Pусско-еврейская периодика — океан, необозримый во всех четырех или пяти измерениях — в пространстве, во времени, в количестве... Десятки стран, сотни городов, полторы тысячи названий, миллионы страниц! Мы предлагаем для начала только четыре кратких взгляда на газетные моря и журнальные заливы. Можно сказать, четыре моментальных снимка с интервалом в 40 лет. При Моше Рабейну это был срок жизни человеческой, сегодня — только середина. Сколько же нам еще странствовать, нынешнему поколению пустыни, вместе со своей бесконечной периодикой? Пока что позади 142 года.

140 ЛЕТ НАЗАД

В начале 1862-го, еврейская пресса в Российской империи пребывала в младенческом состоянии. Не прошло и двух лет с 27 мая 1860 года, со дня рождения самого первого одесского еженедельника «Рассвет». Его редактировал и издавал Осип Рабинович. Рождался «Рассвет» долго и сложно, несмотря на помощь великого русского хирурга Николая Ивановича Пирогова, попечителя Одесского учебного округа. Начинали и «пробивали» журнал больше трех лет, а скончался первенец уже на 52 номере. Прожил он ровно без недели год, но сохранился на века в благодарной памяти русского еврейства.

И осталось во всем мире только одно русско-еврейское издание — в Вильно. Здесь в 1841 году писатель и просветитель Шмуэль Фин в возрасте 23 лет основал вместе с Э.Гурвичем первое в империи периодическое издание на иврите — альманах «Пирхей Цафон» («Цветы Севера»). В 1860-м он же и там же, но уже во вполне зрелом возрасте, начал «Ха-Кармел» и «Приложение к Гакармелю» — второе в России еврейское издание на русском. Оно отстало от одесского «Рассвета» всего на 18 дней — как Скотт от Амундсена при открытии Южного полюса. Продержался «Гакармель» несколько лет, хотя и был не вполне самостоятелен, повторяя «Ха-Кармел» в сокращенном виде.

Однако и Одесса не сдавала позиций. Уже 7 июля 1861-го на смену «Рассвету» пришел «Сион» с тем же подзаголовком «Орган русских евреев». С известностью ему повезло гораздо меньше. В иерусалимской Еврейской Энциклопедии «Сион» получил всего пол-абзаца в общей статье «Периодическая печать», да еще обещание — невыполненное — посвятить отдельную статью хотя бы одному из редакторов, одесскому врачу Натану Бернштейну. Вторым редактором был Э.Соловейчик, а в первые месяцы в издании активно участвовал сам Леон Пинскер — тоже врач и участник Крымской войны, и видный еврейский деятель. «Сион» появился намного раньше сионизма. Великий Герцль не был еще ни сионистом, ни даже журналистом, а был нормальным будапештским мальчиком. Как и «Рассвет», журнал отстаивал вовсе не эмиграцию, а, наоборот, эмансипацию и ассимиляцию.

Как и «Рассвет», журнал не прожил и года. Причины вынужденного закрытия редакция изложила следующим образом: «Особенные препятствия к опровержению неосновательных обвинений, возводимых некоторыми органами русской журналистики на евреев и еврейскую религию». Говоря попроще, и начальство гневалось, и подписка не очень-то шла. Последний, 43-й номер датирован 27 апреля 1862 года.

100 ЛЕТ НАЗАД

Просвещенный XIX век только что уступил место XX-му. Остались в далеком прошлом и «Сион», и его потомок «День», не переживший беспорядков 1871 года. После очередной серии погромов одесские евреи в очередной раз разлюбили ассимиляцию, полюбили сионизм и прессу на иврите. А в Петербурге пышное цветение русско-еврейской периодики продолжалось. Целых пять лет, с 1879 до 1884 года, прожил второй, столичный «Рассвет», а также и еженедельник «Русский еврей». Выходил ежегодник «Еврейская библиотека» и многие-многие другие. Учено-литературный и политический журнал «Восход», родившийся в 1881 году, издавался четверть века и до сего дня заполняет бесчисленные библиотечные шкафы всего мира.

