ДЕЛО ЖИЗНИ ФАИНЫ ВИНОКУРОВОЙ

«Главный урок Истории заключается в том, что человечество не научилось извлекать из нее никаких уроков»... К сожалению, Гегель, сказавший эту знаменитую фразу, похоже, оказался прав. Ведь если бы люди пристально вглядывались в Историю, то скольких современных войн и конфликтов можно было бы избежать.

В жизни общества историческая память очень важна. И именно ей вот уже немало лет отдает все свои силы Фаина Винокурова – известная не только в Украине исследовательница Холокоста и истории евреев Винничины.

— Я — коренная винничанка, — начала нашу беседу Фаина. — Поэтому мне так интересна история этого края и, конечно же, жизни моего народа. Вот почему, окончив Московский государственный историко-архивный институт, я не осталась в «белокаменной»,   а  вернулась домой. В моей трудовой книжке — всего одна запись. Я более тридцати лет работаю в Государственном архиве Винницкой области. Сегодня я заместитель директора архива.

— Вы особенно известны своими исследованиями Холокоста.

— Я начала заниматься историей Катастрофы в начале 1990-х годов. Ранее этого просто не давали делать. Первая моя книжка о Холокосте вышла в 1994 году. Я начала свою работу со сбора свидетельств и воспоминаний людей, переживших Катастрофу.

— Я так понимаю — это было несколько ранее того времени, когда исследованиями Холокоста в Украине стал заниматься Фонд Спилберга.

— Да, верно. Был совместный проект с израильским институтом. С ученым Иосифом Маляром мы сделали книжку «Винницкая область. Катастрофа и сопротивление». Это было первое региональное издание о Холокосте.  А  сегодня у меня 64 научных работы по этой проблематике. Не так давно вышел трехтомник «Евреи Винничины в период Второй мировой войны».

— Почему вы решили взяться за эту тяжелую тему?

— Не сочтите это патетикой, но она всегда была в моей душе. Ведь в годы войны лишь чудом осталась жива моя мама. Во время оккупации она попала на территорию, захваченную немцами, пережила много кругов ада, потеряла ребенка.  А  отец ушел на войну из Винницы 24 июня 1941-го и вернулся только в октябре 1945 года. Наверное, это мне генетически как-то передалось. Отец был самородком, хорошо разбирался во многих науках, был прекрасным историком, географом, он окончил восемь классов гимназии в Гайсине. Как-то он мне сказал: «Фаина, если не ты, то кто же?». И опять, не сочтите патетикой. Судьба дала мне любимое дело. Я себя без нашего архива не мыслю.

— Но это же такая скучная работа – копаться в бумажках.

— Не скажите. Я за каждым документом вижу конкретное событие и человека. И когда я подошла к массиву документов о Холокосте, о героизме, сопротивлении, я увидела неизведанное поле для исследований. Никто этим на Винничине никогда не занимался. И я, пессимистка, считаю, что после меня этим никто уже заниматься не будет.

— В Виннице вы никого не знаете такого?

— Чтобы заниматься этой проблемой на научном уровне, надо, по крайней мере, быть профессионалом. Часто я ухожу с работы заполночь. И каждый день приносит мне удивительные находки. Например, об отдельной еврейской роте в составе партизанского соединения имени Сталина. Она действовала на территории Ильинецкого, Дашевского, Аратовского, Ситковецкого, Немировского районов. 250 евреев сражалось в рядах этой бригады.

— Известно, однако, что в партизанские отряды евреев не всегда брали охотно.

— Да, была сложная ситуация. В некоторых партизанских соединениях антисемитизм процветал. Был и такой случай. Группа ильинецких евреев в составе 30 человек попала в партизанский отряд, командиром которого был некий Яцюк. Их не хотели брать, потому что, в основном, это были женщины и дети. Словом, обуза. Но тут в дело вмешалась любовь — он влюбился в одну из девушек, которая просила убежища. Когда командир увидел ее, он сказал: пусть ко мне подойдет самая старая женщина из этой группы. Он ее отвел в сторону и что-то ей долго говорил. Затем она вернулась и стала на колени перед юной красавицей и сказала: «Ліза, рятуй нас, якщо ти не підеш до нього в землянку, нас не візьмуть в загін,  а  може, й розстріляють». И девушка сжалилась над плачем детей и старух. Она стала подругой командира. Но что интересно, затем их связь перешла в серьезное чувство. Они поженились и прожили долгую счастливую жизнь, вырастили детей. Не всегда, однако, все заканчивалось так хорошо.

Я уже сказала, почему не брали евреев в отряды. Старики, женщины и дети. «Семейный лагерь под охраной партизан», помнится, такой документ я нашла в областном архиве. Оказался в моих руках и документ о единственном еврейском подразделении на Винничине под командованием Давида Мудрика. Его вдова живет в Израиле. Эта женщина очень мне помогла в подготовке этой книги, я безмерно ей благодарна.

