ЕВРЕЙСКАЯ ОБЩИНА ЦХИНВАЛИ

МАРК ПЕТРУШАНСКИЙ

Впервые о существовании еврейской общины Цхинвали я узнал в 1990 году. На первом съезде Ваада, делегатом которого я был от еврейской общины Владикавказа, я познакомился с председателем еврейской общины Цхинвали Эли Виленчиком.

В ту пору это была цветущая община, насчитывавшая более двух тысяч евреев, большинство которых жили в еврейском квартале на южной окраине города. У общины была своя действующая синагога (для нас в то время это была настоящая экзотика), инфраструктура (школа, мацепекарня и т.  д .).

Цхинвальская община — самая древняя община грузинских евреев на Кавказе. Евреи жили там более двух тысяч лет, пустили глубокие корни в эту землю. Они никогда не испытывали антисемитизма со стороны местного населения, а жили с ним в мире и дружбе. Они были хорошими ремесленниками, торговцами, была у них и своя интеллигенция.

Через несколько месяцев разразилась первая грузино-южноосетинская война, длившаяся около двух лет. В результате этой кровавой войны Цхинвали был сильно разрушен, было много жертв среди мирного населения, а еврейская община фактически перестала существовать.

В 1993 году я встретился с Виленчиком в Москве на очередном съезде Ваада, и он рассказал, что евреев в Цхинвали не осталось — люди уехали, кто в Израиль, кто в Грузию, кто в Россию, побросав свои дома и имущество. Но позже выяснилось, что город успели покинуть не все евреи. Весной 1993-го мне позвонила журналистка Северо-Осетинского телевидения и сказала, что она только что вернулась из Цхинвали, где встретилась с некоторыми евреями, которые там очень бедствуют.

Через несколько дней мне передали список адресов нескольких еврейских семей. Я собрал Совет своего общества, где мы решали вопрос, как помочь этим евреям. Было ясно, что надо ехать в Цхинвали решать вопрос на месте. Представитель «Джойнта» в Тбилиси выделил деньги для помощи евреям, которых мне удастся найти. И в апреле 1993 года я отправился в Цхинвали.

Как я туда добирался и как разыскивал евреев — это отдельная история. Остановился я в гостинице «Алан», где был единственным жильцом на пять этажей. Город был без света, воды, газа. Утром ко мне в гостиницу пришел еврей Манаширов. С его помощью я отыскал 32 еврея, списки которых у меня хранятся до сих пор.

Посетил разрушенный еврейский квартал, видел синагогу с пробоиной в стене от прямого попадания снаряда. Евреи, которых я нашел, действительно находились в бедственном состоянии. Это были в основном пожилые и больные люди, которым я раздавал деньги и, как мог, успокаивал. Интересно, что от дома к дому росло число евреев, которые меня сопровождали (там были два ребенка — мальчик и девочка, которым я купил сникерсы и другие сладости, и они шли, прижимаясь ко мне всю дорогу, а потом провожали на автобус), а местные осетины высыпали на улицу и спрашивали, что происходит.

Евреи отвечали: это наш брат-еврей приехал из Владикавказа, чтобы нам помочь. И люди сочувственно провожали нас взглядом.

После возвращения во Владикавказ мы собрали деньги, вещи, лекарства и через христианскую миссию переслали евреям Цхинвали, а их списки я передал в посольство Израиля в Москве и в «Джойнт». Вскоре после этого более половины этих евреев уехали в Израиль, а в городе, по некоторым сведениям, оставались что-то около десяти евреев. Синагогу отремонтировали пятидесятники, и там с разрешения раввината в Тбилиси проводили свои богослужения.

После этих событий начался ингушско-осетинский конфликт, а затем события в Чечне, и к нам потянулись беженцы из этих регионов, которым также оказывалась помощь, судьба же цхинвальских евреев как-то отошла на задний план. Там не было войны, они худо-бедно жили, получая помощь от «Джойнта».

За месяц до последних трагических событий я побывал в Цхинвали в составе делегации национальных центров Северной Осетии. Там, за круглым столом, я встретился с председателем еврейской общины в Цхинвали Людмилой Котоловой, которая рассказала мне, что в ее списках есть тринадцать евреев (в основном из смешанных семей) и что с помощью руководства республики они намерены возродить общину: вернуть синагогу, навести порядок на еврейском кладбище. Я пообещал, что наша община будет им всячески помогать. К слову, в нашей общине хранится большое число старинных еврейских книг, которые местные осетины вывезли из синагоги в Цхинвали и передали нам. Я сказал Людмиле, что как только возродится еврейская жизнь в Цхинвали, мы эти книги им с радостью передадим. Но, к сожалению, опять наши планы рухнули.

8 августа еврейский квартал вновь был разрушен, на этот раз до основания. Синагога в очередной раз пострадала, она стоит без окон, стены ее иссечены осколками и снарядами. Я там был 22 августа, ходил по улицам квартала, фотографировал развалины, говорил с людьми. Самое удивительное, что этот квартал, сам разрушенный и погибший, спас сотни жизней местных жителей, ибо под этими разрушенными домами сохранились глубокие и прочные подвалы, которые евреи строили под склады вина, фруктов и т. д . И вот в этот трагический час, как будто в знак благодарности, эти подвалы спасли жизни тем людям, которые жили бок о бок с евреями в мире и дружбе. Спасшиеся люди просили меня передать благодарность евреям за их подвалы (сами осетины, в отличие от евреев, по их словам, строят в своих домах погреба, которые не могли их спасти от «градов» и снарядов).

P.S. В середине сентября руководство Южной Осетии обсудило с представителями Всемирного конгресса русскоязычного еврейства в Цхинвали вопросы восстановления еврейского квартала и местной синагоги, разрушенных в результате боевых действий в августе.