При всем при том, конец российского сезона прессы был не за горами. После половодья 1905-го — резкие заморозки 1914-го, бурная оттепель 1917-го, короткая осень НЭПа и долгая-долгая советская зима. И уже в первые годы XX столетия начиналась новая, европейская весна русско-еврейской периодики. В Берлине и Мюнхене, в Париже и Женеве за первую треть века появлялись и исчезали десятки еврейских газет и журналов на русском языке — информационных, студенческих, сионистских, анархистских... В них печаталось все, что не печаталось в царской и в советской России — от воззваний Кропоткина и Троцкого до романов Жаботинского.

Преобладали социалистические издания — всех партий и всех фракций. В январе 1901-го в Лондоне родился первенец века — бюллетень «Последние известия», орган Бунда — Всеобщего Еврейского Рабочего Союза в Литве, Польше и России. Пресса Бунда на идиш и других языках изучается и хранится в десятках университетов и институтов мира. «Последние известия» за 1901 год я не нашел пока ни в одной библиотеке России, Израиля и Европы.

А вот номера за 1902-й удалось обнаружить в Иерусалиме. Основные новости ровно столетней давности связаны со студенческими беспорядками. В Николаеве — «большие аресты», в Екатеринославе «взята типография», в Варшаве прошла «сходка 600 студен. (евр., пол. и рус.)». При ближайшем рассмотрении «зверства царизма» кажутся весьма умеренными. Виновные в том, что «набросились на швейцара, чтобы разорвать лист, на котором отмечены были фамилии участников сходки», были всего лишь «отведены в полицию, где их переписали».

Да и сами студенты не безгрешны. В Московском университете на Моховой «у весьма многих, как оказалось потом, было оружие (револьверы, ножи, кастеты)». В Харькове «Соединенное общество русских студентов» выпустило прокламацию с обвинением евреев во всех грехах — от распятия Христа до создания Парижской Коммуны.

60 ЛЕТ НАЗАД

В начале 1942-го грозовые тучи нависли и над коммунизмом, и над сионизмом, и над всеми остальными «измами», кроме одного. От русской подмосковной зимы дело шло к летним немецким победам. Возвращаясь к нашим газетным стадам — в СССР их почти поголовно истребили к концу 1920-х, а 37-го не пережила даже не очень еврейская и трижды советская «Трибуна» в Москве. Понятно, что в остальной Европе после 1939 года евреям посвящались только издания типа нюрнбергского «Жидоведа», не к ночи будь помянут. Я бы и не поминал, если бы авторы одной из солидных монографий не включили его в список еврейской периодики!

Но не могло же не быть на Земном шаре русско-еврейской прессы вообще? Она и была, и в немалом количестве, и хорошего качества. А было это в стране, о которой в большинстве монографий нет ни полслова — в Китае. В Харбине, Шанхае, Тяньцзине, начиная с 1920-х, выходили десятки названий и тысячи номеров еврейских изданий на прекрасном русском языке. В 1940-е этот газетный остров стал просто единственным в мире. Харбинская пресса пережила и маньчжурского императора, и японскую оккупацию, и советское освобождение. Последний, 153-й «Подпольный листок» Тедди Кауфман отстучал на своей машинке 22 сентября 1949 года, за неделю до провозглашения КНР и за месяц до отбытия юного редактора в Израиль.

Теперь представьте себе заголовок «Наша жизнь — Унзер Лебн» и подзаголовок — «Национальный Беспартийный Орган Еврейской Жизни. Выходит по пятницам». А над датой 8 мая — крупно: ЮБИЛЕЙНЫЙ НОМЕР. Вы опять правильно подумали — это не День Победы, до которого еще ровно 3 года, а славная первая годовщина еврейского журнала в Шанхае. И какую же русско-еврейско-китайскую информацию можно было найти в мае 1942-го на 24 страницах среднеформатной газетной бумаги (две из которых — на идиш, для полного Интернационала)? Естественно, масса поздравлений: от местной русской и английской прессы, от вечного и вездесущего «Джойнта», от десятков других организаций и частных лиц.

