Летом 2001 года американец Михаил Туровский въехал в Киев триумфатором и "знатным иностранцем": в Национальном музее изобразительного искусства открылась его большая персональная выставка, состоящая из трех разделов: "Лениниана", "Холокост" и "Ню". Успех акции был очевиден. На открытии был "весь Киев".

Установка на успех, реализация в виде признания - разве это так уж предосудительно, тем более, если притязания обоснованы? Правда, бывает и так, что успех видится в достижении определенного уровня, а дальше - движение по горизонтали. Уровень за уровнем, движение вверх хлопотно и обременительно. Но бывает, что и придерживают, чтобы не зарывался. Вот тогда человеку, чтобы состояться, и приходится, как бы забывая о таланте, любыми средствами реализовываться как личность со всеми ее психоэмоциональными и духовными аспектами. Хотя, зачастую, для этого нужны явно неординарные меры.

В 1979 году Михаил Туровский уезжал из Киева в США. Америка несколько десятилетий тому назад была почти что другой планетой, и провожали туда друзей и близких, прощаясь навсегда. А теперь он вернулся, и не просто погостить, а для того, чтобы показать бывшим соотечественникам результат работы нескольких десятилетий.

Экспозиция киевской выставки 2001 года вполне заслуживала фейерверка статей, отзывов, полемики в прессе, но ничего такого не было. В силу разных причин не было даже каталога. Каталог печатается только в этом году.

Выставка работ художника - это завершение определенного этапа, какого-то отрезка пути, а сам путь поисков, терзаний, экспериментов, процесс работы скрыт. То ли дело мастерская, обстановка которой располагает к доверию, к диалогу, но далеко не каждый удостаивается приглашения туда. В нашем же случае остается лишь локти кусать. Может, и пригласил бы в мастерскую Михаил Туровский, да мастерская-то в Нью-Йорке. Но диалог с художником все-таки состоялся, вернее, его монолог, а рассказчик он блестящий, вполне соперник Ираклию Андронникову. Туровский говорил, бесконечно быстро меняя направления разговора, и все было важно, и не было легковесности в его оценках обсуждаемого. Он говорил об искусстве, о возможности управлять собственной жизнью, создавать ее, что не менее ценно, чем творить на уровне культуры или науки. Он говорил о том, от чего уехал, от чего пытался спастись, уезжая из Киева, чего ждал и что получил там, за океаном. Уезжал от лжи, которой тогда хватало на всех, не хотелось ею заражать ни себя, ни детей. Но антисемитизм был существенным дополнением к общей ситуации, и это стало одной из основных причин, заставивших семью Туровских уехать в Штаты.

Талант часто приводит к однолинейности, к фокусировке внимания на чем-то одном. Туровский - человек, одаренный разносторонне. Несмотря на музыкальный слух и от природы хорошо поставленный баритон, в Киевскую консерваторию принят не был, так как это во Франции картавить - значит грассировать (и это хорошо), а в Киеве это говорит о принадлежности к определенной национальности, и при исполнении, например, арии Демона, очень мешает. Присутствующий при поступлении молодого певца Паторжинский, похвалив "гарного хлопця", порекомендовал ему петь в Парижской опере. Кроме того, число "три" как-то странно преследовало Туровского. Он трижды поступал в Киевский художественный институт (хотя вполне хорошо зарекомендовал себя в Художественной школе), трижды - в аспирантуру Академии, трижды в Союз художников. При таком положении вещей человек может оказаться разрушенным как личность, жить так, как будто его и вовсе нет. Многие и стали невидимками. Туровский же в 47 лет (некоторые его однокашники чуть ли не к пенсии уже начинали готовиться) решительно изменил свою жизнь и жизнь своей семьи. Он уехал в Америку.

Далеко не все ладно было в Советской Украине, поэтому хотелось верить, что там, за океаном, все "о'кей". Однако до этого самого "о'кей" Туровские вполне ощутили все "причуды эмиграции".

О еврействе еврею в СССР, как правило, забывать не давали, хотя многие и старались. Были же и такие, как, например Туровские, которые это самое еврейство ощущали не только вследствие гонений или проявлений бытового антисемитизма но и как гордость за Израиль, сопереживание его радостям и бедам.

Давно рухнул миф о единстве, монолитности еврейства. Америка в этом плане не исключение. Евреи Западной Европы свысока относятся к евреям Восточной, не утихают раздоры между разными еврейскими общинами, но все дружно опасаются евреев из бывшего СССР и не в последнюю очередь из-за того, что бывшие советские евреи издавна "безбожники". И тем не менее, есть нечто, объединяющее евреев всего мира: это память о Холокосте.

Несколько гравюр на тему "Холокост" были сделаны Туровским еще в Киеве. Несмотря на все трудности обустройства, в Америке художником была создана большая серия "Холокост" на картоне и холсте. Впервые эти работы были выставлены в начале 80-х в одной из еврейских общин, причем при общине выходцев из Восточной Европы. Тема была востребована, но признания художественной ценности работ, к сожалению, не последовало. Художнику органично войти, безболезненно вписаться в непривычную, чужую культуру, как правило, крайне сложно, почти невозможно, и в то же время ему необходимо посредством работ сообщаться не только с современниками, но и с потомками. Серия "Холокост" для Туровского стала темой, которую обойти молчанием, не сделать было немыслимо. И, конечно же, как киевлянин Туровский не может без боли говорить о произошедшем в Бабьем Яру. На вопрос о том, как он относится к идее строительства еврейского общинного центра возле места трагедии (а такая идея уже обсуждается), ответил, что это кощунство.

