|
Маленький румынский городок Кымпулунг, расположенный в предгорьях Восточных Карпат, был в начале прошлого века местечком с преобладающим еврейским населением. Здесь в семье Иосифа и Фейги Левиных родился Хаим-Егуда, которого, как теперь говорят, «по жизни» звали просто Лейбу.
Иосиф любил и умел петь хасидские песни, а Фейга интересовалась еврейской поэзией и истоками еврейской народной песни. Так что Лейбу с малых лет впитал всю прелесть еврейских мелодий. Когда Лейбу исполнилось шесть лет, семья переехала в Черновцы — город, бывший до 1940 года в составе Румынии. Первые публичные выступления Лейбу состоялись в большой хоральной синагоге. Обычно он пел в хоре мальчиков, но иногда ему приходилось петь вместо главного кантора, и тогда случалось то, что совершенно нетипично для синагоги, — слушатели в молельном зале аплодировали. Позднее, поступив в учительскую семинарию, он выступал с чтением еврейской прозы и поэзии.
Юный Лейбу чувствовал, как не хватает простым евреям знания их культурных корней, и он «пошел в народ» — ездил по городам и местечкам Румынии, читал прозу и стихи, пел народные песни и песни на слова еврейских поэтов. В Бухаресте каждое воскресенье он устраивал поэтические утренники.
Вскоре Лейбу Левин стал очень известен в Румынии. Особой популярностью он пользовался в среде еврейской молодежи. Его любимым поэтом был популярный в то время Ицик Мангер, тоже уроженец Черновцов, чьи стихи испытали мощное влияние не только еврейского фольклора, но и поэзии Гейне и Рильке.
Необученный нотной грамоте, Лейбу начал сочинять собственные мелодии песен и исполнять их подобно менестрелям — с той лишь разницей, что его языком был идиш. В конце 1930-х вышел небольшой сборник его песен «Зекс шлофлидэр» («Шесть колыбельных»).
В июне 1940 года Красная армия без единого выстрела вступила в Северную Буковину, и Черновцы оказались в составе Украины. Новое — советское командование обратилось к населению с воззванием, которое начиналось словами: «Братья молдаване, русские и украинцы!..» Для справки: в Черновцах больше трети населения составляли евреи.
Правда, их все же не обошли вниманием — за год до оккупации этих земель гитлеровцами советские власти арестовали и отправили в Сибирь и Казахстан множество еврейских семей...
В начале Великой Отечественной Лейбу Левин был мобилизован в армию, но вскоре поступило распоряжение снять с фронта всех бывших румынских граждан и отправить их на Урал в «трудовую армию».
Однажды совершенно случайно «трудармеец» Левин познакомился с гастролировавшим по Уралу известным чтецом Дмитрием Журавлевым, который выступал с произведениями классиков русской литературы: Пушкина, Лермонтова, Толстого, Чехова. Всю ночь Лейбу читал и пел Журавлеву на еврейском языке.
Журавлеву удалось получить разрешение соответствующих органов на участие Левина в его концертах. И они начали выступать в концертных залах и госпиталях Урала: в первом отделении Журавлев читал произведения русской классики, во втором — Левин читал и пел на идише.
Но в 1942 году Лейбу Левин был арестован по 58-й статье. Его как «румынского шпиона» приговорили к 15 годам лагерей. В том же году его, страшно обмороженного, спасла от смерти Цецилия Гутерман, лагерный врач, осужденная как «жена врага народа». Она выходила Лейбу и добилась, чтобы его оставили в медпункте на должности медбрата.
Позже Левин написал письмо Соломону Михоэлсу, и тот ходатайствовал, чтобы Левина перевели из тайшетского лагеря в Ухту, где был организован театр заключенных. Они ставили, как это ни парадоксально, веселые оперетты Оффенбаха. Это как-то скрашивало мрачную действительность и к тому же нравилось лагерному начальству. Но потом вышел указ Сталина: всех, кто осужден по 58-й, отправить на лесоповал...
Лейбу Левину повезло: он выжил. После смерти Сталина его освободили. Ехать было некуда: все родные и близкие погибли в лагерях смерти. Он приехал в Москву и остановился в доме Цецилии Гутерман, той самой, которая спасла его от смерти в тайшетском лагере. В этой семье пришла к Лейбу любовь. Он женится на Шуре — дочери Цецилии Абрамовны. Шура была физиком и училась в аспирантуре, но в 1948-м ее, как и многих других евреев, выгнали из науки, и она стала преподавать математику в средней школе.
Левин вернулся к артистической деятельности. Начал ездить по городам Советского Союза с концертами и писать новые еврейские песни. Везде его выступления имели большой успех. Жители родных Черновцов сделали ему персональное приглашение. Эта встреча была особенно эмоциональной. В течение пятнадцати минут люди стоя приветствовали своего земляка и давнего любимца. В глазах Лейбу стояли слезы...
Он сблизился с оставшимися в живых после сталинских чисток еврейскими писателями и поэтами. Один из них, известный поэт и драматург Самуил Галкин, познакомил Лейбу Левина с Нехамой Лифшицайте. Евреи старшего поколения должны помнить эту единственную в то время в СССР певицу, исполнявшую песни на идише. В течение трех лет они вместе ездили с концертами по городам Советского Союза: Нехама пела, а Лейбу читал стихи. Но сказались последствия полученной в лагере травмы головы: прямо на сцене он потерял сознание. И это заставило его до минимума сократить публичные выступления.
