«Еврейский Обозреватель»
ВОСТОЧНАЯ ЕВРОПА
3/190
Февраль 2009
5769 Шват-Адар

ZIDЕ ГОРОДА ПРАГИ

  А .ШАРЫЙ

На главную страницу Распечатать

Начало в № 1-2

Положение евреев в Богемии и в Средние века, и в Новое время мало чем отличалось от их положения в других странах. При «хороших» властителях удавалось откупаться, при «плохих» ситуация становилась почти отчаянной, но никогда большинство сограждан, что чехи, что немцы, что австрийцы, не считали «инородцев» равными себе, как бы лояльно евреи ни относились к чужой религии и к власти, которую хотели бы считать своей. Элегантно высказался о народной судьбе в начале ХХ века пражский раввин Рихард Федер: «Мы были везде и нигде, потому что были не слишком многочисленны и ни у кого не стояли на пути. Одного мы хотели, одного добивались безуспешно: чтобы никто не мешал нам писать первую букву в слове «еврей» заглавной,  а  не прописной». Летописи свидетельствуют: первые евреи появились в долине Влтавы еще до прихода славян (активисты национальной идеи теперь дотошно уточняют — раньше на 72 года). Известно, что первое княжеское разрешение селиться в Праге евреи получили в 995 году в знак благодарности за помощь, оказанную христианам в борьбе против язычников.

От событий того времени, конечно, в Праге и камня не осталось, одни только летописи. Может, не осталось еще и потому, что ненависть сильнее торговли и добрососедства. В 1096 году, во время первого крестового похода, в Праге случился и первый погром: евреев обращали в христианство против воли,  а  тех, кто сопротивлялся, убивали. В 1150 году, при князе Владиславе II, евреи получили разрешение окружить свои кварталы стенами и закрывать на ночь ворота. Но и ворота, которых было то шесть, то восемь, не спасали. Новая трагедия произошла в 1389 году: пасхальные праздники Прага отметила пожаром в Еврейском городе и убийствами многих сотен его жителей, в том числе укрывшихся в синагогах детей и женщин. Тогдашний король Богемии Вацлав IV (тот самый, что повелел сбросить викария Яна из Непомука с Карлова моста за то, что священник отказался открыть монарху тайну исповеди его четвертой жены) был милостив ко всем своим подданным; законы при нем, как считалось, охраняли и евреев тоже. Поэтому зачинщиков погромов, кого нашли, покарали,  а  в остальном справедливость выглядела так: еврейские дети, оставшиеся сиротами, были помещены в католические семьи и немедленно крещены, отобранное у грабителей имущество не вернули прежним хозяевам,  а  реквизировали в пользу государственной казны. Впрочем, королевское благоволение и прежде бывало странным. В середине XIII века, при короле Пршемысле Отакаре II, евреи пользовались такой привилегией: каждый из них мог быть обоснованно обвинен в том, что пьет христианскую кровь, только в том случае, если в подтверждение святотатства присягали три свидетеля-христианина и три свидетеля-иудея. Если таковых не находилось, обвинителей ждала смерть.

Как и повсюду, евреи в средневековой Праге пробавлялись ростовщичеством, поскольку христианская мораль считала это занятие предосудительным. Клеймо унижения ежедневно носили и пражские евреи: сначала высокую, колпаком, шляпу, потом капюшон, потом желтый круг, нашитый или приколотый к одежде на левой стороне груди. Еврейский город, на то и гетто, был в буквальном смысле слова замкнутой цивилизацией: приобретать собственность вне его границ евреям, за редкими исключениями, не позволялось; прогулки по «христианским» кварталам не поощрялись; существовал запретный для евреев перечень профессий; другими ремеслами евреи могли заниматься только в «своих» стенах; некрещеным — никакого доступа в школы и университет. Распорядок дня здесь определяли иудейские ритуалы,  а  течение жизни — многовековая традиция и психология изгнанничества, учившая искать силы внутри себя, когда их невозможно почерпнуть в окружающем мире. В этом городе пришельцев каждая семья говорила на языке той страны, откуда была родом: роль лингва-франка в разные периоды играл то идиш, то старочешский, то немецкий. Тем, кто знал западно- или южнославянские языки, местное словечко zidе оскорбительным не казалось, ведь это буквальный перевод слова «евреи». Старые еврейские поселения на левом берегу Влтавы, получившие в XVI столетии по венецианской моде название «гетто», прежде именовались с бранным для русского уха звучанием — В Жидех и В Поджидех. В первом, чуть восточнее, обосновались евреи из Византии, много позже к ним присоединились выходцы из нынешних Белоруссии и Украины, изгнанные гетманом — объединителем славянских земель Богданом Хмельницким. Евреи из Германии, Нидерландов, Франции и селились в Праге на несколько сот метров западнее своих единоверцев. Восток и запад еврейского города в конце концов слились, притесняли-то и тех и других одинаково настойчиво.

Первый из правивших Богемией Габсбургов, Фердинанд I, решил в XVI столетии связать всех пражских евреев одной судьбой: он повелел и восточным, и западным убираться вон, в Польшу. Получили разрешение остаться в гетто только пятнадцать зажиточных семей,  а  также «два учителя, три школьных смотрителя, четыре ночных сторожа, один мясник для приготовления кошерной пищи, один могильщик,  а  также по двое мужчин и женщин для ухода за больными». Однако иметь в городе на тревожный случай финансовых затруднений откупавшихся от неприятностей евреев было выгодно любому монарху, так что решение о ликвидации гетто было отложено — как многажды до этого и после того. Самой последовательной гонительницей пражских евреев за почти четыре века господства Габсбургов выступила императрица Мария Терезия, в 1745 году, после прусской оккупации Богемии, повелевшая очистить гетто — поскольку его жители якобы сочувствовали захватчикам. И еврейская Прага пережила свой маленький Исход. Но гетто пустовало только ночами; по утрам евреи, нашедшие приют в соседних деревнях, возвращались в свои мастерские и меняльные лавки.

