В Доме архитектора было многолюдно - впервые в Днепропетровске выступала Дина Рубина. Полтора часа прошли совершенно незаметно. Как говорит сама Дина - "я выступальщик опытный". Весь вечер зал пребывал под ее обаянием, а я думала: как же мне повезло, что мне жизнь подарила не только эти полтора часа, а целый день общения.

Мне казалось, что я знаю ее всю жизнь, что она со мной еще со школы, с прелестных рассказов в "Зеленом портфеле" любимого и с трудом добываемого журнала "Юность". Когда же в аэропорту Шереметьево - мы вместе летели в Днепропетровск - я увидела молодую, стройную женщину, почти ровесницу, я была просто потрясена. (Ввел в заблуждение ранний старт писателя - в журнале "Юность" Дина Рубина начала печататься с 16 лет).

- Часто начинают интервью с вопроса: расскажите о себе. Не знаю, стоит ли задавать столь известному писателю этот банальный вопрос. Однако словари, энциклопедии, учебники и даже монографии - это одно, а то, как сам человек видит себя, - совсем другое. Итак, Дина Рубина глазами Дины Рубиной.

- Не знаю, что вы ожидаете услышать. Исповедоваться не люблю, пересказывать биографию? Обычно я довольно равнодушно отношусь к подобным вещам, полагая, что никто их и не читает. В сущности, кому какое дело - что за институт закончил автор того или иного романа, сколько у него братьев или сестер, сколько детей, мужей и прочего жизненного барахла...

- И все же...

- Ну что ж, если настаиваете. Родилась в Ташкенте в 53-м, уже после смерти Усатого, в семье художника и учительницы истории. И тот и другая родились в Украине. Отец - в Харькове, мать - в Полтаве. В Ташкент родители попали каждый своим путем.

С самого детства - занятия музыкой по несколько часов в день - специальная музыкальная школа при консерватории для одаренных детей... Такая элитная каторга, об этом писала я в "Уроках музыки". Затем - консерватория, преподавание в Институте культуры и прочий сор биографии, из которого давно уже выросли повести и рассказы.

От первого, несчастливого, брака - взрослый сын, от второго, счастливого - дочь.

- А как началась литературная жизнь?

- Первый рассказ был напечатан в журнале Юность", когда мне исполнилось шестнадцать лет. Назывался он "Беспокойная натура", ироничный такой маленький рассказик, опубликован в разделе "Зеленый портфель". Потом еще два рассказа были там же опубликованы, после чего я торжественно перешла в отдел прозы этого журнала и печаталась там до самого отъезда из Советского Союза. Конечно, лучшие мои вещи они не брали. Так, рассказы, по мелочи. Но читатели меня запомнили, любили, ждали журналов с моими вещичками. Так что страну я покинула уже, в общем, известным писателем.

В Москве жила свободным художником (вообще, свободным художником живу лет с двадцати трех, служить - фрагментарно - стала, только переехав в Израиль, и вот, сейчас, в "Сохнуте"). Круг общения - самый разный. Конечно, писательский, художественный, музыкальный. Самый широкий. Я при внешнем беглом пригляде - довольно открытый человек, вполне светский. Так что знакомства перечислить трудно. (Муж мой работал какое-то время в Театре на Таганке, поставил с режиссером Ефимом Кучером несколько спектаклей, вот вам и актерская компонента; я писала радиоспектакли на московском радио, вот вам и еще один бок московской жизни, ну и журналы, ... - словом, как у всех московских литераторов.)

В конце 90-го мы репатриировались.

Это - рубеж биографический, творческий, личностный.

И что бы я ни делала в Израиле - немножко служила, много писала, выступала, жила на "оккупированных территориях", ездила под пулями, получала литературные премии, издавала книгу за книгой и в Иерусалиме, и в Москве... - все это описано, описано, описано... Нет нужды повторяться.

- Дина, расскажите, пожалуйста, почему вы репатриировались в Израиль? Как вам и вашей семье живется на исторической родине?

- Что значит - "расскажите"? А что я делаю в своих повестях, романах и рассказах? Именно рассказываю. Причем, подробно. И как, и почему репатриировалась, и как живется... Собственно, давно уже все знают - почему люди репатриируются и как им там живется. Вообще, про Израиль известно все, и каждому кажется, что он все в тамошней нашей жизни понимает. И только когда впервые туристом попадает в наши палестины, вот тогда ему становится ясно, что он ничего не знает и ничего не понимает. По секрету скажу: я там 10 лет уже живу, и до сих пор случаются моменты, когда встанешь этак поперек улицы с разинутым ртом и долго закрыть его не в состоянии.

- Мне не приходилось слышать о том, что вы пишете на иврите, но живете-то в ивритской языковой среде. По опыту вполне интеллигентных и грамотных друзей видно, сколь засорен русский язык эмигранта. Довольно быстро слово "шук" напрочь вытесняет "базар", "тахана мерказит" - "автовокзал", "миштара" - "полицию"; очень быстро все отправляются на "тиюль" вместо того, чтобы ехать "на экскурсию". А ваш русский язык после 10 лет жизни в ивритоговорящей среде изумительно чист, он просто завораживает. Как вам это удается?

- Язык - мой инструмент, это святое и, как говорится, лошадей на переправе не меняют. А вот как сохранить его чистым, это - особая статья. Бывает, переведешь буквально точно то или иное слово, а, хоть убейте, - все не то, другое звуковое наполнение смысла. Местное звуковое пространство - ивритская языковая среда - для моего бедного русского слуха навечно озвучено двояко. Первородный смысл слова накладывается на похоже звучащее, но подчас противоположное по смыслу слово другого языка - так два, случайно наложенных друг на друга кадра (техническая неисправность фотоаппарата) образуют некую фантастическую картинку.

Жить с этим тяжело, с чем это сравнить? С тем, что море не нуждается в очистке вод (если только танкер с нефтью не взорвется), а пруд вы обязаны чистить постоянно. А я живу не в море языковом, а в пруду. Свой рабочий день начинаю с ежедневной "зарядки": несколько страниц Бунина, или Набокова, или Чехова... Существование литератора в стихии другого языка - это постоянное ежедневное обозначение себя неким отдельным организмом, который живет с двойной нагрузкой: ведь мозг фиксирует звучание иноязыка на фоне постоянно звучащего в тебе плотного потока родного языка.

- Дина, автор черпает героев из жизни, иногда из своей, чаще - из окружающего мира. У любого человека не одна жизнь. У писателя, который с каждым героем и в каждом герое проживает жизнь заново, - тем более. Как изменятся ваши герои? На какой почве более яркие типажи: те, что остались из прошлой, советской жизни, или те, которых подарила Земля Обетованная? Какими будут новые герои?

- Жизнь еврейской общины Москвы сегодня уникальна по колориту и типажности. Конечно же, они будут в моих новых вещах.

Творческие планы... Да кто ж его может планировать, это проклятое творчество! Оно же гуляет само по себе, хочет - проявится, вытанцует что-нибудь эдакое, не захочет - оставит тебя месяцами писать отчеты о проделанной работе. Нет, знаете, я человек суеверный, с цыганской каплей крови. Сны разгадывать - берусь, интуицией животной до известной степени обладаю, а вот когда про творческие планы слышу - скучаю.

Авось, напишется что-нибудь, худо-бедно... Тогда и почитаете.

- Что ж, будем ждать с нетерпением ваши новые книги, да и уже вышедшие очень непросто достать. Спасибо за беседу, и, надеемся, до новых встреч.