|
Игорь БУНИН, профессор, генеральный директор Центра политических технологий
— Причины две. Первая — Москва потеряла возможность быть сильным игроком на Ближнем Востоке и ищет контрагентов, которых можно продать в переговорном процессе. Так она поступила по отношению к Северной Корее. Примерно такая же логика действует и в отношении Ближнего Востока. Это надежда медиатора, использующего свои связи с крайне радикальными организациями. Вторая причина — специфика нашего МИДа, который во многом сохранил советскую ментальность с очень сильной проарабской идеологией. Она сохранилась как у мидовцев, так и у части элиты. Осталось еще много людей, ориентированных на отношения с арабским миром, например, Примаков. Они предлагают некую игру — конечно, не так, как в советские времена, — с крайне радикальными организациями арабского мира.
Владимир АХМЕДОВ, историк, арабист
— Москва действительно заинтересована в обеспечении длительного и прочного мира на Ближнем Востоке. С этой точки зрения Россия поддерживает тот процесс, который был начат Саудовской Аравией в Мекке и в результате которого удалось прекратить межпалестинские столкновения, создать условия для образования правительства национального единства в Палестине. В отсутствие ответственного палестинского правительства, пользующегося поддержкой большинства населения Палестины, невозможно вести никакие переговоры с Израилем о мире, поскольку гарантировать безопасность израильского государства в этом случае будет просто некому. Что касается непосредственно ХАМАСа и других так называемых движений политического ислама, которые сегодня активно действуют в арабо-мусульманских странах Ближнего Востока, то это та реальность, с которой не могут не считаться ни арабские правительства, ни Израиль, ни любые внерегиональные силы, заинтересованные в обеспечении своих политических и экономических планов на Ближнем Востоке. Пока у руководства большинства этих организаций находятся лидеры, которые готовы вести диалог при определенных условиях. И важно не упустить возможность налаживания такого диалога с тем, чтобы политическими методами постараться трансформировать эти организации и способствовать их включению в политический процесс на Ближнем Востоке, который бы предполагал обеспечение безопасности как для Израиля, так и для арабских стран.
Последняя война в Ливане, а также развитие гражданской войны в Ираке свидетельствуют о том, что силовой вариант решения проблемы конфессиональных или этнических противоречий, а также использование военной силы для подавления действий подобного рода организаций оказываются неэффективными и не способными привести к долговременным результатам. Тем более что молодое поколение, растущее в условиях непрекращающегося конфликта на Ближнем Востоке, и та часть его, которая пополняет ряды такого рода организаций все меньше и меньше склонны искать выходы из кризиса на путях мирного диалога.
Светлана ГАСРАТЯН, кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Института востоковедения РАН
— Причин очень много. Некоторые из них лежат на поверхности. Так, одна из первых: сама Россия — это многоконфессиональное государство, и исламский фактор играет здесь огромную роль. Поэтому во внешней политике Россия должна учитывать этот фактор. Традиционно сложились и поддерживаются отношения России с рядом арабских стран, в том числе и с палестинцами, как поддерживались и с прежним их руководителем Ясиром Арафатом. Мне кажется, политически было бы близоруко изолировать свою внешнюю политику от ХАМАСа, несмотря на то, что это фундаменталистская организация.
Константин КАПИТОНОВ, журналист-международник
— ХАМАС нужен Москве для того, чтобы через эту организацию, представители которой демократическим путем пришли к власти в Палестинской автономии, поддерживать отношения с Палестинской национальной администрацией. Россию обвиняют в том, что, мол, она поддерживает палестинское правительство, в которое входят представители террористической организации. Якобы тем самым Россия поддерживает терроризм. Да, действительно, за многими террористическими актами в Израиле стояло именно движение ХАМАС, точнее, его военное крыло. Но, тем не менее, палестинский народ избрал и в парламент, а следовательно, и в правительство представителей именно этой организации. А мнение народа надо уважать.
Григорий МЕЛАМЕДОВ, политолог, сотрудник Института востоковедения РАН
— Не думаю, что Россия как-либо заинтересована в поддержке ХАМАСа. Просто, во-первых, в российских ведомствах, связанных с внешнеполитическими делами, еще много людей со старым — антиизраильским и проарабским — складом мышления. Во-вторых, Россия является единственной страной «квартета» коспонсоров ближневосточного урегулирования, которая имеет дипломатические контакты с ХАМАСом, и это дает ей некоторый политический капитал. Конечно, это не такой уж важный дипломатический козырь, но зато такой, которого нет у других. Поэтому Москва, наверняка, будет продолжать эти контакты, но осторожно.
Леонид ГАНКИН, заведующий отделом внешней политики газеты «Коммерсант»
— Если смотреть на политику, как на шахматную игру, то Москва все делает грамотно. Фактически монополизировав каналы общения с ХАМАСом, Москва повысила свой вес как игрока на ближневосточной сцене и заработала дополнительные очки в арабском мире, где у России имеются значительные интересы. Израилю, естественно, не нравятся контакты Москвы с ХАМАСом, но даже там понимают, что Россия ведет свою игру, не направленную против еврейского государства, и что эти контакты в определенных условиях могут даже оказаться для него полезными. Хотя оговорюсь, пока Москве не удалось доказать их пользу и целесообразность.
