СТАРАЯ УМАНЬ

ВЛАДИМИР ШВАРЦМАН

Умань, ее старинная архитектура — как захватывающая интересная книга, многие страницы которой еще не прочитаны. Писалась она представителями разных народов и культур. Если учесть, что на облик города наложили отпечаток вкусы и увлечения современников, модные течения и поиски новых идей, то для историка и искусствоведа исследование городской застройки — задача не из простых.

По определению специалистов (архитекторов и искусствоведов), декоративно-художественный облик старого города — это неоренессанс. В середине XIX века начало развиваться новое направление в архитектуре. К концу века и Умань пережила строительный бум. В городе к тому времени сложился зажиточный слой горожан, который строил свое жилье и общественные здания — больницы, школы, дома престарелых, приюты для сирот. Дома украшались элементами ордерной архитектуры, лепниной, скульптурой и т.д. Сам декор таил широкие возможности для реализации модных течений и вкусов заказчика. Вот почему в него органично вплелись мотивы еврейского искусства. Поэтому особый интерес представляет наследие, оставленное вековым проживанием здесь евреев.

Известно, что в 1913 году в местечке проживало 50000 жителей, из которых 35000 были евреи, что составляло 70% горожан. Такое процентное соотношение евреев в Умани с небольшими отклонениями в обе стороны сохранялось до половины прошлого столетия. По свидетельству местных краеведов, вся центральная часть Умани, включая главную площадь, сформирована домами зажиточных евреев. О них и пойдет разговор.

В начале XX века был построен Еврейский доходный дом, который принадлежал семьям Галкиных и Самсоновичей. Это большое красивое трехэтажное здание на улице Коломенской. Главное в нем был фасад, лицо дома.

Фасад, по определению архитекторов, решен в стиле позднего барокко в сочетании с элементами позднего неоренессанса. Как и положено барочным зданиям, декор на фасаде нарастает снизу вверх: простой гладкий цоколь, в котором прорезаны входные двери по оси симметрии, по бокам от них — большие окна.   А  выше, над центральным входом, две колонны взметнулись на высоту двух этажей и держат широкую ренессансную полуциркулярную арку, которая образует фронтон здания. Вся эта картина сверху увенчана скульптурным изображением двух грифонов и головой льва в центре. Поэтому и создается впечатление, что роскошный фасад здания перегружен декором.

Обследуя улицы старого города, я насчитал более сотни домов, украшенных декоративными панно из стилизованных цветов, розеток, бутонов, шишек, листьев и усиков винограда, вплетенных в несложную геометрическую решетку. Очень характерна в этом отношении улица Октябрьская (бывшая Дворцовая). В сравнении с архитектурным обликом других зданий города, фасады домов тут более пластичны, насыщены декоративными элементами. С нечетной и частично с четной стороны улица по периметру сплошь застроена двухэтажными неоренессансными жилыми домами с арабесками под и над окнами и орнаментальными фризами. В городских кадастровых книгах домовладений, хранящихся в Киевском государственном областном архиве, сохранились списки бывших владельцев: Пинес, Дорфман, Вайценфельд, Френкель, Левитан, Геренштейн, Финкельштейн и др. Это были представители среднего класса: фабрикант, купец, парикмахер, художник, портной, адвокат, банковский служащий. Кстати, перечень занятий весьма характерен для городского еврейского населения.

В декоре домов наряду с восточными арабесками и орнаментами встречаются и архитектурные композиции.

Об одной надо рассказать особо, поскольку она напрямую связана с еврейской традицией. Речь идет об изображении Ковчега Завета — Святая Святых иудеев. С древнейших времен его рисунки высекались на камне, благодаря чему они и дошли до наших дней. В книге Р.Сэмюэльс «По тропам еврейской истории» есть несколько древних изображений Ковчега Завета, одно из которых высечено в пещере под Бет-Шеаримом почти две тысячи лет тому назад. Изображение Ковчега представляет собой нишу с начертанием шкафа для хранения Торы завета. Обрамлением служит арка с полуциркулярным или сегментным архивольтом, фланкированная спаренными колоннами. Эта композиция стала своеобразным клише, каноном, которого придерживаются и поныне.

