НАШИ В ХЕВРОНЕ

ДАВИД ШЕХТЕР

Поездка израильских русскоязычных журналистов в арабский Хеврон уже давно была запланирована Вадие Абу-Нассаром — руководителем «Международного консультационного центра» совместно с Посольством Дании в Израиле. Но каждый раз откладывалась — палестинцы то устраивали очередной теракт, то начинали массированный обстрел Сдерота.

После инцидента в Рамалле, где в ходе аналогичной поездки я отказался по требованию палестинцев снять кипу, организаторы убедительно попросили меня — в Хеврон отправиться с кепкой на голове и не снимать ее все время пребывания в городе. Хеврон — бастион исламских экстремистов, со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Заверения Вадие, что и на этот раз все пройдет гладко и нам, как и в Рамалле, будет обеспечена палестинская охрана, не убедили многих моих коллег. Особенно тех, кто обладает левыми взглядами. Все они под разными предлогами отказались от поездки, и лишь Лева Авенайс, известный не только левым мировоззрением, но и журналистским аппетитом, присоединился к небольшой группе, отправившейся в Хеврон.

В отличие от Рамаллы, производившей впечатление сонного царства, Хеврон выглядит городом полным жизни и энергии. Улицы забиты народом, на дорогах — автомобильные пробки. Все магазины открыты, и в них идет бойкая торговля. На улицах чисто, а количество новых домов вызывает удивление.

Все это никак не вязалось с утверждениями наших гостеприимных хозяев, что Хеврон находится в глубокой стагнации — промышленность хиреет год от года, жители беднеют и находятся даже не на грани, а уже за гранью нищеты. Несоответствие, контраст между тем, что нам говорили, и тем, что мы увидели своими глазами, были вопиющими.

На въезде в город наш минибус встретил белый «мерседес» службы безопасности автономии. Как и в Рамалле, власти не хотели афишировать наш визит и, чтобы не привлечь внимания, поручили охрану сотрудникам спецслужб, одетых в цивильные костюмы. Под прикрытием «мерседеса» мы и проехали через весь город к резиденции губернатора Хусейна Эль Араджа.

Как и всякий губернатор, он — личное назначение председателя автономии Абу Мазена. Губернатор — самый сильный человек в городе и в округе, поскольку ему подчинены силы безопасности и полиция.

«Мир с Израилем и признание его — наш стратегический выбор, — говорит губернатор. — И от него мы не отступимся. Наша цель — независимое палестинское государство на всех территориях, оккупированных Израилем в 1967 году со столицей в восточном Иерусалиме. Есть много трудностей на этом пути и необходимо строить доверие между двумя нашими народами. Поэтому я вас приветствую и буду рад, если вы увидите своими глазами, какие трудности десяткам тысяч арабских жителей города причиняет нахождение среди них 400 еврейских поселенцев».

За длинным столом нас уже ждали полтора десятка представителей палестинских СМИ. По разным данным, число жителей города вместе с округом не превышает 250–300 тысяч человек. Число СМИ, обслуживающих это сравнительно небольшое население, огромно — в Хевроне и его окрестностях действуют 11 (одиннадцать!) телестанций. И это — в дополнение к каналам, вещающим на всю автономию. Кроме того, в городе издаются несколько местных газет и постоянно работают 45 журналистов, в том числе и представители крупнейших информационных агентств мира. Двое из них, сотрудничающих с Рейтер и Франс Пресс, присутствовали в зале. Они, конечно же, оказались местными жителями. Можно только представить, какую информацию они гонят в свои агентства и о какой объективности в освещении ситуации может идти речь.

То, что наши коллеги не придерживаются взвешенной позиции, стало ясно с первых минут разговора. Тон, в котором высказывались эти претензии, был донельзя агрессивным — в нас видели явно не собратьев по перу, а представителей оккупантов. Я попытался перевести разговор на более профессиональные темы, сказав, что в своих статьях достаточно часто и жестко критикую нынешнее правительство и пишу про Ольмерта, Барака и Ципи Ливни практически все, что считаю нужным. Мне точно известно, что мои статьи читаются советниками премьера — собственно, они сами и сказали мне об этом. Но ни один из них никогда не высказал мне своего недовольства, никто и никогда не сделал замечания. А даже если бы и сделал, то я не преминул бы в очередной статье «размазать его по стенке» за посягательство на свободу слова. «Доводилось ли вам когда-нибудь критиковать Ясира Арафата или Абу Мазена? — спросил я. — И какая реакция последовала после этого?»

Ответ моих коллег сперва напомнил известный анекдот, что советский человек тоже может спокойно прийти на Красную площадь и критиковать американского президента. Но когда один из палестинских журналистов, начавший рассказывать, как он критикует Ольмерта, Барака и Ливни, уловил мой насмешливый взгляд, он тут же перестроился и добавил, что, вот, недавно, была всеобщая забастовка против правительства Саляма Файяда и его газета высказалась о премьере достаточно критично. Ну что   ж , спасибо и на том, подумал я.

Русскоязычный консультант Евросоюза в Израиле Виктория Мартынова спросила палестинских коллег, как они освещают судебный процесс во Франции. В ходе этого процесса уже доказано, что мальчика Мухаммеда Ад Дура, которого арабские СМИ превратили в символ страданий палестинцев, на самом деле застрелили палестинские полицейские. «Ну, скоро вы наденете на этого мальчика кипу и будете утверждать, что он вообще был евреем, — отмахнулся представитель Франс Пресс.

