«УКРАИНА - ЛИДЕР ПО ЧИСЛУ ПРАВЕДНИКОВ»

МИХАИЛ ШЕМЯКИН

На Невском книжном форуме, который явился заключительным аккордом празднования 300-летия Санкт-Петербурга, одним из первых встретился не кто-нибудь,   а  Михаил Шемякин, прибывший из Америки на юбилей родного города. Упустить его было бы грешно, тем более что Михал Михалыч был сама любезность. Сам мастер пока не создает себе при жизни пьедестала, во всяком случае, в разговоре.

- Вы впервые здесь?

- Если говорить о "Невском книжном форуме", то на нем я действительно впервые, ведь он появился недавно,  а  я живу далеко.

- Но заглянули не случайно?..

- Если учесть мою очень давнюю любовь к книгам, которой я даже славлюсь и горжусь, и наличием у меня огромнейшей библиотеки, то отнюдь не случайно. Помимо прочего, я занимаюсь пропагандой идей многих художников (которые иногда оказываются еще и писателями), то есть веду программу на телеканале "Культура" под названием "Воображаемый музей Шемякина".  А  все эти телепередачи тесно связаны с книгами. Так что сам Бог велел...

- Да, но вот на двух последних крупнейших московских книжных ярмарках я вас что-то не видел...

- Это потому, что я не так часто бываю в России: надо же еще и самому работать.

- Ну  а  в Украине еще реже?

- Нет, ну, бывал, бывал. Когда же в последний раз это было? Лет пять назад.  А  больше и не приглашали. Вообще, я должен признаться, что обожаю Украину и, если пригласят, то с радостью приеду.

- Скажите, пожалуйста,  а  не встречались ли вы в Америке с украинскими диссидентами-коллегами, например, с хорошим художником Иваном Марчуком, которого многие годы в Киеве не выставляли и который затем прожил в Нью-Йорке почти десять лет?

- Нет, конкретно Марчука я не встречал, но вместе со мной работает художник и скульптор Геннадий Парфенюк - мы с ним долго и плодотворно сотрудничаем. Как раз недавно он побывал в Киеве с визитом. Так что с некоторыми украинцами я поддерживаю дружеские и творческие отношения. В том числе и с Володей Макаренко, который живет в Париже и является членом нашей группы "Санкт-Петербург", мы связаны уже десятилетиями. Что называется, рука об руку - русские и украинские художники.

-  А  если бы Шемякина хорошо попросили сделать работу для Украины?

- С превеликим удовольствием согласился бы!

-  А  какая это могла бы быть работа?

- Не в последнюю очередь - памятник Праведникам мира, о чем я собственно сейчас веду переговоры. Тут есть важный момент: некоторые недоброжелатели считают украинцев антисемитами,  а  на самом деле известно много замечательных, в общем-то святых людей - украинцев, которые не боялись спасать евреев от фашистов, зная, чем это может закончиться для них самих.

- Такие есть и среди моих старших знакомых, и недавно, например, в Житомире вручали нескольким уже пожилым украинкам и украинцам отличия за спасение в годы войны десятков евреев...

- Так вот, мной давно создан памятник Праведникам мира и, по-моему, логично именно в Украине поставить такую пирамиду, внутри которой показаны, с одной стороны, трагедия евреев,  а  с другой - мужество людей-спасителей. Думаю, такое сооружение очень важно для украинцев и вообще для всех людей мира. По моей идее, такая пирамида должна быть поставлена прежде всего в тех странах, где было наибольшее число Праведников мира, как называют в Израиле этих людей (там, как вы знаете, есть знаменитая аллея, посвященная им). И я считаю, что украинцы в первую очередь достойны такого памятника, ведь в вашей стране около тысячи человек имеют высокое звание Праведника мира. Это весомый повод для гордости за народ!

- Я знаю, что ваши отношения с советскими органами безопасности были непростыми: злость и обида прошли?

- Мне нередко задают этот вопрос, ибо здешние недоброжелатели любят вспоминать о том, что президент России Путин был сотрудником госбезопасности. Но, во-первых, он был в элитарном, нужном стране разведывательном деле,  а , во-вторых, я всегда одергивал разбушевавшихся псевдодиссидентов, ибо прежде всего нужно помнить, кто натравливал органы КГБ на интеллигенцию. Надо не забывать, что руками госбезопасности одни представители интеллигенции нередко расправлялись с другими, то есть - со своими недругами: кто-то таким образом боролся за кормушку, кто-то расчищал себе пути к регалиям, кто-то просто завидовал. Это было и в Союзе писателей, и в Союзе художников, и в других творческих объединениях. Кстати, лично меня, например, спас от очередной посадки в сумасшедший дом или от места, не столь отдаленного от моего родного Питера, как раз сотрудник госбезопасности.

