«Еврейский Обозреватель»
ГЛАВНАЯ
18/181
Сентябрь 2008
5768 Элул

«ЗАРАНЕЕ БЛАГОДАРЮ ЗА ПОСМЕРТНУЮ РЕАБИЛИТАЦИЮ»

(Убийство еврейских писателей и общественных деятелей — Изи Харик, Израиль Цимберг, Осип Мандельштам, Моисей Кульбак, Самуил Галкин, Дер Нистер, Ицик Фефер, Давид Бергельсон, Давид Гофштейн, Перец Маркиш, Лев Квитко, Вениамин Зускин)

ГЕОРГИЙ ВАЙНЕР

На главную страницу Распечатать

Георгий Вайнер родился 10 февраля 1938 года в Москве. Писатель, журналист и сценарист, он часто работал в соавторстве со своим братом Аркадием. Георгий Вайнер написал более 150 книг и сценарии к 22 фильмам. Среди его произведений — роман «Визит к минотавру» и фильм с тем же названием, романы «Гонки по вертикали», «Умножающий печаль», по мотивам которого был снят сериал, и многие другие.

Он окончил Московский заочный юридический институт в 1960 году. Работал инженером, журналистом ТАСС.

С 1990 года Георгий Вайнер живет в США, в 1992-2001 гг. работал главным редактором газеты «Новое русское слово».

Широкую известность братьям Вайнерам принес многосерийный фильм «Место встречи изменить нельзя», поставленный кинорежиссером Станиславом Говорухиным, с Владимиром Высоцким в главной роли. Многие фразы из фильма стали «крылатыми» и вошли в повседневную речь.

Я обращаюсь ко всем честным людям, особенно евреям. Во имя будущего мы должны помнить нашу историю.

Традиционно август является мистически-трагическим временем для жизни и культуры еврейского народа. С тех самых времен, когда 9 ава был разрушен Первый Храм, а спустя несколько столетий в этот же день был разрушен Второй Храм, в течение всей нашей истории в это время происходили разрушения не только Храмов, как великих религиозных архитектурных сооружений, но и наших духовных храмов. И возникала угроза жизни всему еврейскому народу.

И только   Б-жьим  промыслом и чудом можно объяснить, что, несмотря на это, евреи пережили все страшные события — от изгнания из Испании в 1492 году до подписания гитлеровцами протокола об окончательном решении еврейского вопроса. В более близкие нам времена трагедии 9 ава тоже повторялись.

12 августа 1952 года был разрушен самый, казалось бы, вечный храм еврейской литературы и искусства. В этот день были казнены лучшие представители еврейской культуры, впервые в истории только из-за принадлежности к этой культуре.

Теперь от нас зависит сохранение памяти об этих людях, которую палачи старались утопить в пучине истории.

Предо мной тоненькая книжечка в самодельном переплете. Она называется «Бройт» («Хлеб»). Ей почти 80 лет. На обложке плохая газетная фотография — смеющийся молодой человек — Изи Харик (1898–1937) — академик, редактор еврейского журнала «Штерн». Его убили первым. Его стихи, сотканные из долгой пряжи еврейских песен и легенд, отзвучали, как песни, смолкли и были развеяны ветрами и беспамятством. Нет больше его журнала, нет его книжек, нет памяти о нем. В Литературной энциклопедии сообщают о Харике кратко: «Был незаконно репрессирован».

На моей полке стоят несколько томов Еврейской энциклопедии. Я случайно купил четыре тома на барахолке Коптевского рынка. Остальные 12 томов исчезли в вихре всеуничтожения, который представить себе не мог даже в пору разгула кровавой царской реакции создатель, составитель и редактор Энциклопедии Израиль Цимберг (1873–1939) — ученый, просветитель, миллионер, меценат, финансировавший это издание. История евреев, культура, традиции и наследие при советской власти уже никого не интересовали. А позже они были «зачислены» властями как вражеский сионистский инструмент. И специально вернувшийся из эмиграции во имя дела развития еврейской духовности в свободной (как он рассчитывал) России Израиль Цимберг — еврейский грамотей, либерал и философ — был расстрелян.

