АРКАДИЙ ДУХИН: МЕНЕСТРЕЛЬ ИЗРАИЛЬСКИЙ И РУССКИЙ

ПОЛИНА ЛИМПЕРТ

Несмотря на явную принадлежность   к  евреям — выходцам из бывшего СССР, откуда он уехал в 15-летнем возрасте в 1978 году, до недавнего времени популярнейший певец, поэт и композитор, завоевавший все мыслимые и немыслимые призы израильского музыкального Олимпа, Аркадий Духин никак и ничем не проявлял своей «русскости». Даже если он и появлялся на «русских» тусовках — таких, как, например, концерты «Из России — с любовью», — он пел исключительно на иврите.

И вдруг — крутой поворот, который произошел в нем после того, как он побывал на своей «малой родине» — в маленьком белорусском городке Бобруйске, где израильские телевизионщики снимали про него документальный фильм. Аркадий стал вспоминать русский язык, учить ему свою маленькую приемную дочку из России и писать на нем песни!

И интервью он дал на русском языке, и я постаралась сохранить его стиль как можно ближе  к  оригиналу.

— Вас можно поздравить — ваш первый концерт на «русской» улице прошел с успехом?

— Да. Было очень интересно и очень хорошо, но все-таки это — начало для меня. Несмотря на то, что я приехал «оттуда», я не был словно отключен полностью.

— Поездка в Бобруйск вызвала какие-то эмоции?

— По-моему, оттуда все и началось. Там я вдруг начал писать на русском языке. Здесь я просто не успел этим заняться, я приехал в таком «очень нежном» переходном возрасте, сразу стал учить иврит, и он меня захватил, а вот там получились первые русские стихи...

— В одном из интервью вы рассказали, что ваши родители решились на репатриацию в Израиль из-за желания оградить вас от «бандитской атмосферы провинциального городка с его беспробудным пьянством и драками». Вы говорили, что не были пай-мальчиком: «меня — били, я — бил...»

— Ну, я не бил. Я более или менее спасался. Музыка меня хранила от всяких неприятных столкновений, потому что мы с друзьями играли на английском языке популярные песни для вот этих ребят, которые ищут, кого бы побить. Поэтому меня они не трогали.

— Если бы не родители, вы бы приехали в Израиль?

— Ну конечно! Для меня Израиль — это уже все. Я когда еду в Америку выступать, быстро начинаю скучать по дому. Там можно, конечно, купить что-нибудь эдакое, чего здесь не найти, но саму эту страну я не люблю. А Израиль — мой дом. Сейчас, когда я занимаюсь русским языком, я именно язык изучаю, а не связи с малой родиной восстанавливаю.

— Русский язык — это особая тема для разговора. Люди творческих профессий, приезжающие в Израиль, не могут отказаться от русского языка и продолжают творить на нем, невзирая на то что дивидендов это, мягко говоря, не приносит. А вы как-то сразу дальновидно «ушли в иврит». Неужели уже в 15 лет поняли — чтобы стать успешным, надо писать и петь на иврите?

— Если бы я занимался русским с самого начала, я бы страдал из-за того, что никто бы этого не слушал. Поэтому я свой выбор — интуитивный — сделал правильно. Я хотел, как настоящий человек искусства, все время быть востребованным как можно большим числом людей. А если бы я изначально пел только на русском, то мне пришлось бы, как моим землякам из группы «БИ-2», рано или поздно вернуться в Россию.

Вот сейчас, когда я немножко освоился и знаю уже, что ничего не потеряю в глазах израильтян, если запою по-русски, я могу спокойно по-настоящему заниматься новым творчеством...

— Уверены, что не потеряете ли вы часть своих поклонников-израильтян из-за того, что вы «ушли  к  русским»?

— Думаю, что наоборот. Например, я сделал им подарок, обогатив израильскую культуру — перевел на иврит и записал диск песен Высоцкого. И теперь все, что соотносится со мной и с русским, вызывает улыбку у израильтян, потому что они не смотрят на меня как на нового репатрианта из России... И вообще, по-моему, нас принимают уже гораздо лучше, чем лет десять назад.

