ФАЛЬШИВОМОНЕТЧИК

Адольф Бургер, жизнерадостный 90-летний человек, переживший нацистские концлагеря, сохранил одну из британских 5-фунтовых фальшивых банкнот, которые по приказу нацистов подделывал во время войны. Бургер был вынужден участвовать в одной из крупнейших в истории попыток финансовой диверсии. Нацисты заставили его и еще 140 еврейских узников, намеченных к уничтожению, подделать такое количество британской валюты, что к 1945 г...

Адольф Бургер, жизнерадостный 90-летний человек, переживший нацистские концлагеря, сохранил одну из британских 5-фунтовых фальшивых банкнот, которые по приказу нацистов подделывал во время войны. Бургер был вынужден участвовать в одной из крупнейших в истории попыток финансовой диверсии. Нацисты заставили его и еще 140 еврейских узников, намеченных к уничтожению, подделать такое количество британской валюты, что к 1945 г. около 12% всех находившихся в обращении фунтовых банкнот были фальшивыми. Всего было произведено около 133 млн. фальшивых фунтов, по нынешнему курсу – примерно 5 млрд. Если бы Германии удалось запустить их в обращение в Британии, это подорвало бы как британскую экономику, так и доверие к национальной валюте. Но, к счастью, попытка провалилась. Большинство этих денег так и не попало в Британию. Потрепанным войной люфтваффе не хватало самолетов, чтобы сбрасывать деньги. Да и нечистые на руку немецкие агенты разворовали миллионы. Когда кончилась война, часть денег даже оказалась в руках еврейского подполья, которое использовало их, чтобы переправлять еврейских беженцев в Палестину.

Карьера Бургера как фальшивомонетчика началась с нацистским разделом Чехословакии в начале 1939 г. Тогда типографский рабочий Адольф Бургер вступил в подпольную коммунистическую ячейку, которая печатала фальшивые документы, чтобы спасти евреев. Вскоре он был арестован гестапо и вместе с женой Гизелой отправлен в Освенцим, где Гизела погибла в газовой камере. Адольфа же отобрали в рабочие отряды. Он едва избежал массовой казни, из-за голодного пайка весил меньше 40 кг, в ходе медицинского эксперимента эсэсовцы привили ему тиф,   а  лагерный охранник выбил ему зубы прикладом только за то, что он тезка с Адольфом Гитлером.

После почти двухлетней борьбы Бургера за выживание офицер СС Бернхард Крюгер привлек его к участию в секретной операции «Бернхард», для которой нацисты собирали заключенных, работавших до войны в сфере изобразительного искусства,  а  также в типографиях и банках.

В лагере Заксенхаузен были оборудованы два длинных деревянных барака, доступ в которые для других заключенных был закрыт. У работавших здесь заключенных были неплохая еда, гражданская одежда, сигареты, книги и настольные игры. Им разрешали отращивать волосы и слушать радио. Они работали восемь часов в день. В воскресенье у них был выходной. Здесь Бургер встретился и подружился с единственным в группе профессиональным преступником, фальшивомонетчиком из России по имени Соломон Смолянов.

По окончании проекта заключенным предстояло погибнуть, и они знали об этом. «Мы были мертвецами в отпуске», – говорит Бургер. Тех, кто заболевал, не отправляли к врачу, которому они могли что-нибудь рассказать,  а  расстреливали. Единственной надеждой узников было успешное изготовление подделок до окончания войны. Однако в начале 1945 г. руководство СС решило, что у него достаточно фунтов, и переключило свое внимание на подделку долларов. Крюгер дал Смолянову, Бургеру и еще двум заключенным задание наладить изготовление 100-долларовых банкнот, еще более сложных, чем банкноты Банка Англии. Первые результаты были неудачными. Боясь окончания операции, узники старались выиграть время. В конце концов Смолянову удалось достичь прорыва, и первые фальшивые доллары были отпечатаны. Но продвижение Красной армии вынудило СС вывезти фальшивомонетчиков, их машины и продукцию, что предотвратило массовое производство поддельных долларов. Эсэсовцы утопили деньги в одном из альпийских озер и планировали взорвать фальшивомонетчиков в горном туннеле. Лишь атака американских войск способствовала тому, что охранники бежали раньше, чем смогли казнить заключенных.