В 1970-х началась массовая эмиграция советских евреев. Круг слушателей на идише становился все меньше и меньше. Лейбу с горечью писал:
Кому я буду петь, кому?
И некому и поздно...
Хоть к небу голову закинь
И пой далеким звездам.
В 1972 году семья Левиных репатриировалась в Израиль. Первой работой Лейбу в Израиле стал перевод на идиш стихов замученной в нацистском концлагере 18-летней черновицкой еврейской девушки Зельмы Мербаум-Айзингер. В одном из них, написанном в лагере, есть такие рвущие душу слова:
Я песню пою и пою, и пою
О счастье, надежде, любви.
Словно я никак не пойму,
Что нет мне назад пути...
К шести стихотворениям Зельмы Лейбу Левин сочинил мелодии. Эти песни впоследствии неоднократно звучали в Израиле на вечерах, посвященных Дню Катастрофы.
В течение последующего десятилетия Левин продолжал выступать и сочинять песни, количество которых исчислялось уже многими десятками. Первой покупкой, которую он сделал, приехав в Израиль, был катушечный магнитофон, на который он записывал свои песни и декламации. Кроме того, на радиостанции «Кол Исраэль» он записал семь своих песен, а много других попало в архив Иерусалимской фонотеки. В 1980 году была издана книга его мелодий к стихам разных поэтов, среди них — песни, написанные им самим на фронте и в лагерях, и шесть песен на иврите. Всего — 30 песен.
В 1983 году Лейбу Левина не стало. Казалось, его музыкальному наследию, состоящему в основном из устного творчества, суждено было кануть в Лету, и никто бы не вспомнил, что был такой самобытный еврейский композитор и артист, если бы после его смерти жена и дочь не сочли своим долгом сохранить его творчество.
Музыкальные и драматические способности дочери Лейбу Рут проявились рано. С детских лет она любила петь и с большим удовольствием участвовала в школьной самодеятельности. Когда к родителям приходили гости, она, не зная идиша, пела папины песни, которые нравились ей своеобразной мелодичностью и искренней лиричностью. Правда, слов песен она не понимала.
В Израиле Рут изучала рисование, потом лингвистику. После смерти отца она решила стать профессиональной певицей, чтобы продлить жизнь его песен. Для совершенствования вокального мастерства она пришла к Зимре Орнат, классической певице и известному педагогу, и принесла ей песни Лейбу. Из этих песен они составили оригинальную концертную программу, с которой объездили весь Израиль. Затем Рут окончила отделение идиша Бар-Иланского университета.
Рут стала ученицей Нехамы Лифшиц — той самой Нехамы, которую в Советском Союзе знали как Лифшицайте и с которой когда-то ее отец Лейбу много и успешно гастролировал по стране.
Сегодня среди сольных программ Рут — автобиографическая монодрама, песни на стихи еврейских поэтов, детские песенки, женская поэзия, положенная на музыку. Вместе с Майком Бурштейном Рут выпускает диск песен на музыку Лейбу Левина, а с актером Авишаем Фишем выступает с собственными мюзиклами «Ты наш шлимазл, наша звезда» на стихи Ицика Мангера и «Голубая кошка».
Рут принимает активное участие в движении за сохранение в Израиле мамэ-лошн — языка, который существует уже около тысячи лет. За вклад в культуру на языке идиш Рут становится лауреатом премии имени Герша Сегала. Она любит повторять слова нобелевского лауреата Исаака Башевиса-Зингера: «Некоторые считают, что идиш — мертвый язык. То же самое говорили про иврит две тысячи лет подряд... Идиш еще не сказал своего последнего слова: он таит в себе сокровища, неведомые миру».
Рут с большим успехом выступает с сольными концертами в Европе и Америке. И неизменно большое место в ее репертуаре занимают песни на стихи, положенные на музыку Лейбу Левиным. Настоящие ценители музыкального искусства видят в ней не только талантливую актрису и певицу, но и продолжательницу богатой традиции еврейской сценической культуры.
«Человек остается с нами до тех пор, пока мы помним о нем, — считает Рут, — а жизнь творческого человека продолжается еще и в его произведениях. Я решила продлить жизнь песен отца, а стало быть, и продлить память о нем». Вместе с матерью Рут собирала, записывала и готовила к изданию сборник песен отца. Это была большая и трудная работа. Они собирали все, что осталось на магнитных лентах в семье, у друзей, на студиях. Многое восстанавливалось по памяти. Все это записывалось в нотную тетрадь, редактировалось известными израильскими композиторами.
И вот вышел сборник песен Лейбу Левина. Это солидное 340-страничное издание со словами песен, переводами, нотами, биографией автора, отзывами известных музыкальных критиков и рисунками, многие из которых выполнены самой Рут. Рут мне рассказала: «Представляешь, мне позвонили из типографии и сказали, что книга готова. Это было в годовщину папиной смерти, а привезли часть тиража ко мне домой в день поминовения мамы. В квартире стопами лежали папины книги. Ночью я увидела, как язычок маминой поминальной свечи танцует. И я подумала: мама радуется. Я не могла сдержать слез...»
|