— После Высоцкого вы переводили еще Есенина, насколько я знаю. Кого еще?

— В последнее время я «примагнитился»  к  более альтернативному течению молодых и мало известных поэтов. Мне интересны стихи Алексея Дедкова, Наташи Осташевой, Игоря Рубинштейна, живущего в Израиле, Александра Волых из «Общества куртуазных маньеристов». В России есть такое сообщество поэтов, которые пишут подчас несколько нецензурные стихи, но жизненные.

— Вы считаете, допустимо такое петь со сцены?

— Если это на самом деле кусочек жизни, — почему нет? Есть группа «Ленинград» — так они вообще, кроме мата, ничего не поют. Того же Есенина называли «кабацким поэтом» — он мог себе позволить всякое.

— Ваша знаменитая песня, которая была признана лучшей в 2004 году, «Ми охев отах йотер мимени?» («Кто любит тебя больше меня?») — она посвящена вашей жене?

— Нет, на самом деле она посвящена нашей стране.

— Кто из израильских поэтов, музыкантов и людей искусства вам духовно близок?

— Мне нравятся люди, которые ни на кого не похожи. Например, Ханох Левин. Я с ним работал, мы сделали с ним вместе спектакль. Есть Миха Шитрит, Мати Каспи, Йони Рехтер...

— Русский язык интересно учить, если есть какая-то цель. А у вас цель есть, даже две цели: дочка и песни. Как успехи в ее обучении, как проходит ваше «возвращение»?

— Я,  к  сожалению, на этом поле один. Потому что моя жена русского не знает и близких родственников русскоговорящих, так получилось, нет. Но мы стараемся. Сейчас дочке полтора года, поэтому разговаривать с ней особо не получается. Хотя она уже знает, как называется нос, глаза, ушки, волосы... Но я собираюсь найти для нее хорошую учительницу, чтобы занятия были серьезными и регулярными.

— Слушайте, я же читала, что вы гурман! Вы не просто любите и умеете готовить, у вас же был ресторан?

— Я очень, очень это люблю, но в последнее время стараюсь меньше готовить, да и есть тоже. Потому что еда — это страсть, и ей, как всякой страсти, нельзя поддаваться. Был свой ресторан, и были очень хорошие отзывы. Говорили даже — вот, мол, человек, талантливый во всем. Мало того, что пишет музыку, так еще и такую еду готовит!

— Вы решили от этого уйти, чтобы не поправляться, да?

— Ну, и это тоже, но в первую очередь потому, что все это требует максимума времени и сил. Если ты открываешь ресторан — то сам должен там все время находиться, сам готовить. И когда это начало влиять на мою музыкальную карьеру, и все люди, которые, как я сказал уже, зависят от меня, начали терять работу, я решил расстаться с ресторанным бизнесом.

— Какие книги читаете?

— Предпочитаю классику, люблю Булгакова, «Мастер и Маргарита». Вообще я до 15 лет был такой, очень-очень «чтивый», так говорят? Ну, в смысле, «глотал» книги. Мама моя даже временами кричала на меня. А потом — переезд, новая жизнь. Но,  к  счастью, моя работа как-то связана с литературой, поэтому сейчас я опять читаю очень много.

— Над чем вы сейчас работаете?

— Ну, в основном я в этом «русском» проекте. Меня почти ничего сейчас не интересует, кроме этого. Хочу подготовить диск на русском языке, хочу его выпустить...

— Я помню, как вы выступали на концерте «Из России — с любовью» с песней на иврите. Есть надежда, что на следующем таком концерте вы появитесь с песнями на русском?

— Это моя цель. И это — один из способов пробиться  к  русскоязычному слушателю. Ведь все, чего я добился на иврите, не имеет никакого отношения  к  успехам среди «русских» — тут и работать надо по-другому. Так что не ждите быстрых результатов.