После войны Бургер издал небольшую книгу мемуаров,  а  потом много десятилетий молчал о войне. В 1970-е гг. книга одного из немецких отрицателей Холокоста так разгневала его, что он раньше времени ушел на пенсию и начал собирать документы, подтверждающие то, что он видел в концлагерях. Опубликовав еще одну книгу мемуаров, Бургер начал личную кампанию, рассказывая молодым немцам в школах, на немецких военных базах и в департаментах полиции о том, чему он сам был свидетелем. Со времени окончания холодной войны он объездил всю Германию.

Сегодня дом Бургера в предместье Праги представляет собой архив фотографий, документов и воспоминаний о пережитых им событиях. У него осталось лишь несколько образцов фальшивых денег, которые он печатал. Но самая дорогая для Бургера реликвия – это его портрет углем, нарисованный Смоляновым в Заксенхаузене и висящий теперь у его кровати. Адольф Бургер является членом президиума Интернационального комитета концлагеря Заксенхаузен. За свои книги он был награжден Литературной премией Чешской республики.

Недавно австрийский режиссер Штефан Рузовицкий снял фильм об операции «Бернхард». Сценарий частично основан на мемуарах Адольфа Бургера, который был консультантом фильма. Центральными персонажами картины являются Адольф Бургер и Соломон Сорович – бонвиван и профессиональный фальшивомонетчик. В то время как Сорович согласен на всё, чтобы выжить, Бургера и других узников мучают угрызения совести: не сотрудничать с СС – значить погибнуть, подчиниться приказам – значит продлить войну и, тем самым, страдания всех ее участников. Фильм «Фальшивомонетчики» был показан на 57-м фестивале «Берлинале» и недавно вышел в немецкий прокат.

– Господин Бургер, вы уже смотрели фильм?

– Да. Меня часто спрашивают, не хочу ли я что-либо добавить. Многое из того, что написано в сценарии, я уже исправлял. В итоге было четыре варианта сценария, потому что я часто был не согласен. Но это же художественный фильм,  а  не документальный, поэтому не нужно понимать всё буквально. Но всё же нельзя говорить, что мы напечатали миллионы долларов, в то время как мы печатали только английские фунты. Нельзя также утверждать, что с разрешения Гимлера мы – евреи и «полуевреи» – получали государственные награды Рейха. Нужно было бы еще исправить, что освободили нас не русские в феврале,  а  американцы в мае. Фильм хорош лишь тем (и лишь потому я предоставил для экранизации свою книгу «Мастерская дьявола»), что позволяет донести до массового сознания тот факт, что нацисты были не только убийцами, но и подлыми фальшивомонетчиками. Люди до сих пор этого не знают, потому что англичане запретили поднимать этот вопрос на Нюрнбергском процессе.

– Вас в фильме играет молодой Август Диль, любимец девушек. Вы узнаете себя в его исполнении?

– Он прилетел в Кёльн, когда я делал там доклады о преступлениях в концлагере Освенцим, и сопровождал меня в течение трех часов, хотел много обо мне знать. Я считаю, что он меня хорошо играет.

– Один из центральных конфликтов фильма разворачивается между вами и Соломоном Соровичем…

– Его настоящее имя было Соломон Смолянов и он был среди нас единственным настоящим фальшивомонетчиком, профессионалом, сбежавшим в 1917 г. из России в Германию. Не будучи в состоянии заработать как художник, Смолянов начал подделывать деньги. В 1936 г. его поймали и приговорили к четырем годам тюрьмы. Но после того, как он их отсидел, его отправили в концлагерь Маутхаузен. Там его и нашел Бернхард Крюгер, бывший шеф отдела по борьбе с фальшивомонетчиками. И, когда мы должны были приступить к печатанию долларов, Крюгер сказал: «Я приведу специалиста, который покажет, как это делается». Это был единственный раз, когда мы саботировали печатание денег. Ведь мы, евреи, носили звезду Давида и считались политическими заключенными.  А  Смолянов был уголовником с зеленой треугольной нашивкой. После работы в комнате отдыха все от него отстранялись. Мы со Смоляновым были очень разными. Но я сказал: «Он такой же заключенный, как мы». Под конец мы даже стали друзьями. Он отлично знал немецкий. В то время как я говорил: «Мы всё равно попадем в печь», он всё время возражал: «Подожди, еще что-то произойдет». Я был иного мнения, чем Смолянов, который не имел ничего против того, чтобы своей работой поддержать войну. Его негативы были отличными, но мы всё равно саботировали производство долларовых купюр. Правда, когда Крюгер сказал, что если через пять недель не получит доллары приличного качества, то нас расстреляют, мы стали опять печатать, но это было уже незадолго до конца войны и мы успели сделать только 200 штук. К этому времени русские были в 150 км от Берлина и нацисты не хотели, чтобы мы попали к ним в руки. Поэтому нас эвакуировали в Австрию. Это было единственным случаем удавшегося саботажа. Вообще же, мы не могли саботировать.

