ДУМА ПРО ИСААКА

ИЛЬЯ КАБАНЧИК

Примерно в 40 километрах северо-западнее Львова проходит старинный торговый путь от Балтики до Черноморья, от Скандинавии до Балкан. Бежит, торопится эта дорога через белорусские леса к причерноморским степным просторам, огибает озера, перепрыгивает через реки и речушки. Среди прочих форсирует она и неширокую Рату. Именно здесь и возникло в далеком средневековье поселение, которое называется Великие Мосты. Почему «Великие»? Потому, наверное, что построили люди через эту крохотную — в несколько метров всего речушку — целых четыре моста!

И поселились здесь умелые ремесленники, трудолюбивые хлеборобы и оборотистые торговцы — украинцы, поляки,   а  в XV веке и евреи. Еврейская община постепенно увеличивалась и к XVIII веку составляла половину населения городка.

Пришлось Мостам за пять столетий пережить всякое в отношениях с соседями. Были периоды относительно мирного сосуществования, доходило до «экономического» антисемитизма и даже до погромной агитации. Но страсти как-то утихомиривались, вновь оживал еврейский квартал (сейчас там городской парк) и о чем-то продолжала журчать в своих берегах Рата.

Все изменилось 27 июня 1941 года, когда по тихим улочкам местечка промчались вестниками новых страшных времен мотоциклисты в черных мундирах. Так пришел в Великие Мосты «новый порядок», устанавливать который гитлеровцам рьяно помогали невесть откуда взявшиеся добровольцы — украинская милиция. Уже 5 июля оккупанты и эти самые помощники, которых раньше в городе иначе как «шумовинням» и «батярами» (т.е. хулиганьем) не называли, подожгли синагогу. Дом молитвы горел, евреи бросились гасить пламя и спасать людей,  а  изверги избивали несчастных.  А  через день у сожженной синагоги были расстреляны 50 самых уважаемых в городе людей, почти все — евреи. Еще через день в Боровецкий лес отвезли и расстреляли новую группу евреев.

Чудовищная машина Холокоста набирала обороты и требовала новых жертв. И в том же июле полуторатысячная местечковая община уменьшилась еще на 300 человек, которых убили в урочище «Бабки».

Наступила первая зима оккупации. В местечке создается гетто,  а  в соседнем селе Силец — трудовой лагерь для евреев. В каждом из этих мест на мучительную медленную смерть были обречены примерно по 600 человек. Измученных голодом, холодом и болезнями, обессилевших узников заставляли добывать в карьере камень, валить лес, ремонтировать дороги.  А  тех, кто уже не мог работать, называли «доходягами» и расстреливали.

В 1943-м пришел приказ «решить еврейский вопрос» окончательно. И уже в феврале в том же урочище «Бабки» расстреливают около 600 женщин-евреек,  а  в местечке — 350 детей и еще 200 женщин. Не забыли уничтожить и больных в еврейской больничке. Мужчин домучили до 14 февраля, когда возле лагеря расстреляли около 150 человек.

Немногочисленные оставшиеся в живых узники были переведены на работы в другой лагерь — в Раву-Русскую. Среди них оказался и 19-летний Исаак Штегер.

Молодого и еще здорового еврейского парня определили на работу в каменоломню. Там, по дороге к карьеру, он однажды случайно встретил своего бывшего соседа — поляка Петровского. Петровский давно дружил с родителями юноши, и Исаак доверял ему. Тот сообщил Исааку тревожную весть: лагерь вскоре будет закрыт,  а  все евреи уничтожены. И предложил парню спрятать его в надежном убежище. Штегер решается на побег,  а  Петровский и их общий знакомый Владислав Палюх укрывают его в лесном тайнике.  А  затем они добывают для Исаака документы на имя поляка Ежи Чернецкого. Долго находиться в убежище неподалеку от родных мест было опасно, и спасители переправляют беглеца в Варшаву. Там Ежи Чернецкий, свободно владеющий польским и украинским языками, поселяется на арийской стороне города, перебивается случайными заработками, часто меняет квартиры. Но угроза разоблачения оставалась слишком серьезной. И тогда был придуман совершенно необычный план. Поляк Чернецкий просит германские власти отправить его добровольцем на работу в Германию. Обрадованная таким энтузиазмом юноши отборочная комиссия не очень внимательно изучала документы Чернецкого — Штегера. И вскоре «доброволец» Ежи высаживается в Бремене, откуда его направляют на работу к фермеру в пригородном селе. К каторжному труду Исааку было не привыкать, и поначалу хозяин не имел к нему особых претензий. Но вскоре у него возникают подозрения относительно славянского происхождения своего работника. Снова пришлось бежать. Несколько проверок на дорогах прошли благополучно, и конец войны застает Исаака на работах около Штральзунда. Радостная встреча с освободителями — солдатами Красной армии — и «поляк» Ежи Чернецкий возвращается в Польшу. В Варшаве он оканчивает институт, работает инженером-электриком, защищает диссертацию.

Идут годы и в просоветской Польше усиливаются антисемитские настроения. Лидер польских коммунистов Владислав Гомулка объявляет евреев «неполноценными гражданами» и изгоняет их из страны.

Нелирическое отступление. В 1947-м тот же Гомулка, глава возрожденного польского государства, заявлял: «Последний арьергард польских евреев, замученных и отравленных газом в разных лагерях смерти, героически погиб в борьбе со своими убийцами, возводя себе нерушимый памятник славы».

И Ежи вновь снимается с места. Он уезжает в Швейцарию, работает там, издает свою книгу «Моя жизнь в качестве арийца». Казалось бы, что еще нужно человеку? Благополучная жизнь в благополучной стране. Но не все раны лечит время и «пепел Клааса» стучит, не переставая, в сердце Исаака. Через десятки лет он решается на поездку в Великие Мосты.

Я с середины 1990-х занимаюсь историей Шоа в Западной Украине и могу представить, что увидел в родном местечке Исаак: «Я ходил по улицам, нашел свой дом, иешиву в которой учился, синагогу. Но все это разрушено. И я подумал, что в городке совсем нет евреев. И может статься, что вскоре вообще все забудут, что здесь столетиями жили евреи, что они были гражданами Украины, соседями и друзьями, что их жизнь — это часть общей истории всех этих людей».

И тогда Исаак решает восстановить синагогу и подарить ее поселку для организации детского приюта. Вскоре восстановленная синагога уже высилась в центре поселка. На ее стене памятная доска сообщает на четырех языках, что в Великих Мостах нацисты и их пособники уничтожили свыше 1600 евреев.

Но на этом Исаак не успокоился. Ведь совсем недалеко от окраины поселка находится то самое урочище «Бабки», место, которое и сегодня считается страшным и таинственным. Там лежат останки замученных во время Холокоста евреев. Два года назад мы с моей помощницей оказали Исааку посильную помощь в установлении памятника в урочище. В октябре прошлого года памятник был открыт.  А  Исаак помогает теперь издать наш справочник и карту мест Катастрофы во львовской области — «Місця скорботи».

Людей, спасавших евреев в годы Холокоста, называют Праведниками мира.  А  как назвать спасающих от забвения историю нашего народа?