Надо сказать, что участники юбилея не хуже нас понимали и его скромность, и исключительное значение печатного слова в таком невероятном месте и времени. Говорит Абрам Иосифович Кауфман из Харбина, впоследствии легендарный «лагерный врач», а тогда — Председатель Национального Совета Евреев Восточной Азии: «В дни кровавой бойни и великого поединка народов, когда один за другим рушатся еврейские центры... В эти страшные дни, в далеком от центров еврейской культуры Шанхае, разбросанном, не объединенном, ушедшем в «бизнес», не организованном — Вы начали издавать орган еврейской национальной мысли... Вы разбудили многих от мертвого сна...»

И.Эпштейн начинает юбилейную статью с еврейской периодики конца 17-го века, которая была не на русском, а на ладино, и не в Китае, а в Нидерландах. А далее утверждает, что в прагматическом Шанхае «только газета увековечивает все красивые деяния» и объединяет «беженцев-писателей, поэтов, мыслителей».

В том же 1942-м в Иерусалиме появилось первое периодическое издание Палестины на русском языке — бюллетень-альбом «Эрец-Исраэль в стройке». Китайский период прессы сменялся израильским весьма неспешно. За первые 20 лет в Стране родилось всего 8 названий. И было им отпущено лет жизни: семи изданиям — от двух до пяти, но зато восьмому... Бессмертный орган тех же харбинцев, «Бюллетень Игуд Йоцей Син», с тем же Тедди Кауфманом во главе, в мае 2002 года отметит 48-й день рождения!

20 ЛЕТ НАЗАД

В начале 1982-го коммунизм на 1/6 суши близился к закату, а сионизм — к рассвету и к расцвету. Однако предутренние заморозки в СССР были довольно крепкие. Еврейский самиздат 1970-х задавили окончательно, а самиздат 1980-х рождался с трудом. До знаменитого «Ленинградского Еврейского Альманаха» оставалось еще полгода. А в данный момент жил, кажется, только еврейский литературно-публицистический журнал «Хайим» в Риге. «Кажется» — потому что его былые участники имеют множество мнений о номерах и датах, но не имеют на руках ни одного живого выпуска из пяти или десяти. Твердо известно одно — именно из таких машинописных листков и бледных фотокопий разрослась новая еврейская периодика на территории от Балтики до Амура и от Карпат до Памира. Десятки городов, сотни названий, тысячи номеров... Только часть из них удалось нам пока описать в трех томах на трех языках. Эта новая российская весна продолжается и в XXI веке, и тоже ждет отдельного рассказа.

Cедьмая держава — такое неожиданное определение еврейской прессы я встретил в том же номере шанхайской «Нашей жизни» от 8 мая 1942   г . Раввин М.Ашкенази поэтически уподобляет журнал библейскому фрукту этрог, всегда свежему и ароматному. А потом вдруг дает чеканную формулу не хуже ленинской: «Если в нормальное время газета служит отображением общественной жизни во всех ее проявлениях, то насколько необходимым является орган печати в такое ненормальное время, которое мы переживаем... У нас, евреев, нет юридических институтов, которые контролируют поступки частных лиц в отношении всего общества. Эту роль нейтрального судьи и объективного наблюдателя взяла на себя «седьмая держава» — еврейская пресса».

С журналистикой чаще связывают более скромные числительные — «четвертая власть», «вторая древнейшая профессия». Но «седьмая держава»? Сначала об арифметике. Мы привыкли к послевоенным пяти великим державам: СССР, США, Англия, Франция, Китай. А до 45-го их насчитывали шесть — без Китая, зато с Германией и Японией.

Теперь о самой метафоре, пока не устаревшей. Сегодня есть крепкое еврейское государство, и крепкая еврейская диаспора, и «юридических институтов» более чем достаточно. Но от этого наше время и место не стали такими уж нормальными.

Должен ли и может ли кто-то — сейчас и здесь — взять на себя непосильную ношу «нейтрального судьи и объективного наблюдателя»?

Конечно, можно оставить все это еврейским идеалистам и мечтателям, которых в одном Шанхае в 1942-м было больше, чем во всем мире в 2002-м. Но можно хотя бы задуматься над красивой мечтой.

А подробный рассказ о русско-еврейских изданиях — впереди.