—  А  кто вам помогает в работе?

— Я активно сотрудничаю с Вашингтонским музеем Холокоста. Недавно была в США и работала в этом музее. Его сотрудники с пониманием относятся к моим запросам и всячески помогают. Я неоднократно бывала и в музее «Яд ва-Шем». Известно, кто владеет информацией, тот владеет миром. Но тот, кто владеет большей информацией, увы, не всегда хочет ею делиться.

— Но речь идет не только об информации,  а  и о тех средствах, которые выделяются международными еврейскими организациями и частными лицами.

— Издать книгу «Евреи Винничины в период Второй мировой войны. Участники боевых действий, труженики тыла» мне помог наш местный бизнесмен-подвижник Александр Усач. Он спонсировал и ремонт синагоги в Виннице. И я думаю, что мои последующие изыскания тоже не оставят без внимания.

— Скажу честно. У меня некоторые люди, занимающиеся темой Холокоста, вызывают нелучшие чувства. Откуда это мнение, что только они делают много,  а  остальные бездельники и лжеученые? Это что, грызня из-за грантов?

— Что есть, то есть. К сожалению, многие наши отечественные историки грантозависимы...

— Да, но это не значит, что надо поносить друг друга.

— Возможно, это от некоего обостренного чувства, понятого наоборот.

— «Любите искусство в себе,  а  не себя в искусстве».

— Вот именно. Единственное, что хочу подчеркнуть, — проблемой Холокоста нужно заниматься профессионально. Вот мое глубочайшее убеждение. Это сложная и страшная тема. Когда ею начинают заниматься дилетанты, ни к чему хорошему это не приводит.

— Вас не смущает, что многое из того, что вы спасаете для памяти человечества, не попадает на страницы изданий, на телеэкраны. Не обидно?

— Думаю, мне грех жаловаться. Мои статьи печатали не только еврейские, но и украинские газеты, их публиковали в Израиле. Я выступала на телевидении. Иное дело, что кое-кого от темы Холокоста коробит. Когда я готовила книгу о евреях-фронтовиках, один из тогдашних руководителей архива сказал мне: «Працюйте, працюйте, але дивіться, щоб не вийшло так, що воювали лише тільки євреї». Да, разные у нас люди есть. Но я хочу сказать – я не собираюсь ставить точку, хочу написать книгу о геноциде и массовом уничтожении еврейского населения. И я ее обязательно напишу.

Известный историк Аарон Вайс считает, что я переросла свой регион. Но для меня история родного края — дело жизни. Сейчас я завершаю работу над книгой «Участие евреев в антинацистском сопротивлении на территории Винницкой области» — это архивные документы и мои комментарии к ним. Одна из глав называется «Противостояние личности политике нацистского геноцида». Здесь речь идет о сопротивлении личности, о мужестве на пороге смерти. Например, портной Яновский у края смертной ямы в Калиновке своим портняжным инструментом перерезал горло нацистского офицера. Яновского тут же застрелили. Но он, несомненно, герой. Это и есть противостояние личности. Вот еще один пример. Браиловчанка Лиза Перкель, плюнула в лицо палачам, когда они хотели ее раздеть перед расстрелом. Ее убили на месте. Разве это не мужество, не противостояние? Накануне массовой акции по уничтожению винницких евреев 16 сентября 1942 года было зафиксировано 57 фактов самоубийств. Люди предпочли так уйти из жизни,  а  не быть убитыми фашистами.

 А  был еще Эля Кордонский — раввин Винницы. Высокообразованный человек, участник процесса Бейлиса, знал шесть европейских языков. Фашисты обманули раввина. Они объявили, что евреев собирают для депортации за границу. И Эля выступил по радио, сказал, что надо прийти и всех запишут для отправки. И люди пришли. Но когда Кордонский увидел, что людей уводят и они исчезают, он понял, что его обманули. Я обнаружила архивно-следственное дело начальника Старогородской полиции города Винницы. Он был свидетелем, когда Элю пригласили в гестапо и сказали: «Ты справился со своей задачей и можешь жить». На это Эля Кордонский (это зафиксированный документ, архивно-следственное дело) заявил: «Убиваете мой народ, убейте и меня». И он вместе с женой ушел в небытие. Это ли не духовный подвиг?

—  А  как вы, поскольку имеете доступ к подлинным документам, оцениваете роль местного населения в происшедшем с евреями в Украине в годы войны?

— Это сложный вопрос. Но если коротко, подлецов всегда больше, чем героев. Нацисты, когда планировали в Виннице строительство ставки Гитлера, соответственно готовили население. Во-первых, им нужно было создать зону «юденфрай», во вторых, каждого четвертого сделали агентом гестапо или полиции. И вы знаете, меня до сих пор коробит от количества заявлений в Винницкую управу, которые довелось прочесть. Там в основном были такие тексты: «Дайте мені хату цих жидів,  а  їх треба знищити. Вони живуть там і там». И после этого меня мало что удивляет.