Синяя книжечка — это первое издание 1970-х годов Осипа Мандельштама (1891–1938), опубликованная после его гибели. Великий поэт, провидец, мыслитель. Когда-то эта книжка на рынке стоила сто номиналов государственной цены, потому что весь тираж продали через закрытые распределители, а также вывезли за границу для пропаганды о якобы свободе творческого духа евреев при советской власти.

С горькой усмешкой Мандельштам писал:

«Я непризнанный брат,

Отщепенец в народной

семье...»

Он знал, что и после смерти ему не на что рассчитывать. Он предвидел и ощущал справочную запись в Энциклопедии: «В 1934 году в условиях культа личности Мандельштам был репрессирован, погиб после второго ареста 17 декабря 1938 года»:

«Я лежу в земле, губами шевеля...»

Даже о посмертной реабилитации в этой записи не сказано ни слова.

Моисея Кульбака (1896–1937) тоже репрессировали. И 30 лет спустя, и 50, нигде нельзя было найти упоминание о том, почему и как убили выдающегося трагического поэта. Его имя нигде и никогда не упоминается. Память о нем начисто стерта. Серая пыль забвения запорошила большой талант:

«Где человек стоял,

Там череп валяется в пыли,

Забытый, неприметный.

Бессмертны только боги,

Люди смертны...»

(Перевод с идиш)

А вот две книжечки Самуила Галкина (1897–1960) — друга Михоэлса (1890–1948) и любимого собеседника Анны Ахматовой. Лучший переводчик Шекспира на еврейский язык, прекрасный драматург и лирический поэт дождался при жизни реабилитации. После концлагеря он прожил еще несколько лет, и я помню этого невероятно худого длинного человека с навсегда отмороженным красным лицом. Он приходил к Ахматовой и подолгу с ней разговаривал, и это было собеседование двух одинаково смотрящих на мир трагических душ. О Галкине никто не помнит, потому что Шекспира на еврейском языке больше никто не играет. А память о потрясшей культурный мир постановке «Короля Лира» истлела вместе с костями Галкина и Михоэлса.

Не дожил ни до чего, ни до славы, ни до реабилитации, Дер Нистер (Пинхас Каганович, 1894–1950), модернист, символист, эстет, признанный в Европе. Его волновала судьба еврейского народа в России, и он вернулся сюда из эмиграции, чтобы написать своим непостижимым языком, полным изысканности, стилистических находок и ритмических пассажей роман «Семья Машбер». Он предвидел Катастрофу, но, наверное, не представлял себе, что его самого, приговоренного к 25 годам каторги, бросят в угольные рудники, где обессиленного, почти безумного больного старика уголовники (из жалости) убьют лопатами.

Ицик Фефер (1900–1952), бывший любимый поэт, бывший крикун, бывший весельчак, бывший еврейский антифашист, бывший спутник Михоэлса в поездке по Америке, когда они собрали у своих заокеанских собратьев миллионы долларов, пожертвованных на борьбу с Гитлером.

«Заранее благодарю советскую власть», — вопил он тонким напуганным голосом, находясь в камере смертников...

Измученный пытками «шпион», «организатор сионистского буржуазного подполья в СССР», 50-летний древний старик, приговоренный к смертной казни, повторял мертвеющими губами:

«Как сладко жить, —

кричу я снова, —

На белом свете, где вовек

Сокровищ бытия земного

Один хозяин — человек».

Советские власти проявили большой «гуманизм» к старейшине советской литературы Давиду Бергельсону (1884–1952) — его убили во время допросов. Я хочу верить, что Бергельсон сразу приобщился к нашей божественной сущности, этической идее религии — Эн Соф (с иврита — «бесконечность», в Каббале — имя бесконечного беспредельного  Б-га .)

