В ОЖИДАНИИ ГОЛОДНОЙ СМЕРТИ

БОРИС ХАНДРОС

Долгие годы меня преследовало одно и то же воспоминание. Я, ученик 2-го класса, сижу у оконца. Стекло холодит лоб, нос. Холодная весна. За окном не то мокрый снег, не то дождь. По улице медленно катит грабарка. На ней что-то, едва прикрытое брезентом. Это «что-то» — мертвецы, мои земляки-озаринчане: опухшие, желтые, мелово-синие, с ногами-колодами. За грабаркой следует фигура в длинном брезентовом плаще. На кладбище везут очередную партию умерших от голода. И неизвестно, когда это кончится.

Голодомор в Украине. Миллионы смертей за железным занавесом, в «красном безмолвии». Вымирали целые села. А евреи? До сих пор существует миф (то и дело встречающийся в различных публикациях, в антисемитских изданиях) о том, что евреи были первыми пособниками Москвы в искусственно организованном Голодоморе («месть за погромы») и что сами они от голода не пострадали.

А как было на самом деле? В 33-м я, как и многие мои ровесники, тоже испытал муки голода, как все, грыз макуху, спасался крапивой, цветом акации, ел «пайковый» хлеб с опилками, умирал от кровавой дизентерии и выжил чудом.

Из воспоминаний моих земляков.

Петр Андреевич Энтин, 1918 года рождения:

«В 1920 г. мы осиротели — умерла мама. Нас осталось пятеро братьев и сестра. В 1933 г. мой отец, мясник (в то время безработный: резать было нечего), тоже ходил опухший. Голодали в местечке, может, за небольшим исключением, все. Кто — больше, кто — меньше.

Были опухшие, были умершие».

Михаил Григорьевич Торбан, 1919 года рождения:

«В 1932 г. отец переехал в Вендичаны (соседнее с Озаринцами село), работал председателем завкома на сахарном заводе. Евреи голодали и здесь, хотя не так, как в Озаринцах. Ели патоку, жмых, мерзлую картошку. Вскоре у нас исчезли все коты и собаки: их съели. Как-то постучалась к нам какая-то опухшая женщина — старая еврейка. Увидела шелуху от картошки, свеклы, схватила и тут же съела. Неподалеку от дома, где мы жили, как-то бросили в яму сапного коня. Для верности еще и полили керосином. Однако голодающие — были среди них и украинцы, и евреи — разрыли яму и съели мясо».

Яков Абрамович Ройтберг, 1925 года рождения:

«Мои воспоминания про 33-й год фрагментарны. Возникают какие-то отдельные картины. Помню, в течение одного дня я насчитал более 20 похорон с хоругвями. Хотя чаще хоронили без батюшки. Еще помню, как привезли из соседнего села Борщевцы женщину, которая убивала детей на колбасы, холодец. Помню постоянное чувство голода. Мой сосед по парте ел мел. Я тоже попробовал. Думал, что этим хоть ненадолго можно заглушить чувство голода. Кончилось рвотой.

Еще вспоминаются ужасные моменты, возможно, навеянные рассказами о людоедстве. Как-то мой младший брат, Семен, — будущий инженер-конструктор, строитель ракет, — ему шел только 2-й год — забрался в огород и в зарослях бурьяна уснул. Мама бегала, как безумная, по местечку, по селу — всюду искала его. Такой был страх перед ловцами детей. Голодал и наш дед Гедалий Ройтберг, раввин. Это был высокообразованный, мудрый человек. Очень тяжело переживал голод. И не столько за себя: жил аскетом, ел мало, — за нас, за местечко. В мае 1933-го в нашей евтрудшколе появились «горячие завтраки». Мина Борисовна — наша учительница, разливала по мисочкам суп, иногда кондер на «кукурудзяной» муке».

...Я мог бы привести десятки таких свидетельств. Однако личные воспоминания, эмоции — не всегда аргумент... Но вот предо мною деловая переписка с грифом «Совершенно секретно», лишь в 90-е годы извлеченная из спецхрана бывшего Винницкого областного партархива:

«Винницкий облкомитет КП(  б )У. Сектор особый. Информации и докладные записки секретарей и членов бюро райкомов КП( б )У о продовольственных трудностях в районах Винницкой области. Нач. 7 янв. 1933. Оконч. 22 дек. 1933 г.».

