|
В мире не осталось места, куда бы не добрался террор. Об этом — документальный фильм «Обсессия», снятый раввином Рафаэлем Шором. При том, что создатели картины приводят известные факты, сопровождая их знакомым по телехронике видеорядом — теракты в Нью-Йорке и Багдаде, Стамбуле и Лондоне, Беслане и Мадриде, — перед нами предстает удивительно цельная и страшная картина апокалипсического будущего человечества.
Времена, которые мы однажды пережили, возвращаются, но на сей раз шансов выжить несравнимо меньше, чем в период «коричневой чумы». И это относится не только к евреям, но и к представителям других народов, потому что речь идет о «священной войне против неверных» — джихаде.
Премьера фильма «Обсессия», который за последние месяцы увидели миллионы зрителей в Европе и США, состоялась и на Первом канале израильского телевидения, после чего в студии прошло обсуждение с участием двух профессоров, специалистов по указанной теме — Эяля Зисера и Рафи Исраэли.
Я встретился с создателем фильма — Рафаэлем Шором — в Иерусалиме, незадолго до премьеры. Рафаэль — выходец из Канады. Он — один из тройни: его брат-близнец Эфраим Шор, как и Рафаэль, репатриировался в Израиль в 1982 году, а второй брат, Давид Шор, — известный голливудский продюсер, создатель нашумевшего сериала «Дом», живет в США.
В первую очередь меня интересовало, что послужило причиной того, что сугубо религиозный человек, раввин, в течение многих лет занимавшийся вопросами еврейского просвещения, вдруг подался в кино («Обсессия» — его второй фильм из предполагаемой трилогии). Выясняется, что мой собеседник отнюдь не новичок в области кино: он закончил соответствующий факультет в университете Торонто, но, репатриировавшись в Израиль, посвятил себя изучению истории ближневосточного конфликта и впоследствии выступал с лекциями в нашей стране и за ее пределами. Так что в его кинокарьере образовался серьезный перерыв длиной в пятнадцать лет. Что же послужило причиной возвращения в кино?
— Мне не раз говорили о том, что мои лекции настолько хорошо аргументированы и насыщены, что могли бы лечь в основу книги или сюжета для фильма, — рассказывает Рафаэль Шор. — Я много думал об этом и , в конце концов, спросил себя: «А почему бы действительно не снять фильм?» Все мы постоянно твердим о том, что проигрываем пропагандистскую войну нашему противнику, но при этом почти ничего не делаем для восполнения образовавшегося пробела. Бессмысленно ждать, что кто-то придет и сделает это за нас или лучше нас, ведь мы находимся «внутри» ситуации, знаем ее как никто и в довершение всего первыми принимаем удар, который впоследствии обрушится и на других. Одним словом, мне захотелось внести свой вклад в эту борьбу и рассказать правду людям из других стран, которые в силу удаленности от нас и постоянного воздействия на их сознание недружественных Израилю СМИ не представляют себе реального положения вещей.
— «Обсессия» — не первый ваш фильм, — замечаю я, — расскажите о своей предыдущей ленте, положившей начало задуманной вами трилогии.
— Она называется «Бесконечность» и была снята в 2002 году. Фильм рассказывает о том, как развивались события на Ближнем Востоке после подписания соглашений в Осло. Мне удалось снять его благодаря пожертвованию канадского миллионера, которому небезразлична дальнейшая судьба Израиля. Что интересно: фильм «Бесконечность» имел успех не только среди представителей еврейских общин разных стран, но и среди людей, не имеющих к еврейству никакого отношения. Со времени выхода картины прошло пять лет, но она все еще вызывает зрительский интерес: недавно «Бесконечность» показали на конгрессе евангелистов, куда съехались полторы тысячи человек со всего мира.
— В чем принципиальное отличие между первым и вторым фильмами?
— В первом я сосредоточился на наших, региональных проблемах, отдавая себе отчет в том, что это своего рода «микрокосмос», который отражает лишь часть явления, о котором идет речь. Рамки второго фильма намного шире: там мы показываем, что этот пожар давно уже охватил и другие страны, быстро распространяется по всему миру и представляет несомненную угрозу всему человечеству.
— Какие достижения вы считаете главными в фильме «Обсессия»?
— Во-первых, информация, изложенная в нем, очень четкая, ясная и хорошо понятна даже тому, кто находится на периферии относительно описываемых событий. Мы показываем, как представители радикального ислама промывают мозги детям и юношеству, готовя из них будущих шахидов. Мы приводим записи речей известных мусульманских лидеров на официальных встречах с представителями стран Запада, на пресс-конференциях с иностранными журналистами, состыковывая их с записями речей тех же лиц «у себя дома». Неподготовленный зритель, далекий от политики, получает настоящий шок от этой двойной бухгалтерии и понимает, что при подобной ситуации крайне сложно будет достичь мира, к которому стремится любой нормальный человек.
— Меня в вашем фильме поразило другое. Эпизоды, где вы показываете толпы мусульман, идущих с плакатами, на которых написано: «Смерть террористам!» Конечно, надо отдать должное мужеству этих людей, если учесть, каким жестким преследованиям подвергаются они со стороны приверженцев радикального ислама. Но сами призывы звучат для уха нормального человека странновато: «Смерть за смерть!» И где в таком случае проходит та граница, которая отличает цивилизованный мир от нецивилизованного? Мне показалось более разумным высказывание мусульманского лидера, противника радикального ислама, который с горечью признает: «Мы учили нашу молодежь умирать ради Аллаха, но мы не учили нашу молодежь жить ради Аллаха. Мы воспитали поколение самоубийц». Скажите, а какова была реакция мусульман на выход вашего фильма?