– Как разворачивался ваш конфликт с Смоляновым?

– Я делал всё, чтобы не помогать нацистам. Я еще с юности понимал, кто такие нацисты, поэтому уже в Братиславе я начал подделывать документы. Других евреев уже давно схватили, я был исключением. Все врачи и печатники получили от правительства справки, разрешающие им остаться, так как не хватало специалистов. Кроме того, единственной партией, которая ушла в подполье, была Коммунистическая партия. Коммунисты пришли ко мне и сказали: нужно спасать жизни. Существовал закон, по которому все, крещеные до 1938 г., считались арийцами. Поэтому я три года подряд печатал свидетельства о крещении. Затем меня поймали.  А  Смолянову было всё равно – он никому не помогал. В этом вопросе мы были разного мнения, что не помешало нам стать друзьями. Я не разделял его позицию, но выжить хотели мы все. Вопрос был лишь в том, какой ценой. Я тоже хотел выжить, но не таким путем, как он. Мы решили, что доллары нацисты не получат. Мы были уверены, что, если мы дадим им доллары, война продлится.

– До того как вы сидели в «золотой клетке» – как это называется в фильме, – вы находились в Освенциме…

– Да. Но «золотая клетка» – это весьма условное понятие. Кто туда попадал, больше оттуда не выходил. Как уже было сказано: нам там всё давали. Я даже играл с эсэсовцем в настольный теннис.

– Но вначале вы попали в Освенцим…

– Да. Мы стояли на погрузочной площадке для проведения селекции. Мы должны были строиться в колонны по пять человек. Затем женщинам и детям приказали идти направо. В тот день я в последний раз видел свою 22-летнюю жену. К нам подошел доктор Менгеле – интеллигентный, красивый офицер, который приятно разговаривал,  а  не кричал. «Пожалуйста, – сказал он, – назовите мне ваш возраст, состояние здоровья и профессию». Если кто-то говорил, что ему более 40 лет, Менгеле отвечал: «Пожалуйста, налево». Если кто-то говорил, что у него диабет, Менгеле отвечал: «Пожалуйста, налево». У женщин это происходило еще более трагично. Если около 27-летней женщины стоял ребенок, ее уже ни о чем не спрашивали. От тысячи прибывших, выстроенных на погрузочной площадке, осталось только 200. Остальные 800 стояли слева. Затем приехали грузовики и всё произошло очень быстро. Когда колонна с 800 заключенными отъехала, за ней поехала санитарная машина. Это меня успокоило. Они ехали 3,5 часа, пока не прибыли в Биркенау. Там фирма «Топф и сыновья» установила шесть бараков, на которых на шести языках было написано «Купальня». Все спокойно зашли в бараки. Узников обманывали даже тогда, когда они раздевались. Им сказали лучше смотреть за своими вещами, чтобы их потом забрать. Затем их запустили в помещение... Благодаря таким операциям Рейхсбанк заполучил 6 т золота. Мы это знаем, потому что Швейцария, эта незапятнанная Швейцария, с 1943 г. его скупала. Полученные деньги немцы использовали на продукты и военные нужды.

– Как же вам удалось вырваться из Освенцима?

– Я был там около шести недель, и у меня всё это время был ужасный страх. На пятой неделе пришел эсэсовец и спросил мое имя. Когда я ответил «Адольф», он подумал, что я шучу. И, прежде чем я успел назвать свою фамилию, у меня уже не было зубов – он их выбил прикладом. Это был Освенцим… Но там хоть было чисто и тепло в блоках. Там можно было выжить. Но затем нашу «очистительную команду» – я грузил чемоданы и сортировал пожитки – перевезли в Биркенау. Я месяцами сортировал только вилки, ложки и ножи. Концлагерь Биркенау был сущим адом! Там не было зданий, только бараки на 120 000 заключенных. Везде была грязь, вши. Лишь благодаря одному хорошему другу я выжил после тифа.

