МУДРОСТЬ И ДОБРОТА СОЛОМОНА ШЛИФЕРА

ГАЛИНА БЕЛОЦЕРКОВСКАЯ

Шлойм Михелевич (Соломон Михайлович) Шлифер был раввином Московской хоральной синагоги с 1944 по 1957 год. Умер он скоропостижно, во время занятий в иешиве, в возрасте шестидесяти восьми лет. Он умер своей смертью, а могло быть совсем иначе...

На фотографии, которой более полувека, изображен величественный старец. У него седые усы, белая, до груди борода. Из-под круглых очков в темной оправе смотрят умные добрые глаза. Высокий покатый лоб, черная кипа.

Рассказывает Софья Моисеевна Шлифер, внучка Соломона Михайловича:

«Дедушка только последние два года жизни провел в отдельной квартире, а до этого московская жизнь его семьи протекала в многонаселенной коммуналке на Пятницкой.

Они были единственными евреями, но, к счастью, их не коснулся бытовой антисемитизм. Бабушке было трудно, конечно, соблюдать кашрут, вести хозяйство по всем религиозным правилам. Раковина на кухне была одна, и мыть отдельно мясную и молочную посуду не представлялось возможным. Но ни она, ни дед с его терпимостью не делали из этого драмы.

Хорошо помню, что все праздники мы проводили у деда. Еврейский Новый год — Рош а-Шана — запомнился запахом пряных осенних листьев и медовыми пряниками — их вкус я ощущаю до сих пор. Но и светский Новый год не проходил мимо. Наряжали елку, под елку складывали детские подарки. Дед никогда не возражал. Он сидел во главе стола, и кто-то сказал: «У нас свой Дед Мороз».

Соломон Михайлович Шлифер родился 23 декабря 1889 года в местечке Смела (ныне — в Черкасской области). Его отец был раввином Александрии (Херсонская губерния).

Соломон получил религиозное образование. В то же время отец пригласил в свой дом учителя из местной гимназии, который преподавал мальчику русский язык и литературу. В годы Первой мировой войны семье Шлифера удалось переехать в Москву. До 1943 года Соломон Михайлович работал бухгалтером. В 41-м, несмотря на возраст, пытался уйти на фронт, но не сложилось.

Раввином Московской хоральной синагоги Соломон Шлифер был назначен в 1943 г., когда считалось, что разгул воинствующей атеистической пропаганды был несколько приостановлен. Но это только считалось. На самом деле жесткий контроль деятельности всех религиозных организаций со стороны НКВД отменен не был.

Никто и никогда не узнает истинное настроение Шлифера, когда он принял на себя руководство Московской синагогой. В его памяти, как и в памяти многих евреев, были живы картины страданий раввинов Шнеерсона и Медалье. Их заключили в тюрьму как врагов народа. Обвинения звучали вполне в духе того времени: «Антисоветская группировка свила себе гнездо... в хоральной синагоге, где под лестницей устраивались пьяные оргии». Газеты писали об антисоветской работе сионистско-клерикальной группы, в которой «раввины были заодно с палачами народа». На допросах арестованные признавались во всех «преступлениях». Раввина Медалье расстреляли. Обстановка была накалена. Даже в молитвенном зале синагоги постоянно находились осведомители.

Первое выступление Соломона Шлифера датируется 2-м апреля 1944 года. Оно прозвучало на третьем митинге Еврейского антифашистского комитета в Колонном зале Дома союзов. Главным тезисом выступления был призыв: «Выполнять святой завет мести врагу», и обращен он был к сынам Израиля, братьям-евреям всего мира. «...Близок день полного разгрома фашистов, и захлебнутся они в собственной крови. А народ израильский останется жить...»

В этом Обращении Соломон Шлифер впервые публично объявил о своей личной трагедии: «...Я обращаюсь к вам как отец, чей единственный сын в первые же дни войны добровольно сменил книгу на меч, оставил кафедру во исполнение того, что сказано: учи сынов Иудеи владеть оружием, — и он пал жертвой на поле битвы этой священной войны...»