Журналистов сменили бизнесмены. И хотя разговор уже пошел не о прессе, а о торговле, ничего нового мы не услышали — главным и единственным виновником всех бед и проблем являлся оккупант Израиль. Израиль был виновен и в падении уровня жизни и в том, что 70% жителей Хеврона живут без воды и электричества. Но никто почему-то не вспомнил, что автономия существует уже 15 лет, и за это время городские власти вполне могли провести и водопровод, и электромагистрали. Тем более, что получали многомиллиардные подарки от ЕС и международных спонсоров.

Глава торговой палаты Хеврона привел следующую статистику: до начала второй интифады в Израиле ежедневно работали 164 тысячи жителей автономии, сегодня их число сократилось всего до 41 тысячи, причем из Газы не пускают ни одного человека.

Возмущение наших собеседников этими израильскими злодействами было совершенно искренним. И им донельзя хотелось, чтобы и мы разделили его. Но никто из них не упомянул причины, из-за которых Израиль так резко сократил число палестинских рабочих и выставил на дорогах блокпосты, препятствующие перевозке палестинских товаров. А причины эти известны и главная из них — теракты, осуществляемые как самими рабочими, так и с их помощью.

Один из русскоязычных журналистов попытался вновь повернуть беседу на «мирные рельсы». «Арабы жили вместе с евреями в Хевроне сотни лет, как добрые соседи, — сказал он, — почему нельзя снова жить в мире?»

«Существует огромная разница между поселенцами и гражданами, — ответил губернатор, — мы рады каждому еврею, который захочет жить в палестинском государстве. Но мы категорически против поселенцев. Хеврон — арабский город, это наша земля и такой останется навсегда».

В разговорах с журналистами и промышленниками контраст между реальной ситуацией, с которой мы хорошо знакомы и той, которую пытались нарисовать наши собеседники, был огромным.

Поразил меня и мэр Хеврона. Город этот всегда был ультрарелигиозным. На его улицах я не увидел ни одной женщины в светской одежде. А в ресторанчике, куда нас завели пообедать, мне подали безалкогольное пиво — здесь тщательно придерживаются религиозных предписаний, запрещающих алкоголь в любом виде.

Но вот мэр ультрарелигиозного Хеврона Халед Осали выглядел вовсе не как араб, а как все евреи, вместе взятые. Причем, не просто евреи, а из какого-нибудь заскорузло-польского местечка. В его жилах явно течет еврейская кровь, да и изъяснялся он на иврите практически без акцента, с раскатистым картавым «р», как у настоящего израильтянина.

Контрасты продолжились и в старом городе Хеврона. Сопровождали нас в прогулке по нему помощники губернатора. Один из них — Рафик Альджабари свободно говорил по-русски, поскольку получил высшее образование в СССР. С Рафиком мы тоже сперва попытались говорить о том, как евреи мирно жили рядом с мусульманами. Но диалога не получилось.

Рафик всячески старался продемонстрировать нам отрицательные последствия израильского присутствия в старом городе.

«Видите, — говорил он, указывая на закрытые лавки, — это все из-за оккупации. Никто тут не хочет жить и не хочет торговать».

«Но почему?», — спросил я.

«А потому, что евреи стреляют во всех подряд. А когда не стреляют, то швыряют камни», — ответил Рафик.

И в качестве доказательства продемонстрировал нам один из домов, где живут израильтяне. Дом со всех сторон был окружен колючей проволокой. Она даже нависала над проходившей под ним базарной улочке.

«Вот сюда они и швыряют, — сказал Рафик, — видите, сколько камней, сколько мусора. И это все только из-за одной еврейской семьи!»

Но камней мы в сетке не увидели, как, впрочем, и мусора. Лишь с внешней стороны сетки, обращенной как раз к улочке, прилепились несколько разноцветных целлофановых пакетов. Было совершенно понятно, что сетка предохраняет не прохожих, а жителей дома, в которых эти самые прохожие швыряют камни. Но спорить с Рафиком было бессмысленно.

Рафик подвел нас к темной арке, в которую упиралась улица. «Вот, посмотрите — турникет, — сказал он, — Раньше по этой улице можно было свободно ходить в любую сторону, а теперь ее перегородили. Разве так можно жить?»

И тут случился конфуз. Недоверчивый Лева Авенайс подошел к турникету и попытался покрутить его. И турникет вдруг свободно завертелся в разные стороны.

А вот на небольшом базарчике в самом сердце старого города произошел интересный инцидент. Мы гуляли по улочкам Хеврона достаточно свободно. Наша русская речь гулко отражалась в его сводчатых стенах, служа, по-видимому, лучшей защитой. В какой-то момент я и Виктория Мартынова оказались впереди группы. «Вика, расслабляться нельзя, — сказал я, — И уж ни в коем случае нельзя выпасть из поля зрения Рафика. Иди знай, на кого тут нарвешься».

Не успел я закончить фразу, как к нашей группе подошли из переулка два мордоворота и, держа руки в карманах курток, что–то подозрительно щерясь, спросили у Рафика. Я не знаю арабского, но вопрос понял — «Кто это?» Ответ тоже был понятен — «Русия».

«А, Русия, велком, велком, — заулыбались мордовороты и исчезли в подворотне. Интересно, что бы произошло, если бы Рафик сказал правду? Вот тогда, наверное, нам пришлось бы на собственной шкуре ощутить очередной контраст Хеврона...

К счастью, прогулка завершилась благополучно. Мы спокойно выбрались из города, провожаемые Рафиком и даже губернатором, приехавшим лично попрощаться с нами. Но, признаюсь, несмотря на гостеприимство хозяев, желания вторично посетить Хеврон, у меня нет. И сомневаюсь, что скоро появится.