Заступничество имевших в Еврейском городе финансовые интересы дворян смирило гнев императрицы; платой за возвращение стали ежегодные 200 тыс. золотых в императорскую казну.

С какой тоской, должно быть, в ту смутную пору вспоминали в пражских синагогах благословенные времена примаса Майзеля, ведь в 1571 году нагрянувший из Вены император Максимилиан II соизволил даже совершить пешую прогулку по свежевымощенным улицам гетто,  а  подданные уж постарались по этому случаю привести квартал в божеский вид. Впрочем, ни тогда, ни прежде, ни потом — да никогда в своей истории — Еврейский город, несмотря на богатство менял и ростовщиков, не был процветающим, зажиточным кварталом. Пожары, эпидемии чумы, погромы, гонения местных и «федеральных» властей, религиозные притеснения, униженное положение евреев в христианском обществе, да и собственно городские стены тормозили его рост: несколько тысяч человек, пара сотен деревянных домов, десяток каменных храмов...

Конец затворничеству Еврейского города положил в конце XVIII просвещенный император Йозеф II. В эпоху его реформ изоляция евреев постепенно сменилась ассимиляцией: стены вокруг квартала синагог, получившего впоследствии в честь либерального монарха новое название — Йозефов, снесли, евреев допустили в «обычные» школы,  а  потом и в университет (первые два еврея-врача получили дипломы Каролинума в 1788 году), отменили желтые метки на одежде и запреты на профессии.

«Жидовску» улицу переименовали в «Йозефову» (теперь она называется и вовсе дистиллированно — Широка). Евреи, особенно те, кто побогаче, быстро разъехались по Праге, покупали дома, магазины, фабрики, потихоньку превращаясь в продолжателей дела Мордехая Майзеля. Некоторые удачники, вроде текстильных фабрикантов братьев Йеуды-Леопольда и Мойзеша Поргесов, за считанные годы сказочно обогатились, получили дворянские титулы и благородную фамилию фон Портхайм. Беднота продолжала ютиться в деревянных трущобах, вокруг которых, за бывшими стенами гетто, вырастала каменная роскошь новой Праги. Ортодоксальные старые евреи, строго соблюдавшие заветы раввинов, ворчали: своевольный император, облегчив иудейское ярмо, разрушил в гетто традиционный жизненный уклад.

Йозеф II, сторонник жесткого централизма, превратил Прагу в провинциальный немецкоязычный город; многие дискриминационные меры в отношении евреев не были отменены вовсе. Например, для еврейских семей сохранился запрет на вступление в брак всех сыновей, кроме первенца, если не существовало финансовых гарантий приобретения собственности. Введенный Марией Терезией «двухсоттысячный налог», который выплачивала еврейская община, в просвещенную эпоху Йозефа никто и не подумал отменить. Количество антисемитских памфлетов с развитием книгопечатания в Праге только увеличивалось; не сокращалась и социальная дистанция между евреями, чехами, немцами. Большинство пражских евреев знали немецкий язык, но не владели чешским; однако австрийцы не торопились принимать их в свое общество.

Чешское самосознание тоже не всегда оказывалось открытым. Основоположник чешскоязычной журналистики Карел Гавличек Боровский, например, ставил вопрос следующим образом: «Как израэлиты могут принадлежать к чешской нации, если они — семитского происхождения? Невозможно иметь две родины, две национальности, быть слугой двух господ. Тот, кто хочет быть чехом, должен перестать быть евреем».

При этом Гавличек вовсе не считал себя антисемитом: он горячо приветствовал принятие в 1850 году первой австрийской конституции, формально предоставившей евреям равные с императорскими подданными других национальностей права.

 А  евреи не переставали быть евреями. Они пережили тысячелетнее пражское гетто, наконец-то фактически уничтоженное конституцией,  а  еще вернее — самим ходом истории. В 1850 году Еврейский город преобразовали в пятый «регулярный» район Праги. Еще через полвека только двадцать процентов населения этих кварталов, превратившихся в основном в прибежище люмпен-пролетариата, были евреями. Такими «руины» гетто застал юный Франц Кафка, родившийся в доме на углу нынешних Капровой и Майзловой улиц, на прежней границе пражского иудейского и христианского миров. В самом конце позапрошлого века несколько десятков обветшавших зданий, на первых этажах которых размещались в основном лавки старьевщиков, бордели и дешевые пивные,  а  также три синагоги, две школы, больницу снесли согласно плану городской реконструкции. Мечтавшая о статусе настоящей столицы Прага торопилась поспеть за развитием блестящих европейских метрополий — Вены, Парижа, Будапешта. Через десятилетие все пространство бывшего гетто, район Йозефов, застроили элегантными зданиями в стиле чешского ренессанса и ар-нуво; теперь это один из самых престижных кварталов Праги.

Шесть сохранившихся до наших дней синагог пражского Еврейского города — словно шесть лучей могендовида. Святого свечения ни днем ни ночью не узреть: в двухстах метрах от храма — казино с ночным клубом, за глухой кладбищенской стеной — совсем некошерные кафе, пивные, рестораны. В этом отношении город Фрага не изменился со времен арабского купца Ибрагима ибн Хакаба: всяк найдет здесь то, что ищет.

«Лехаим»
Вверх страницы

«Еврейский Обозреватель» - obozrevatel@jewukr.org
© 2001-2009 Еврейская Конфедерация Украины - www.jewukr.org
Откройте правду о методе через яков брюс гипноз отзывы на сайте otzovik.com.