Как глава Московской религиозной общины Шлифер составил молитву «За мир на земле», которую читали во всех синагогах страны. В Московской хоральной синагоге торжественно читалась молитва за здоровье товарища Сталина, и ее текст был воспроизведен на стене молитвенного зала.

Приближался конец войны. Еще не было создано Государство Израиль, а в Иерусалиме Всемирный совет раввинов решил почтить в синагогах всего мира память евреев, уничтоженных нацистами. Разрешение на поминальную службу было получено и раввином Шлифером. В Спасоглинищевском переулке собралось более двадцати тысяч евреев. В синагогу, которая вмещала только тысячу шестьсот человек, пришло много известных людей, среди которых — солисты Большого театра Марк Рейзен и Иван Козловский, супруга Молотова Полина Жемчужная. Кантором этой знаменитой, вошедшей в историю поминальной службы, был певец Михаил Александрович, который подробно описал ее в своих воспоминаниях.

2 сентября, спустя четыре месяца после провозглашения Государства Израиль, в Москву прибыли посол г-жа Меерсон (Голда Меир) и персонал миссии.

Наступила суббота. Соломон Михайлович с супругой принимали в хоральной синагоге высоких израильских гостей. Визит отслеживался Советом по делам религиозных культов, в частности, его председателем Полянским, который доложил Молотову, что во время чтения Торы г-жа Меерсон, как того требует религиозная традиция, находилась на хорах, а по окончании молитвы спустилась в зал, подошла к раввину Шлиферу, «церемонно поклонилась ему, произнесла на древнееврейском языке приветствие и заплакала...»

Приближался очередной еврейский праздник — Рош а-Шана. В праздничный день Голда Меир и сотрудники посольства в очередной раз посетили синагогу. Пришли они и в Судный день, когда Шлифер вдохновенно читал молитву, которую завершил традиционной фразой: «В следующем году в Иерусалиме».

Создавая иллюзию отсутствия антисемитизма в России, советское правительство в то же время все туже «закручивало гайки». В январе 1949 года почти все члены президиума Еврейского антифашистского комитета были арестованы. Шлифер представлял в ЕАК религиозную общину, но раввина почему-то не трогали. И, тем не менее, над головой Шлифера сгущаются тучи. Особый интерес вызвало общение раввина со знаменитым американским шахматистом Решевским, который посетил Москву весной 1948 года. С грифом «секретно» в ЦК ВКП (  б ) поступает запись беседы заместителя председателя Московской еврейской общины Давыдова с членом президиума ЕАК Ициком Фефером. Фефер еще не арестован и выступает в роли осведомителя: «...Пребывающий в Москве чемпион США Решевский часто посещает синагогу и общину. Пасхальные дни он проводил у главного раввина общины, согласовавшего этот вопрос с председателем по делам культов тов. Полянским.

Решевский в беседе со Шлифером... весьма положительно отозвался о Московском еврейском театре, об общине... Но на днях, оставшись с Давыдовым наедине, Решевский сказал: «У меня есть глаза, я вижу все...» Этой фразой Решевский как бы зачеркнул свое высказывание о том, что он убедился «в неправоте некоторых американцев, утверждающих, что в СССР представители еврейской религии не имеют соответствующих условий для священнослужения...»

Трагические события набирают обороты. Уже прошли пышные похороны убитого по приказу Сталина Соломона Михоэлса, и члены ЕАК дают показания в застенках Лубянки. Снова фигурирует имя Шлифера. 18 августа 1951 года в ЦК ВКП ( б ) поступает конкретное предложение от министра госбезопасности СССР Игнатьева: главного раввина С. М. Шлифера арестовать.

В этом документе Шлифер обвиняется «в проведении враждебной националистической работы». Ему инкриминируется связь с раввинами Америки, разжигание националистических чувств евреев и призыв выехать в Палестину. Шлиферу припоминают и прием Голды Меир, и встречу с Решевским в неофициальной обстановке, и выдержки из его выступлений в синагоге: «...Ссылаясь на Талмуд, Шлифер с амвона синагоги призывал евреев в будущем году быть в Палестине...».

