» и «Дерево полевое». «Что скажете?», — спросил рав Элиша. Все, что вы прочли до сих пор, было ответом на этот вопрос.

Когда капитан красиво выводит судно из порта, искусно минуя всевозможные «подводные камни», как в буквальном, так и в переносном смысле, оценить его мастерство и восхититься квалификацией способны только профессионалы, знающие фарватер и понимающие, что именно он совершил, какие препятствия преодолел. Для оценки произведения искусства экспертов гораздо больше. Разумеется, есть коллеги-художники, есть коллеги-дизайнеры, есть знатоки-искусствоведы. У каждого есть своя шкала и свои мотивы и соображения, которыми они руководствуются, классифицируя произведение как «гениальное», или «вторичное»...

Однажды, играющий с пространством листа, и написавший несколько интересных вещей на сжатой в гармошку бумаге, хороший украинский художник Сергей Московченко ответил на упрек о «вторичности» такого изобразительного приема, как смятый в гармошку лист: «А на гладкой бумаге Вы еще ничего не видели?»

Истинный эксперт произведения искусства — это зритель. Эксперимент был чистым. О художнике мне не известно ничего более того, что можно увидеть в его картинах. В синагогу конверт с репродукциями его работ принес земляк-житомирянин Оскар Каплан. О картинах судите сами. Полагаю, что следующая статья о нем будет репортажем с его персональной выставки. Тогда и расскажем о нем подробно.