— Мы показали его одному из министров Палестинской автономии. После просмотра он отказался дать нам интервью, поскольку воспринял «Обсессию» как антипалестинский фильм. Ему показалось, что он и не может быть иным, поскольку снимался израильтянами. На самом деле над фильмом работала международная команда, в которой были представители Канады, США и Южной Африки; мы включили в картину фрагменты интервью с известными политиками, общественными деятелями и учеными разных стран, а так же с дочерью шахида, обличающей политику радикального ислама, нацистом, отказавшимся от прежних убеждений, бывшим террористом, порвавшим со своим прошлым.
Я замечаю раву Шору, что среди тех, кто комментирует события, на меня наибольшее впечатление как раз произвели записи интервью с дочерью шахида, бывшим нацистом и бывшим террористом. Их свидетельства — одни из самых сильных в фильме «Обсессия». Потому что это взгляд «изнутри». Вот что, например, говорит бывший нацист, который вступил в «гитлерюгенд» в десятилетнем возрасте: «Я на себе испытал, что означает полная преданность догматической идеологии. Если мы не выучим уроки прошлого, мы не сможем понять, каковы истинные намерения радикальных мусульманских движений. Гитлер в свое время совершил преступление против немецкой молодежи, то же самое сегодня проделывают с молодым поколением и представители радикального ислама. На самом деле те и другие объявляют вне закона любую другую идеологию и пытаются распространить свое влияние на весь мир. К сожалению, многие недооценивают опасности происходящего, и наши потомки заплатят за это большую цену. На мой взгляд, радикальный террор еще страшнее фашизма: в прошлом веке мир пожинал последствия культа реального человека — Гитлера, а тут речь идет о недосягаемом божестве, во имя которого точно так же призывают убивать, как это было в 1930–1940-х годах».
А вот что говорит дочь шахида, чье детство прошло в Газе: «Когда я увидела 11 сентября, как самолет врезается в одну из нью-йоркских башен, я в ту же минуту поняла, что радикальный ислам достиг и Америки. Отчетливо помню, как нам еще в начальной школе внушали, что мечта каждой идеальной девочки — стать шахидом и отдать свою жизнь во имя аллаха. Этому посвящались все песни и стихи, которые я, как и мои подруги, заучивала наизусть, содрогаясь от страха. Учителя рассказывали нам, что евреи подмешивают в мацу кровь арабских детей — и это ничем не отличалось от фашистской паранойи. В западных странах многие не понимают того, что радикальный ислам намерен отнять у нас наши гражданские свободы и заменить конституцию Кораном. Приверженцы этого экстремистского течения не намерены интегрироваться в стране, где они живут, они бесконечно далеки от ее культуры и образа жизни. Мне кажется, Западу пора признать, что время политкорректности прошло, и когда джихад по всему миру объявляет войну неверным, то речь идет уже о судьбе цивилизации».
И наконец, признание бывшего террориста ООП: «Многие не понимают, что мусульмане, не разделяющие позиции радикального ислама, также являются его жертвами, и нередко платят за это своей жизнью. Из 1,2 миллиарда мусульман джихад поддерживают не более 15 процентов, но если учесть, что по численности это равняется населению США, то можно оценить масштаб и опасность явления. К тому же последователи радикального ислама живут не в одной стране, они разбросаны по всему миру, и число их неуклонно растет. Если мы по-прежнему будем игнорировать это, то люди, провозглашающие, что они должны убивать неверных во имя аллаха, достигнут своих целей».
Я спрашиваю рава Шора, как ему удалось разыскать дочь шахида и бывшего террориста и уговорить их сняться в фильме, который будет показан в странах, где живет немало выходцев из арабских стран, поддерживающих радикальный ислам. Не означало ли это, что они подписали себе приговор?
— Это потребовало от них большого личного мужества. В фильме выступает также канадский профессор арабского происхождения, которому отныне запрещено приближаться к мечети. В адрес бывшего террориста уже поступают угрозы. Эти люди изначально шли на большой риск, но это их не остановило.
— Как проходила премьера в США и странах Европы?
— На сегодняшний день этот фильм посмотрели около 10 миллионов человек. Его восемь раз показывали на телеканале «Фокс» и один раз в прайм-тайм на Си-Эн-Эн, после чего в студии состоялась дискуссия. Кроме того, фильм был показан солдатам — участникам войны в Ираке и студентам военного морского колледжа в США. Представители службы безопасности посчитали, что тем необходимо знать, с чем они могут столкнуться в ходе операций. Что же касается противников фильма — мусульмане, поддерживающие радикальный ислам, пытались воспрепятствовать его показу в отдельных странах Европы, например во Франции. В студенческих кампусах прошли демонстрации протеста с участием выходцев из арабских стран. С подобной акцией мы столкнулись и в Принстонском университете — газета «Нью-Йорк тайме» откликнулась на это событие отдельной статьей.
— Ваш фильм побывал на фестивалях?
— Да, мы возили его на фестивали документального кино в США, на трех из них он получил приз.
— Что бы вы хотели сказать в заключение?
— Я хочу еще раз подчеркнуть, что многие заблуждаются, полагая, что в мире просто существует проблема с террором и теракты, происходящие в разных странах, никак не связаны между собой. Мы же утверждаем в фильме, что все это — звенья одной цепи и проблема не в терроре, а в том, что за ним стоит известная идеология с вполне определенными целями. История джихада, священной войны против неверных, насчитывает 1400 лет, и конечные ее цели провозглашаются сегодня приверженцами радикального ислама совершенно открыто. Поэтому наш фильм следует считать своего рода предупреждением об опасности, которая грозит не только еврейскому народу, но и всему человечеству.
«Окна»
|