Из доклада «О продовольственных затруднениях на Бердичевщине» (на Бердичевщине — теперь Житомирская область, — издавна входившей в черту оседлости, преобладало еврейское население).

«Безнадежно больные в связи с полным истощением (кахексия) — 385, больные с безбелковыми отеками — 570, опухшие — 320, авитаминоз — 1326.

В Бердичеве голодают швеи, чулочницы, пивовары, наборщики типографии, рабочие машиностроительного завода «Прогресс» (опухших — 51 чел.), Госконзавода им.Ильича (47 чел.), обувной фабрики «Победа» (38 чел.) и ряда других предприятий. По данным на 5.02.1933 года в Бердичеве зарегистрировано 234 человека «отечно больных по причине систематического недоедания».

«Голодает: рабочих — 208, кустарей — 492, инвалидов, пенсионеров — 261, безработных — 562, деклассированной бедноты (бывшие ремесленники, мелкие торговцы) — 710, других — 48. Всего — 2281».

«...Трутинский. Вышел из ДОПРа. Лежит опухший. Жена и двое детей голодают...».

(«Вышел из ДОПРа»... В Докладной записке не сказано, по какой причине бердичевец Трутинский оказался в ДОПРе (Дом предварительного заключения — так в ту пору деликатно называлась тюрьма. — Авт.). Но я хорошо помню, как в «золотых комнатах» оказывались мои земляки — бывший хозяин водяной мельницы Фельдман, Поташники, мясник Мойше Кац и другие.

«Золотые комнаты» — дьявольское изобретение системы. О них надо бы сказать особо. Но сначала — о Торгсине. Многим это слово сегодня мало что говорит.

Во всех крупных городах, в районных центрах, в частности, в нашем Могилеве-Подольском существовали магазины и конторы Торгсина (аббревиатура — «торговля с иностранцами»). Приносишь золотое колечко, любое украшение из драгоценного металла, царскую «пятерку» и получаешь талон, который тут же можешь отоварить пакетом белой (американской) муки, тушенкой из Чикаго и т.д.

Но Торгсин был еще и ловушкой. Прежде всего для тех, кто имел неосторожность сдать хотя бы одну золотую монету. Такой «клиент» сразу попадал в особый список, а оттуда — в «золотую комнату» ОГПУ.

И снова — гриф «Совершенно секретно».

«В подольских местечках (Уланов, Дашев, Китайгород и т.д.), как видно из «информматериала», весной 33-го года свирепствовали не только голод, но и сыпняк, брюшной тиф, дизентерия».

Еще одно донесение из Бердичева:

«На госконзаводе имеет место, когда один рабочий съел своего собственного ребенка. ...В последнее время участились случаи обращения с письмами со стороны рабочих и кустарей, пораженных до полного истощения».

Выдержка из письма с припиской: «получено Горсоветом с собственноручной припиской Н.Крупской»:

«Это письмо Вам пишет человек, который сидит в ожидании голодной смерти. Ох, что это за чувство, какие это муки, какой это ад — голодать и знать, что ничто, за исключением гнусной голодной смерти, не предстоит. Это темное, как пергамент, лицо, опухший... хоть кусочек хлеба, если бы скорее смерть, лишь бы избавиться от этих невыносимых мучений. Я сама лежу вся иссохшая, с отеками лица и ног, желтая, и меня ждет та же участь, что мужа — голодная смерть. Помогите нам. Мы хотим еще жить и трудиться. Мы не хотим умереть голодной смертью, дать голоду нас победить. Не оставьте нас без помощи...»

И ответ, скорее отписка Н.К.Крупской: «Уважаемые товарищи, пересылаю вам полученное мною письмо Х.М.Шербер. Человек работает с раннего детства. Нужна немедленная помощь. Ее должна осуществить на месте советская общественность».

Каким цинизмом, полным незнанием дел на местах веет от этого письма. Немедленная помощь «человеку, работающему с раннего детства» не была и не могла быть оказана: голодал весь город. Шербер вскоре разделила участь своего мужа и сотен других бердичевских евреев — рабочих, ремесленников ...лишенцев — умерла голодной смертью.