К великой бесконечности, чистой духовности наших верований.

Их убили 12 августа 1952 года, расстреляли литературу целого народа. Объявили страшным преступлением саму принадлежность к этой культуре.

По заплеванным бетонным коридорам, подвалам волокли Давида Гофштейна (1889–1952). Разбили ему очки, раздели догола. Им было смешно, им было весело, они хохотали до колик, слыша, как полуслепой смертник бормочет про себя:

«Но вижу я снова начало начал —

Блестящее светлое слово.

И прялка, как прежде

вертясь и стуча,

Прядет моей жизни основу».

Палачам неведомо понятие «бесконечности», они не представляют Эн Соф, их жизнь всегда у конца. Им не понятны состояние, настроение, предвидение Переца Маркиша (1895–1952), который своим теплым голосом читал:

«Я на глаза свои кладу

Вечерний синий цвет.

И все шепчу в ночном чаду:

«Тоска, меня здесь нет».

И в угол прячусь я пустой,

И руки прячу я...»

Он добежал до стены «тира»... Залп! ... И он беззвучно нырнул в вечную реку по имени Эн Соф.

Его голос заглушает Лев Квитко (1890–1952), он ухмыляется: «Заранее благодарю за посмертную реабилитацию». На следствии Квитко сразу согласился на предложенную ему палачами роль руководителя сионистского подполья. Ударным отрядом этого подполья должна была стать Еврейская секция украинского Союза писателей. И Квитко весело признался, что им не удалось задуманное преступление против советского народа только по одной причине: «В первый же день войны все 62 еврейских писателя записались добровольцами на фронт. Вернулись четверо. Остальные из антисоветских вредительских побуждений погибли на войне».

Квитко и сейчас не то смеется, не то подсказывает, не то утешает, и голос его, заглушенный залпами конвойного взвода, обещает и подбадривает:

«Как сильная струя

уносит камень,

Волна работы унесет

усталость.

Печаль размоет, сделает

сильнее,

И дальше мчит, как водопад,

трубя...»

Злодеяния бесконечны. Именно в это время убили великого еврейского актера Вениамина Зускина (1899–1952). Измотанный, больной, находясь в состоянии глубокой депрессии, он был на излечении в клинике, где его пытались исцелить длительным сном. Палачи явились в больницу, и главный врач, сам рискуя быть арестованным, пациента не отдал. Тогда они, оставив наряд в больнице, вернулись в Министерство здравоохранения, и министр Смирнов сам подписал разрешение на выдачу больного. Зускина в состоянии глубокого сна перевезли из клиники в застенки, и никто себе не может представить, каким страшным было пробуждение великого актера в подвалах Лубянки. Его убили очень скоро.

Пережила все это и была свидетельницей этих безумств замечательная женщина — академик Лина Штерн (1878–1968). Так как она была ученым с мировым именем, то получила неслыханное «снисхождение» властей. Смертная казнь для нее была заменена 25 годами каторги.

Мир должен помнить своих героев. Мир должен почитать своих светочей духа. И я бы хотел произнести здравицу в честь еврейского писателя, ныне живущего и перенесшего ужасы советских злодеяний. Его зовут Эдуард Кузнецов. Он живет в Израиле и продолжает писать. Этот человек, спустя 25 лет после уничтожения еврейской литературы, был приговорен изуверами к смертной казни. И только вмешательство мировой общественности заставило смягчить приговор. Многие годы он отбыл на советской каторге. Я кланяюсь ему от всех тех, кто помнит то, чем мы обязаны нашему народу, нашей духовности.

Я хочу, чтобы люди помнили, что страдальцы и духоборы своей жизнью вымолили для нас у Всевышнего право на жизнь и свободу.

Беседовала София Миллер
«Еврейский мир»
Вверх страницы

«Еврейский Обозреватель» - obozrevatel@jewukr.org
© 2001-2008 Еврейская Конфедерация Украины - www.jewukr.org