- Любопытно,  а  фамилию его помните?

- Да, это полковник Попов, царство ему небесное. Я совсем недавно узнал его настоящую фамилию, потому что в те годы, когда он мной начал заниматься, он представился Семеновым. Да и выдворяли меня за границу органы довольно мягко, спасая тем самым от тюрьмы.

-  А  насколько правда, что с нынешней женой Сарой вас познакомил ваш замечательный друг Владимир Высоцкий, когда-то написавший: "Мишка! Милый! Брат мой, Мишка! Разрази нас гром! Поживем еще, братишка! Pogiviom!"? Кстати, спасибо вам за его трехтомник и за записи его песен!

- Это верно, только Высоцкий познакомил нас заочно. Тогда Сара работала над американским фильмом о Володе. И ей сообщили, что в Нью-Йорке живет друг покойного поэта. Сара пришла взять у меня интервью и, знаете, задержалась вот уже на... 18 лет. Кстати, в отличие от меня она настоящая американка, то есть дочь европейских евреев, чьи предки 200 лет назад перебрались в Америку.

Когда-то ради Высоцкого я освоил, пусть по-дилетантски, профессию звукооператора, благодаря чему удалось сделать уникальные записи Володи.  А  потом я был счастлив выпустить его трехтомник на Западе.

Первым делом, когда Володя прилетал в Париж, он ехал ко мне, чем безумно задевал Марину. Она до сих пор не может простить мне этого! Она очень ревновала к нашей дружбе, что отразила в своей глуповатой книжке "Прерванный полет". Высоцкий приезжал ко мне прямо из Орли, надевал очки, у него в последнее время зрение довольно скверное было, прямо на мольберте раскладывал свои новые вещи и пел. И звукооператор спрашивал: что за шорохи все время?  А  он просто еще не запомнил текста и пел с листа...  А  денег у нас не было ни цента.

- Интересные, видно, люди - художники: одной рукой вы просите денег, дабы оплатить коммунальные услуги,  а  другой - учреждаете фонд помощи трудным детям и тому подобные.

- Да, считаю крайне важным помогать ребятам-колонистам в Питере и Москве. И своих живописных работ для нашего детского фонда передал (по здешним довольно мизерным расценкам) на сумму более двух миллионов долларов. Хочется, чтобы не все здесь было разворовано, как это стряслось с моим "афганским" фондом. Сейчас сами разговоры о протезах, искалеченных ребятах-афганцах, которыми я занимался вместе с Сарой, похоже, никому здесь не интересны и не нужны.

- Скажите,  а  если помыслить о памятнике самому Шемякину от, скажем, благодарных потомков, что бы это могло быть?

- Думаю, каждый скульптор при жизни сам себе должен создать памятник. У меня он уже готов. В бронзе, безусловно. Это мой четырехголовый автопортрет. Полурыцарь-полускелет сидит на деревянной лошадке. В шутку я как-то сказал, что, возможно, это лучший памятник для моей могилы... Я о смерти, конечно, мало размышляю. Поживем - увидим, может быть...

- Вы, я знаю, недолюбливаете российскую прессу за критику ваших работ. Кажется, вы журналистам уже однажды за все хорошее ящик с туалетной бумагой посылали. Еще и второй отправите?

- Нет. Хватит баловать. Привыкнут к хорошей заграничной бумаге... Но эта критика часто глупая или продажная. Вот года два назад в Москве на Болотной открывали памятник моей работы "Дети - жертвы пороков взрослых". Еще до открытия прочел 30 злопыхательских статей, дописались даже до такого: "Тема пороков демагогична". Или что "танцую" перед Лужковым, пытаясь угодить.

-  А  зачем вы все так дотошно читаете, подсчитываете? 30 статей! Не лучше ли беречь нервы? Или сами себе цены не сложили?