– Как вас заметили в качестве печатника?

– Когда я прибыл в Освенцим, я должен был пойти в канцелярию СС и сообщить свои возраст и специальность. Так было заведено в каждом лагере. Затем пришел приказ от СС: во всех лагерях искать еврейских печатников. Были и другие, но они хотели только евреев. Затем мы стояли на перекличке. Там всегда зачитывали заявки: «Требуются 50 столяров, 19 портных и т. д.» Как-то и меня так вызвали. На следующее утро мне нужно было идти к коменданту лагеря. Я страшно боялся, я не был героем. Я всегда боялся. В Освенциме мне выбили зубы, в Биркенау я пережил тиф. В этот раз я боялся предстать перед штурмбанфюрером. Но я должен был идти. Мы не имели права называть свое имя, только номер. Но он меня спросил: «Вы господин Бургер?» Я пролепетал: «Да». «Вы печатник?» Я ответил: «Да». «Такие специалисты, как вы, нам нужны в Берлине, в типографиях. Вы свободны». Но я ему не поверил: тот, кто попадал в Биркенау, не выходил оттуда. Но меня действительно повезли в сторону Берлина. Я думал, произошло чудо. Нас поместили на три недели в карантин, затем пришли шесть эсэсовцев и посадили нас на скорый поезд. В первый раз за три года я снова видел нормальных людей на вокзале. Потом мы пересели на другой поезд – в Ораниенбург. Мы шли через город, затем мы зашли в маленький лесок, и я увидел надпись «Концлагерь Заксенхаузен». Они опять обманули!

– Как протекала ваша жизнь в Заксенхаузене?

– Нас было 16 чехов, все мы были политзаключенными. Кроме своих, я мог говорить только с немцами. Там были еще французы, голландцы, бельгийцы, чехи. Мы работали до 17 часов, затем играли в шахматы, карты, слушали радио и т. д. Мы даже проводили юморины. В августе 1944 г. к нам попал один немецкий еврей моего возраста. Он мог всех имитировать: Черчилля, Сталина, Гиммлера. Однажды во время работы к нему подошел Крюгер и сказал: «Норберт, ты же артист, ты можешь проводить для своих друзей каждые шесть недель юморины». Ему выдали парики и женские вещи, и он должен был играть. Я печатал программки для СС. Все пели, хотя почти никто ничего не понимал. Затем пришли французы. Они пели и корчили такие гримасы – можно было умереть со смеху. Поэтому я и говорю: покойники в отпуске.

– Сидя в «золотой клетке», знали ли вы, что происходит в другой части лагеря?

– Нет, я ничего не знал. Раз в неделю, по воскресеньям, нас строили, обыскивали и кричали: «Выход воспрещен!». Все заключённые должны были идти в бараки, эсэсовцы тоже. Когда на улице никого не было, нас выводили, давали полотенца и мыло, и мы шли мыться. Мы шли практически по вымершему лагерю. Я ничего не знал, ничего в Заксенхаузене не видел. Настолько было секретно то, чем мы там занимались.

– Когда завершилась операция «Бернхард»?

– Когда русские подошли к Берлину, нас перевели, хотя мы и должны были печатать по миллиону долларов в день. Одни разбирали станки, другие запаковывали документы и деньги в водонепроницаемые ящики. Затем пришли эсэсовцы и запаковали туда же списки заключенных. Потом привезли из Фриденталя секретный архив службы безопасности и погрузили туда же. Когда всё было запаковано в 40 ящиков, мы ехали трое суток, пока не приехали в Маутхаузен, в концлагерь в Австрии, где всё это затопили в озере.

– На сегодняшний день всё найдено?

– Достали многое. В десятом по счету ящике были секретные документы. Это было как динамит. Шеф журнала «Штерн», по заданию которого производились поиски, тогда сказал: больше ящиков не вытаскивать. Через два года мне позвонили американцы, которые хотели снять фильм по моей книге. Тогда я еще раз туда поехал. Это было в 2000 г. Экспедиция стоила миллион долларов. Они еще раз погружались в воду. Хотя ящики и потрескались, но банкноты были в полном порядке. Хорошая печать.

– Вас не смущает, что ваша судьба экранизирована и служит развлечением миллионной публике?

– Напротив. Я потому и дал разрешение на экранизацию и не потребовав гонорара, чтобы мир узнал, что нацисты были не только убийцами, но и фальшивомонетчиками.