А вот совсем уж «странное» обвинение: «... В еврейские религиозные праздники 1949 года ... для участия в молебствиях было привлечено значительное число детей и подростков. Группа мальчиков исполняла песню «Сион-Сион», зовущую евреев в Палестину».

Этого было бы достаточно для физического уничтожения Соломона Шлифера, но все пошло по другому сценарию.

В мае 1952 года в загорской Троице-Сергиевой лавре проходила конференция всех религиозных объединений СССР, посвященная вопросу защиты мира. Среди ведущих религиозных деятелей выступал и раввин Шлифер. Его речь была яркой, эмоциональной: «Слово «мир» для нас, верующих евреев, кроме общего понятия мира, имеет еще глубокое религиозно-символическое значение, поскольку «Мир» — «Шалом» — есть одно из имен Г-спода  Б-га ».

В заключение конференция посылает приветственное письмо Сталину, где представители разных конфессий обращаются к «дорогому Иосифу Виссарионовичу» с выражением преданности и пожеланиями «жить долго-долго на радость нашему народу и всему миролюбивому и прогрессивному человечеству». Под письмом двадцать семь подписей, двадцать пятая — раввина Шлифера.

А в это время разгул антисемитизма достигает апогея. Евреев снимают с руководящих должностей, ограничивают их прием в вузы. После показательных похорон Соломона Михоэлса его посмертно лишают всех званий и наград, обвиняют в преступном сговоре с империализмом. Уже закрыт Государственный еврейский театр «в связи с засоренностью репертуара идейно-порочными националистическими пьесами».

Неизвестно, знал ли Соломон Шлифер о том, что разного рода осведомители, стараясь выслужиться и сохранить себе жизнь, собирают на него компромат, что в органах МГБ давно заведено на него дело и ждут только команды сверху, чтобы запустить карательную машину.

5 марта 1953 года умер Сталин, а через месяц центральные газеты опубликовали сообщение о ложных обвинениях врачей и недопустимых приемах, применяемых на допросах, вследствие которых погибли профессора М.Коган и Я.Эттингер. О том, что чудом выжившие профессор Фельдман и другие невинно осужденные вышли из тюрьмы полными инвалидами и вскоре скончались, в прессе не сообщалось. Тем не менее, времена менялись, наступала хрущевская «оттепель». В концертных залах зазвучали еврейские песни, люди могли говорить друг с другом на родном идише.

Будучи человеком незаурядных дипломатических способностей, Шлифер добился открытия при Московской хоральной синагоге иешивы для подготовки раввинов, канторов, резников.

Ему удалось получить разрешение на издание Сидура, сборника молитв, тиражом 5 тысяч экземпляров. Даже самые придирчивые рецензенты отметили, что «сборник антисоветских выпадов не содержит». При подготовке издания молитва за здравие и благополучие тов. Сталина была заменена молитвой за здравие членов советского правительства, и была внесена молитва за мир.

После смерти Сталина многие общественные деятели, приезжавшие в Москву, посещали синагогу, присутствовали на службах. О каждом визите раввин должен был составлять подробный отчет с описанием содержания беседы.

В пятидесятые годы в Москве проживало около трехсот тысяч евреев. Почти все они потеряли родных в годы войны и сталинских репрессий. Люди старшего поколения находили утешение в посещении хоральной синагоги, в чтении молитв на иврите. Душой синагоги, ее духовным пастырем по-прежнему был Соломон Михайлович Шлифер. Самой большой радостью стало для него начало занятий в иешиве, которая была его гордостью. Большую часть времени он посвящал теперь своим ученикам.

Весенним мартовским днем 1957 года Соломон Михайлович, как всегда, проводил занятия в иешиве.

Скончался он скоропостижно, осознал ли этот момент — неизвестно. Для окружающих случившееся было шоком, для родных — трагедией.

Со смертью Шлифера закончился сложный, очень важный этап в истории Московской религиозной общины.

Еще живы люди, которые знали Соломона Шлифера — доброго, мудрого, в чем-то наивного. Всю сознательную жизнь он помогал людям и молился за своих близких. А близким для него был весь еврейский народ.