-  А  я вам скажу. В Америке существует определенная группировка, возглавляет ее небезызвестный Илья Кабаков, очень талантливый концептуалист. Когда-то мы с ним дружили,  а  приехав на Запад, даже не встречались никогда. Он хорошо выставляется в престижных галереях и музеях, но чего-то мало человеку, ему еще хочется управлять умами и топить своих коллег и бывших друзей. Он расправился со многими. Написал статью против Янкелевского, с которым дружил лет сорок. Ведет такую сложную политику... Так вот они собирают эти газеты и все, что пишется здесь, переводят для западной прессы. Вышла недавно статья в одном английском журнале, и там были шестилетней давности цитаты против Шемякина! Мол, вот как реагирует российская общественность на мое творчество. В Америке это играет роль в глазах общества. Там отношение к прессе другое. В Европе - меньше.

- Михал Михалыч...

- Будьте проще: Миша. У вас здесь все по отчеству. Меня это так отягощает. Я сразу кажусь себе обросшим салом, в сером пиджаке, с галстуком. Тем более, что я живу уже тридцать лет вне этого.

- Я как-то видел в новостях репортажи с открытия того памятника вашей работы в Москве на Болотной площади "Дети - жертвы пороков взрослых". Честно скажу, покоробило, когда вы то и дело говорили в камеру: "в этой стране", "у вас". Вы же по своим делам патриот, каких поискать. Хоть и живете за океаном, говорите по-русски и воспитаны русской историей, культурой...

- Да, часть моей семьи исправно служила России. Но и в Америке говорю: "В этой стране". Я никогда себя американцем считать не буду. И не могу я им стать, чистопородным янки, и не стремлюсь. Я просто живу в этой стране, в ней было удобно прийти к большим форматам. Сейчас я думаю о возврате в Европу. У меня появилось и место под Парижем: бывший женский монастырь.

- И?..

- В нем открываем филиал моего Института философии и психологии творчества. В этом мне помогло правительство Франции. Это в России многие считают, что Шемякин только карнавалами да памятником Казановы для Венеции занимается.

- Вы человек довольно резкий, в своих интервью даете жесткие оценки даже современным олигархам. Не боитесь мести со стороны тех людей, чьи имена называете? Толстосумы могут перекрыть вам кислород.

- Характер у меня не сахар,  а  если я буду расслабленным и не стану иногда огрызаться, меня самого загрызут. Но никого я не боюсь. Я вырос в то время, когда опасно было заниматься искусством. Постоянные обыски. Увозили в психушки, и на принудительное лечение, и на принудработы. Расправа была иногда из-за угла. Это и сегодня у вас происходит, но человек я не трусливый. Можете упоминать все имена, особенно олигархов, которые мне просто омерзительны!

-  А  если спросить о людях, которые вам симпатичны. О Путине, например. Вы же встречались с президентом...

- Встречался. Не раз.

- О чем говорили?

- О российском изобразительном искусстве, о том, как вывести его на международную арену. Положение у русских художников хуже, чем у большинства других. На Западе существуют несколько русских галерей, которые лопаются как мыльные пузыри. Они приносят только зло. Приезжает какой-нибудь лавочник, открывает галерею с копеечными ценами на картины. Для кого? Для очень уж незамысловатой публики с Брайтона, Бруклина. Вообще отношение к русским художникам довольно фиговенькое, говорят: идите к своим. Правительство России, увы, нас там не поддерживает.

Вот была, скажем, в Нью-Йорке выставка норвежских художников - кто ее открывал? Министр культуры в присутствии короля и королевы Норвегии. Художники, хоть и хуже наших, получают "штемпель" выставки в супермузее при участии первых персон: то есть - их представляла страна,  а  не лишь бы кто.

- Вы за несколько лет поставили четыре памятника Петру I: в Лондоне, в Нормандии и аж два в Питере. И как-то даже назвали Петра Алексеевича первым демократом. Ну  а  сами вы скорее монархист или все-таки демократ?

- Нет, в монархистах я никогда не ходил. Более того, меня крайне озадачила канонизация Николая II и его семейства. Может, потому, что я воспитан на старых учебниках, большой симпатии у меня данный государь вызвать никак не может. Не забудем Кровавое воскресенье и многое, что он России принес. И тем более я никогда не был сторонником монархии. Это просто смешно сегодня! И те, кто кричит, что они монархисты, по-моему, обыкновенные пижоны. Демократия мне, безусловно, ближе, хотя это понятие настолько туманное... Особенно здесь, на просторах бывшего СССР.