Достаточно сказать, что в фасадах домов по улице Ленина она воспроизведена полностью. Архитектурная композиция просто вставлена в фасады зданий как развернутая цитата. Две имитированные колонны на высоте второго этажа держат ренессансную арку, которая образует фронтон здания. Под ней в рисунке двух спаренных прямоугольных окон совершенно отчетливо угадываются дверцы шкафа Арон Кодеш.

Трудом и талантом архитектора создан образ большой художественной силы, своеобразная метафора, которая зримо отражает предназначение народа, его историческую судьбу и надежду.

Сохранившаяся историческая застройка центральной части города сложилась на рубеже XIX– XX вв., когда в архитектуре Умани доминировал «кирпичный стиль». В этом городе он оставил более совершенные образцы декоративного оформления фасадов зданий. В архитектуре отдельных домов кирпичный декор удачно дополняют ажурные металлические навесы над входами.

Использование кирпича, естественно, придало новые черты архитектуре районов компактного проживания еврейского населения города. На улицах Малофонтанной и Затонского сохранились единичные образцы застройки местечкового типа, дающие представление о жилище евреев Умани. Эти здания имеют двускатные крыши и располагаются к улице соответственно портиком, опирающимся на колонны.

Со школьных лет меня привлекал дом на углу улиц Садовой и Энгельса. Эту роскошную виллу в два этажа ныне занимает городской архив. Уличные фасады ничем не примечательны, кроме огромных окон в стиле модерн.  А  вот дворовой фасад — произведение архитектурного искусства. Широкая каменная лестница, раскрывающаяся веером, выводит на большую площадку на уровне первого этажа. На нее выходят широкие стеклянные парадные двери и окна боковых комнат. Терраса служила местом отдыха в теплые летние вечера. Парадные комнаты, большие и светлые, окружают просторный холл с колоннами, которые отражаются в хрустальных стеклах дверей.

По рассказам уманчан, дом до Первой мировой войны принадлежал доктору. По архивным книгам домовладельцем был некто Р.Шапиро. Судя по богатству оформления и местонахождению дома — Шапиро был не просто практикующим врачом, который обслуживал пациентов,  а  высококлассным специалистом, и лечил богатых уманских буржуа.

Но вернемся к дому, вернее, к лестнице. Такое решение дворовых лестниц, выходящих в сад, встречается часто в домах по ул. Шевченко, 2, Советской, 12, Садовой, 2, Садовой, 3, Садовой, 4 и Октябрьской, 1.

В жилых домах в оформлении интерьеров часто присутствуют архитектурные реминисценции, в которых не всегда угадаешь их еврейское происхождение. Большинству коренных уманчан хорошо был знаком двухэтажный дом на углу улиц Садовой и Гоголя — дом Фишмана, разрушенный в послевоенное время. Сейчас на этом месте сквер имени Черняховского.

Существует удивительная история о том, как польский магнат Радзивилл полюбил красавицу еврейку, которая родила ему сына. Мальчик получил светское образование и богатое наследство. Уманчане часто видели на террасе дома отдыхающего в шезлонге молодого импозантного мужчину, у ног которого лежал дог. Фишман был владельцем нескольких фабрик и лесопильни,  а  также слыл большим меценатом: помогал в учебе сиротам и детям из бедных еврейских семей.

В этом, некогда одном из красивейших зданий города, долгое время размещался клуб. Там сохранялся «родной» интерьер: парадная деревянная лестница, холл с огромным окном и выходом на просторную террасу. Вестибюль украшали большие венецианские зеркала, в которые смотрелся каждый, кто поднимался по лестнице. В этом доме были и подлинные элементы декора, которые принадлежат культуре евреев.

