LORAV, ОСНОВОПОЛОЖНИЦА

БОРИС ШТРИХ

В большой стране жила маленькая девочка Лора, которую   Б-г , втайне от воинствующих в ту пору атеистов, поцеловал-таки в макушку. Девочка выросла, получила в Риге высшее художественное образование, вышла замуж и стала Лорой Верховской. Семья вскоре покинула советскую родину ради родины исторической, где подписью под произведениями Лоры и стали пять букв: LoraV.

Эти произведения — картины, но не вполне обычные, ибо изготовлены из кожи и замши, да так искусно, что на первый взгляд их нельзя отличить от созданных кистью и красками. Художница, изводя килограммометры ценного сырья, тихо творила в скромном поселении в Самарии, пока судьба не свела ее с директором Московского музея кошек Андреем Абрамовым. Тот перебросил мостик во Всероссийский музей декоративно-прикладного и народного искусства, где Лоре Верховской предоставили два зала под ее кожано-замшевую живопись.

— Нас — и работников музея декоративно-прикладного искусства, и мастеров — объединяет стремление нести миру радость, — сказала Лора Верховская. — Если у людей от созерцания моих картин поднимется настроение, возникнет ощущение тепла и уюта, которое они унесут домой, значит, я работала не зря. Ведь в мои творения вложена частица моей души. Подобные выставки способствуют взаимопониманию народов буквально на уровне семей. Мне в создании экспозиции очень помогли муж Александр и дочь Нора, которые здесь присутствуют.

— Лора, вы упомянули о неоценимом вкладе мужа в событие, которому все мы свидетели. Кто он?

— Он бывший советский инженер, в Израиле работает в телефонии. Тридцать лет мы в Эрец Исраэль, 37 лет — он со мной. Александр еще и великий путешественник. Когда я ему уж очень надоедаю (смеется), он сбегает, например, на полгода в Австралию. По возвращении жизнь входит в привычную колею, и лучшего помощника мне не сыскать. Всевозможные работы с деревом (рамы и т.п.) и другими материалами, доставка кожи и замши — все на нем.

— Кто был вашим предтечей в такого рода художественном творчестве?

— Никто. Картин из кожи в мире нет. В основу я взяла технику XVII века, которую можно встретить в музеях в мелких бытовых предметах, это книжные переплеты, мешочки для денег, кисеты и другие бытовые предметы, украшения знати.

Очаровательная девушка, которая встречала гостей на входе в зал, — дочь художницы Нора: «Я архитектор, а брат Даниэль, годом старше, — компьютерщик. Уже семейный, живет отдельно и с нами не приехал».

Муж тоже оказался рядом — высокий, седой, с веселыми синими глазами. Александр Верховский сообщил, что творчество супруги его ничуть не напрягает:

— Поскольку я натура не артистическая, у нас с женой нет соперничества. Я ей сказал: «Не важно, прославишься ты или нет. Нравится — занимайся, мне спокойнее. Когда жена довольна, мужчине хорошо.

— Как вам живется в поселении, вдали от шума городского?

— Удаленности в 40 км от Тель-Авива достаточно, чтобы ощущать себя вполне комфортно. Мы любим наш дом, почти весь построенный своими руками. Это детей тянет в город, а мы счастливы в своем тихом уголке. И я очень доволен, что 30 лет назад Лоре удалось вытащить меня в Израиль. Я рассматривал это как приключение, разумеется, очень привлекала открывшаяся возможность путешествовать.

Их путешествие в Москву доставило необычные, эстетически разнообразные впечатления посетителям выставки. Этому способствовали и «кошачьи» картины, и многое другое: причудливое изящество диковинных цветов, яркость и стремительный полет птиц и бабочек, леденящее самодовольство крокодилов-«аллигархов» — и царственная узница Мария Стюарт в профиль и анфас, в ослепительном кроваво-красном платье, в котором взошла на эшафот...

Вот как описывает Григорий Островский — доктор искусствоведения, профессор Иерусалимского университета — творчество художницы:

«Не каждому художнику, даже бесспорно талантливому, удается сказать в искусстве свое, незаемное Слово. Для этого необходимы отвага первопроходца, свобода творческого волеизъявления и самостоятельность образного мышления, поднявшегося над прагматизмом общепринятых норм и, наконец, безграничная любовь к своему делу, фантастическое трудолюбие, оригинальность выношенной и обработанной художественной Идеи.

Все это собралось воедино в творчестве Лоры Верховской, создавшей уникальные, единственные в своем роде картины-панно из кожи, картины не только созерцательные, но и осязательно-чувственные.

Смело можно утверждать что подобных работ просто не существует. Более того, необычность творческого эксперимента и его результативность отводят художнице место в контексте современного авангарда, обновляющего и расширяющего диапазон авангардного декоративно-изобразительного искусства начала XXI века.

В своем индивидуальном творчестве, подбирая и отыскивая кожу для работ, увидеть, представить и вообразить в цвете, текстуре, а зачастую и в дефектах, потенциал будущего произведения — с этого и начинается чудо превращения просто материала в Материал настоящего искусства.

Лора Верховская создала свой творческий стиль, яркий и своеобразный, соединивший фантазию и реальность в нечто новое, невиданное ранее. Переступив однозначное правдоподобие, Лора создает мир, в котором господствуют фантазия и воображение, изящная стилизация и смелая, но всегда оправданная, деформация. И в каждой работе — артистизм и элегантность, чувство меры и вкуса, свежесть и оригинальность идеи.

В мире тем коллекции существуют первые весенние цветы, так украшающие нашу жизнь, мягкие пейзажи, своеобразные интерьеры и неординарная эротика. Интригуют стилизованные силуэты обласканных любовью кошек, лошадей, бабочек и даже крокодилов, хранящих свои вековые тайны, абстрактные композиции и мираж трагической судьбы — истории Марии Стюарт. Все это приобретает удивительное впечатление и неповторимость благодаря особенности Материала ... и Таланта»

Лора Верховская о своем творчестве: «Кожа всегда была одним из моих любимых материалов. Желание увидеть, узнать, попробовать что-то новое привело меня к книгам и музеям декоративного искусства. Там я увидела старинные изделия (переплеты книг, шкатулки, обои), выполненные в сложной технике кожаной мозаики, популярной среди итальянских и французских мастеров в XVII–XVIII веках. Сейчас это искусство из-за его сложности и трудоемкости уже почти забыто.

Впечатление было настолько сильным, что вызвало непреодолимое желание «возродить» старинную технику в новых, современных формах и темах.

Так родились мои картины-панно из кожи, над которыми я работаю уже несколько лет, где вместо кисти, красок и холста я применяю натуральную кожу, замшу и лак, что создает новое, совершенно необычное впечатление. Смело берусь утверждать, что других подобных работ просто не существует.

Магическое ощущение теплоты кожи придает ощущение «присутствия», а текстура и способность кожи излучать чувственность и интимность обладают настолько загадочным притяжением, что трудно удержаться от желания прикоснуться к картине.

Подбирая и отыскивая на складах кожу, из которой, помимо будущих сумок и туфель, многое будет выброшено и сожжено из-за дефектов и плесени, мне хотелось как бы «возродить» ее, дать ей вторую жизнь в чем-то новом, продолжающем жить гораздо дольше...

И наконец, самое важное – «возрождение» во мне непреодолимого желания творчества. Мне бы хотелось чтобы красота, оригинальность и трудоемкость «ручной работы» не потеряли своей уникальности и индивидуальности в нашем торопливом XXI веке».