И все-таки, по словам самого художника, остаться с темой "Холокост" наедине стало не только болью и страданием, но и счастьем. Кажется за гранью возможного - осмыслить, а затем и изобразить тему Шоа. Удалось или насколько удалось это художнику - вопрос, обсуждавшийся и многими и неоднократно. Каждый видевший решает его для себя.

Туровский - художник, хорошо знающий секреты мастерства, даже в самом примитивном понимании этого слова. Он превосходный рисовальщик (этим умением уже мало кто из современных художников себя утруждает). Он понимает природу цвета и умело пользуется этим. Недаром французы, воспитанные на импрессионистах и постимпрессионистах, пленились живописью Туровского. Кроме профессиональных качеств, в его работах есть то "нетерпение сердца", которое подменить, имитировать нельзя никакими средствами.

Серия Туровского "Холокост" насчитывает десятки сюжетов. Конечно же, не могут все работы цикла быть равноценными по художественным достоинствам. Только у средних художников все "средне хорошо". "Несредний" всегда ищет, а поиск всегда предполагает удачи и неудачи. Но ниже определенного профессионального уровня Туровский не позволяет себе опуститься никогда.

Он сознательно делал тему "Холокост", вполне понимая, что в том обществе, в котором он живет, особых материальных выгод, да и славы не дождется. Тем не менее он вполне сознает, что творит не для себя. Он декларирует свое желание быть увиденным, услышанным, "остаться" в этом мире своими работами.

Нужно еще хоть немного рассказать о том, в каких условиях создавалась или, по крайней мере, зарождалась серия "Холокост". Очевидно, бывают богатые эмигранты - Туровские богатыми не были. Художника очень легко нейтрализовать: не дать ему материалы для работы, забрать кисти, краски, бумагу, карандаши - художника, считай, что и нет. В трудных условиях "голь" на выдумки делается все хитрее и хитрее. Для того чтобы было на чем работать, Туровский подбирал под магазином упаковочный картон, бумагу под картонажной мастерской. Очень любил черные фона, так как дочка из школы приносила ему мел - уголь купить было не на что.

В Америке на обнародование серии художника подвигла в 1983 г. случайно увиденная телевизионная программа. В Вашингтоне проходила встреча выживших узников нацистских лагерей и гетто. На эту встречу пришел президент Рейган, и человек, который его представлял, в своей преамбуле говорил о том, что мог ли он, в то время тринадцатилетний еврейский мальчик, среди руин Варшавского гетто предположить, что наступит такой день, когда он будет стоять рядом с Президентом США. Советским евреям, израненным антисемитизмом, такой сюжет вполне мог послужить толчком к действию, придать силы. Туровский вспоминает, что увиденное у них вызвало слезы. Вот тогда-то художник и начал искать возможность показать уже сделанные работы американскому зрителю. Хочется верить, что этот огромный труд, казалось бы, непосильный для одного человека, будет оценен по достоинству.

Остальные две серии, представленные на выставке, - "Лениниана" и "Ню" - также вызвали неподдельный интерес публики. "Лениниана", сделанная в СССР, отражала вполне лояльное отношение к вождю, нынешняя, американская, преисполнена иронии, с точки зрения мастерства же исполнения сделана вполне основательно.

В серии "Ню" художник признается в любви Женщине, он умеет любоваться, восхищаться, говорить комплименты, делает это посредством изображения и призывает зрителя участвовать в этом любовном действе. Делает это настойчиво, так как из холстов хлещет поток энергии.

Скоро в Киеве должен выйти из печати альбом репродукций серии "Холокост". Это щедрый подарок художника зрителю. Альбом двуязычен: текст напечатан на двух языках - украинском и английском. Это еще раз говорит о том, что Украина Туровскому страна далеко не чужая. Кроме того, и организация выставки в Киеве, а это и транспортировка работ через океан, и аренда залов музея и многое другое, печать каталогов и альбома - все осуществлено на средства самого автора, без какой-либо финансовой поддержки со стороны.

Михаил и Софья Туровские давным-давно американцы, но, конечно же, они и киевляне. В столице Украины их помнят и любят, у них масса друзей, и дружбу эту время не уничтожило. Еще раз в этом можно было убедиться на открытии выставки работ Михаила Туровского в галерее "Тадзио", которое последовало сразу же за открытием в Национальном музее изобразительного искусства. Эта выставка была организована Институтом иудаики из произведений художника, хранящихся в частных коллекциях. В основном, это были портреты друзей. На стенах висели рисунки, сделанные рукой мастера, а рядом стояли те, с кого они были рисованы.

Художник Михаил Туровский известен не только в Украине и Америке, он выставлялся во многих странах Европы. И все же с Киевом связана огромная часть его жизни и души.

Нью-Йорк - это не Америка, а отдельное государство в государстве, равно как и Рим - это не Италия, и Киев - это не просто Украина, а отдельный мир, город, близкий Туровскому, а Туровский близок Киеву.