Дело в том, что в прихожей, где начиналась парадная лестница, были установлены по бокам скульптуры дремлющих львов,  а  ниже вились виноградные лозы, искусно вырезанные из дерева. Вот эти львы и виноградные лозы — словно воспоминание о троне царя Соломона из Агады: «С обеих сторон престола были расположены двадцать четыре виноградные лозы, образующие сень над ними...Тут же полые внутри фигуры двух львов, наполненные благовониями. Благовония начинали сочиться при восхождении Соломона по ступеням трона».

Теперь, когда я вижу на порталах старых домов лепные виноградные лозы, вспоминается описание Второго Храма, построенного царем Иродом: «У входа в святилище стояла подвязанная на тычинки золотая лоза винограда, и каждый, кто жертвовал в храм золотое изделие в виде листка, ягоды или целой кисти, вешал свой дар на эту лозу».

Не так давно мне пришлось побывать в здании центральной городской библиотеки (ул. Октябрьская, 1) — знаменитом когда-то отеле «Европа». Этот самый фешенебельный отель на рубеже XIX и XX веков, в центре города, занимал особое место в жизни еврейской общины. Он принадлежал семье богатого промышленника Файнштейна. Снаружи — это обычное двухэтажное здание с элементами эклектики, украшенное лепными орнаментами. На центральном фасаде, на уровне первого этажа — длинный балкон с ажурной кованой решеткой, поддерживаемый двумя скульптурами атлантов.

В вестибюле дома в конце парадной лестницы каждого входящего встречают широкие стеклянные двери. Они привлекают внимание красотой резного декора: по периметру вырезаны вьющиеся виноградные лозы.

Отдаленные свободные интерпретации ветхозаветных сказаний и прямые цитаты из Агады — тоже часть Уманской архитектуры. Осматривая внутренние помещения здания, я обнаружил на потолке одного из залов «настоящую» сень из пластически выделанных виноградных лоз. Орнаментная решетка над головой напоминала увитую виноградом сукку — шалаш, в который переселяются иудеи в праздник Суккот, или кущи.

Вот так — ненавязчиво, но выразительно снова прозвучала в архитектуре еврейская тема.

В последнее время небольшой городок Умань Черкасской области стал настоящей Меккой для тех, кто хотя бы короткое время хочет походить по узким каменистым улочкам, полюбоваться неповторимым колоритом архитектуры старых еврейских домов, дотронуться до стен синагог, побывать на могиле цадика Нахмана Брацлавского.

Писатели и журналисты, кинематографисты и ученые, религиозные деятели и туристы из Америки, Франции, Израиля, Германии, Польши, России пишут книги и статьи, делают фотоальбомы и снимают фильмы о нашем городе и его жителях. Ведь Умань — единственный город, где до настоящего времени сохранились не только отдельные дома или даже улицы,  а  целый комплекс жилой застройки конца XVIII — начала XIX века, впитавший в себя особенные черты еврейской жизни, ее будни и праздники.

Однако время уничтожает старый вид дворов, улиц, домов. Особенно это ощущается в нижней части города, где только окна стареньких домиков смотрят вам в самую душу грустными глазами пустоты.

Но память не хочет смириться с этим. В своих глубоких тайниках бережет подробности жизни тех, для кого Умань — уже прошлое.

Я люблю ходить по улицам и переулкам, за последнее время уже изменившимся и все же во многом напоминающим те, из моего детства, когда только одна улица — «ди брейте гас» — была мощеная,  а  остальные весной и осенью утопали в грязи. Но зато летом и зимой тут было для нас, ребятишек, полное раздолье, место для всевозможных игр.

О, сколько можно написать об этих годах! Не меньше и так же увлекательно, как поведали нам прославленные писатели о своем детстве.

Я хожу по улицам родного города, и делаю это часто. То шагаю вокруг пруда, где старые ивы в ненастные дни задумчиво смотрят в потемневшую воду, то стою на левом, высоком берегу Каменки, и смотрю на панораму старого города, где все мне такое близкое, родное.

Прогулки в свое детство я совершаю и теперь, как только представляется возможность. Совершаю их вместе с сыном, когда он приезжает меня навестить. Потом мой сын будет ходить по городу уже не со мной,  а  со своими детьми, показывая им места, связанные с его детством.