Предательство — страшная вещь. Тем весомее на фоне предательства подвиг праведника. Героизм — это не повседневное качество. Если человек на это решается, у него очень серьезная мотивация. И вот тут огромную роль играло духовное воспитание людей. Ведь посмотрите, в селах в основном жили верующие люди. И потом, вы знаете, я обнаружила много таких слов праведников: «Вони нас врятували в роки Голодомору, ми мали їх врятувати від німців». У меня есть десятки таких свидетельств.

— Было бы хорошо, если бы вы написали статью об этом. Мы бы ее с удовольствием напечатали.

— Я подготовила книгу «Винницкая область. 1932-33 год. Голод на Винничине». И там показан голод в еврейских местечках. Вы знаете, у меня есть письмо работницы кожевенного завода из Бердичева, адресованное Крупской. Жена вождя пролетариата ответила отпиской. И люди продолжали умирать. Конечно, украинских крестьян умерло намного больше. Но и евреев голод не щадил, он ведь национальностей не разбирает.

—  А  как вы относитесь к, с позволения сказать, ученым, которые в советские времена активно работали на кафедрах истории КПСС,  а  теперь возносят до небес Петлюру?

— Я лично нашла приказы, подписанные Петлюрой, о том, что необходимо наказывать погромщиков, в том числе и атамана Семисенко. Такие документы действительно есть. Но они не выполнялись. Петлюра на каком-то этапе потерял авторитет у своих войск. Но дело не только в нем. Я подымаю документ — «18 сентября 1918 года — Ярышев... погром совершил Деникин. Через три месяца — погром совершил Петлюра, еще через два — красные казаки Примакова». Одни врывались в местечко: «Бей жидов и коммунистов», вторые: «Бей жидов и буржуев», но, что всегда было, — виноваты все равно евреи. Это был очень сложный период истории. Все проходило на территории, которая была театром военных действий после Первой мировой войны. Оружия море. Может, Петлюра и был национальным лидером, но то, что его воинские подразделения совершали погромы — правда.

Было и еще хуже. Ко мне обратился один коллега и попросил написать вступительную страничку к его книге об атамане Волынце. Я ответила: «Как я могу тебе это вступление написать, когда бандиты атамана Волынца в местечке Дашев привязали моего деда, который был простым лесным арендатором, к дереву, распороли живот,  а  потом, собрав листья и желуди, затолкали их в распоротый живот. И он стоял привязанный к дубу и истекал кровью.  А  мой отец, которому было 12 лет, все это видел»...

 А  вообще документ — это великая сила. Нашла я как-то в архиве Винницкого горисполкома за 1944 год письмо моего отца с фронта с запросом: «Сообщите мне, живы ли мои жена и сын». И ему ответили: «Ваша жена убита при расстреле еврейского населения».  А  на самом деле у моей мамы убили ребенка буквально на руках, но сама мама выжила.

— Они нашли друг друга?

— Да, конечно. Я же после войны родилась.

— Чему же учит нас история?

— Если мы хотим, чтобы то, что было в годы оккупации, никогда не повторилось, нужно воспитывать подрастающее поколение в духе совестливости и доброты. Я сталкивалась с разной оценкой этих событий. Четыре года назад я защитила кандидатскую диссертацию о геноциде и уничтожении еврейского населения на территории Винницкого региона. И вот один из членов ученого совета на предварительной защите подошел и очень так участливо, взяв меня под локоток, сказал: «Я не в захваті від вашої теми». «Чому?» — спрашиваю я. «Справа в тому, що ви дуже відокремили євреїв». Я ему отвечаю: «Це не я». — «Як це не ви, це ж ваша робота». Я говорю: «Це не я, це Гітлер їх відокремив». Вы знаете, я получила 14 белых шаров,  а  этот человек не пришел на защиту.

— Есть еще серьезная проблема с признанием воинов УПА борцами за свободу Украины.

— Да, она очень сложна. И я не уверена, что примирение между бывшими бойцами УПА и ветеранами Советской Армии сегодня возможно.

— Мне думается, проблему усугубляет то, что она практически отдана на откуп радикальным деятелям с обеих сторон.  А  им удобен и выгоден не взвешенный диалог,  а  мордобой на Крещатике. В советские времена всех бойцов УПА называли бандитами, сегодня опять-таки всех хотят объявить героями. Но и то, и другое далеко от исторической правды. В рядах УПА были и герои, и бандиты. И только тогда, когда это будет признано, может наступить какое-то примирение.

— Здесь я с вами во многом согласна. Честный историк должен писать правду. Именно так, исследуя прошлое своей страны, он помогает тем, кто хочет сделать ее будущее мирным и счастливым.

Собственно этим, я, в меру сил своих, и занимаюсь всю жизнь...