ЧУЖОЙ СРЕДИ СВОИХ...

МИХАИЛ ГОЛЬД

«Международное коммунистическое и рабочее движение понесло тяжелую утрату. Ушел из жизни один из ровесников Великого Октября — представителей самоотверженного поколения коммунистов, которое посвятило свою жизнь... борьбе за торжество идей марксизма-ленинизма». Этим до боли знакомо-полузабытым штампом российский «Коммунист» откликнулся на кончину бывшего генсека ЦК Компартии Израиля товарища Меира Вильнера.

Для Израиля фигура Вильнера много сложнее, чем представляется его российским «партайгеноссе». Смерть коммуниста «номер один» закрыла одну из глав не окаменевшей еще на страницах фолиантов истории молодого государства. По иронии судьбы, 84-летний Вильнер, убежденный антисионист, был последним из остававшихся в живых политиков, подписавшим в 1948 году Декларацию независимости Израиля. По еще более злой иронии судьбы, он ушел в мир иной на той же неделе, когда лидер правой партии «Ликуд» Ариэль Шарон принял главную идею жизни Вильнера — два государства для двух народов. В свое время Бен-Гурион, формируя первое правительство Израиля, предложил сотрудничество всем конструктивным политическим силам — «без «Херута» справа (предтеча блока «Ликуд») и компартии слева (которую Вильнер представлял в Кнессете одиннадцати созывов)».

Прошло чуть более полувека, и крайности если не сошлись, то сблизились до неприличия.   А  ведь еще в 1967-м активист фашистской, как называли ее в советской прессе, партии «Херут», покушался на жизнь последовательного сталиниста Меира Вильнера.  А  неизменный участник всех послевоенных съездов КПСС Вильнер 42 (!) года разоблачал с трибуны Кнессета сионизм «как еврейской ветви империализма».

Официально коммунисты появились в Палестине в 1919-м с образованием «Палестинише комунистише партей» (Палестинской коммунистической партии). Идиш в названии не случайность. Поскольку евреям-коммунистам претила сионистская идеология, то и в названии своей партии они символически отмежевались от «реакционного» иврита. Отмежевались от многого, очень многого... Чего стоят строки партийного документа тех лет: «Есть товарищи, полагающие, что можно «убедить изнутри» элементы с сионистским уклоном... Этим группам вообще нет места в партии. Товарищ Сталин сказал: «Теория убеждения... — это гнилая и опасная теория, угрожающая параличом партии». Средство преодолеть сионистско-оппортунистические ошибки — это правильное понимание национально-освободительного значения войны... Понимание, которое должно основываться на признании арабского народа основной силой, на которую надо опираться». Еще в мае 1936-го Берл Кацнельсон — один из левых лидеров еврейской Палестины размышлял: «Есть ли еще народ, дети которого достигли такой степени интеллектуального и душевного извращения, что все, что делает их народ, ...ненавидимо ими и выглядит в их глазах презренным — и в то же время все, что делает враг их народа, любое убийство и любое насилие, наполняет их сердце чувством преклонения и тотальной солидарности... Вирус самоненависти в душе этих евреев доводит некоторых из них до того, что они способны обрести надежду на Избавление в палестинцах, сумевших соединить здесь, в Стране, зоологический антисемитизм Европы с кинжальными страстями Востока».

Тогда же, в 1936 году, партия поддерживает арабское вооруженное восстание. Гибнут десятки евреев, в том числе и от рук арабского пролетариата — членов ПКП. Еврейские коммунисты пытаются вяло протестовать, некоторых изгоняют, другие уходят сами, но... истинные ленинцы в партии остаются.

 А  в 1938-м из Вильнюса приезжает 20-летний Бер Ковнер — родственник будущего героя вильнюсского подполья, выдающегося израильского поэта Абы Ковнера. После окончания истфака Иерусалимского университета в 1943 году Бер, взявший себе псевдоним Меир Вильнер, становится одним из лидеров не избежавшей раскола партии. С образованием государства ( а  29-летний Вильнер был самым молодым членом Государственного совета, подписавшим Декларацию независимости) ПКП превращается в компартию Израиля. И колеблется отныне только с генеральной линией ЦК КПСС. Всегда и во всем. Будь то борьба с космополитами, «дело врачей» или подавление венгерского восстания.

Однако когда в 1964-м СССР присудил Ленинскую премию «За укрепление мира между народами» алжирскому президенту Бен-Белле, открыто ратовавшему за уничтожение Израиля, не выдержал даже один из лидеров КПИ Шмуэль Микунис... Как водится, оппортунисты были заклеймены, партия вновь раскололась, и непотопляемый Вильнер возглавил уже практически полностью арабский Новый коммунистический список.

Разумеется, советские (и восточногерманские) товарищи не оставили израильских однопартийцев наедине с жестокой сионистской реальностью. Традиция подкармливания братских партий благотворно сказалась на КПИ, чей бессменный лидер в одной из письменных просьб о материальной помощи прямо заявил: «Платить функционерам зарплату ниже трех тысяч долларов просто не гуманно». Меркантильный пошел коммунист, особенно если учесть, что средняя израильская зарплата не превышала тогда и тысячи зеленых.

Хотя сам генсек в одном из последних интервью утверждал, что многие из его оппонентов признавались: мол, Вильнер, честный человек. За 42 года парламентского стажа никто ни разу не видел его в элитарно-тусовочном буфете Кнессета, где идет «слив» информации и вершится закулисная политика. Свой обед лидер КПИ демонстративно поглощал в соседней, открытой для «простого люда», столовой.

Что же касается связей с СССР, то, по словам Тамар Гужански — многолетнего депутата Кнессета от компартии, «КПИ никогда не ощущала указки Москвы. Сомнения начались в 1989 году, когда Горбачев отказался от социализма, ... а  дошло до капиталистической контрреволюции». Такое, пожалуй, услышишь уже только на Кубе, в Северной Корее да на митингах отечественных красно-коричневых. Кстати, августовский путч 1991-го израильская компартия с радостью приветствовала как поворот к истинному марксизму.

С уходом Гужански (отличного, между прочим, законодателя) компартия впервые осталась без «дежурного еврея» в Кнессете. Последние выборы оставили за бортом адвоката Дова Ханина, чье четвертое место в избирательном списке оказалось непроходным. Хотя собрали коммунисты голоса и на еврейской улице — тысячи две-три по всей стране,  а  в относительных цифрах сотые доли процента. ( А  ведь еще каких-нибудь 40 лет назад портрет вождя народов не выглядел анахронизмом в некоторых кибуцных столовых). Да и для арабов исламисты и национал-радикалы стали сегодня куда привлекательней идеологии классовой борьбы и пролетарского интернационализма. Видно, призрак коммунизма заблудился в Европе...

Впрочем, многие ранее маргинальные взгляды Вильнера ныне стали политической реальностью. Еще немецкие товарищи (израильская партноменклатура любила ГДРовские курорты) помогли Вильнеру в начале 1970-х наладить контакт с Арафатом и организовали их встречу. В 1998-м отставной генсек заявил, что за 50 лет, минувших со дня основания государства, не только не разочаровался в своей идеологии, но и дождался осуществления давней надежды — признания Израилем Ясира Арафата. Хотя заслуга коммунистов в этом минимальна — просто мир вступил в новую эпоху... Эпоху прагматизма и политической целесообразности. Эпоху конца идеологий...