Другое дело, моральный аспект проблемы. Задабривая палестинских экстремистов, в Москве говорят: мы, мол, никогда не называли ХАМАС террористической организацией. Ну и чем тут гордиться? В этой связи напомню один случай. Когда во время второй интифады боевики ХАМАСа в очередной раз взорвали автобус с израильскими детьми, в Кремле сказали (цитирую по памяти, но близко к тексту): «Те, кто взрывает детей, не люди». Совершенно справедливо. Это не люди — это террористы. А с террористами, не раз заявляли в Кремле, не может быть никаких переговоров. Но это со своими, а не с чужими террористами, которых, как известно, можно приглашать и принимать если не на самом высоком, то на довольно высоком уровне.
Вывод таков: диалог с ХАМАСом приносит России определенные дивиденды, но он аморален. Хотя, по моему глубокому убеждению, мораль и политика — вещи несовместимые.
Андрей КОЛЕСНИКОВ, политический обозреватель РИА «Новости»
— Я думаю, что причин может быть несколько. Первая. Для дипломатической игры и чтобы подразнить своих западных партнеров. Вторая, реальная, имеющая значение, сводится к тому, что Россия в данном случае помогает Западу в качестве посредника в разговоре со странами-изгоями. Западу неловко вести прямые переговоры с этими государствами, а у России такая репутация, что она может разговаривать со странами и организациями с неоднозначной репутацией и таким образом помогать поддерживать мир в разных взрывоопасных районах. Третья причина — это сочетание первых двух причин. С одной стороны, это часть имиджевой политики, когда Россия находит любые поводы, чтобы показать Западу самостоятельность своих внешнеполитических усилий. С другой стороны, возможно существование договоренностей на самом высоком политическом уровне, что Россия может пытаться разговаривать с ХАМАСом, с руководством Ирана.
Виталий ДЫМАРСКИЙ, вице-президент Компании развития общественных связей (КРОС), обозреватель «Российской газеты», ведущий на радио «Эхо Москвы»
— Увы, цинизм в политике — дело обычное. С точки зрения чистой, нравственной политики, конечно же, контакты с ХАМАСом оправдать трудно. С другой стороны, ХАМАС — организация, хотя и террористическая, но не самозваная, пришедшая к власти вполне легальным путем. Не вести с ней переговоры в той или иной форме, изолировать ХАМАС — тоже не лучший способ для эффективной борьбы с терроризмом. В этом смысле Москва делает, прямо скажем, грязную, но, возможно, необходимую работу. Ну а выбор поведения — морально-чистого или цинично-эффективного — это уже дело каждого. К тому же роль посредника, которую взяла на себя Москва в отношении ХАМАСа с внешним миром, в глазах Кремля поднимает международный вес России, которого ей в последнее время явно не хватает. Так что Россия в данном случае ведет свою игру, как бы к ней ни относиться. Главное — не заиграться.
Михаил ГУРЕВИЧ, заместитель генерального директора компании «Росбизнесконсалтинг»
— Россия довольно успешно учится у своих западных коллег тому, что в народе именуется политикой двойных стандартов. ХАМАС в любом случае, на мой взгляд, является террористической организацией.
Обсуждение вопроса, лучше ли террористы ХАМАСа, чем чеченские террористы или восточно-тиморские террористы, не принципиален и не релевантен. На практике политика в стиле «разделяй и властвуй» иногда работает, иногда — нет. Однако политики разных стран имеют искушение к ней прибегнуть. Я скептически оцениваю перспективы России приручить ХАМАС на фоне возможностей Ирана и даже Саудовской Аравии. Понятно, что Иран и Саудовская Аравия готовы давать ХАМАСу больше денег. А все, что нужно ХАМАСу на сегодняшний день, — это финансирование и политическая поддержка. Однако одной политической поддержки в свете коллапса, происходящего в Палестинской автономии, им явно недостаточно. Я не думаю, что данная политика Москвы сыграет в плюс для России. С точки же зрения Израиля, кто будет переговорщиком из ХАМАСа, неважно, потому что пока правительство Палестинской автономии не выполнит требования «четверки», политический процесс вряд ли сдвинется с мертвой точки.
Александр ИГНАТЕНКО, президент Института религии и политики, член Общественной палаты Российской Федерации
— Сразу скажу: не всей Москве. Полагают, что, общаясь с ХАМАСом, будут иметь дополнительный канал активного воздействия России на ближневосточные дела. ХАМАС же, ведя свою игру и не уступая ближневосточному «квартету» ни на одном направлении, крайне заинтересован в том, чтобы использовать Москву в качестве противовеса другим членам «квартета», в первую очередь — Соединенным Штатам.
«Еврейские Новости»
|
