Мы ехали к подопечным в Любашевку, и колеса "Бычка" мерно накручивали километры, когда дорожный знак указал: "Андреево-Иваново - 20 км".

Традиционный визит к председателю сельсовета и привычный вопрос: "А есть ли тут евреи?" Он задумался и ответил: "Да, есть один - Иван Петрович Шевчук". (Потом оказалось, что в селе живет еще одна еврейская семья.) "Как-как?", - ошарашенно переспросил я и услышал: "Да, Иван Петрович Шевчук, езжайте к нему". И вот мы у Шевчука: крестьянская хата, конюшня, сарай, огород...

Трудно передать всю гамму эмоций, отразившихся на лице Ивана Петровича, когда он узнал, кто мы и откуда. Мы очутились в хате, Иван Петрович что-то говорил, быстро и сбивчиво, перемежал украинские и еврейские слова, словно боясь, что мы уедем, не дослушав его. Герш Шлемович Флик родился в Андреево-Иваново на Одесщине в семье конюха еврейского колхоза, к началу войны ему исполнилось 18 лет. Мать тяжело болела, и отец не решился эвакуироваться. А потом - гетто в Ананьеве, постоянное ожидание конца. Семья решила бежать и пробраться в родные края, но кто-то их выдал (увы, и это было), и отец сказал: "Сынок, нам, видно, не выжить, а ты беги. Благословляю тебя". И Герш... бежал ночами, прятался днем, боялся зайти в какую-нибудь хату, пока не добрался до соседней деревни.

Знакомые там накормили, несколько дней прятали, но потом сказали: "Сынок, ты ведь понимаешь, чем нам это грозит. Иди в соседнюю деревню к старосте, - он поможет".

Староста спросил только: "Селянскую работу знаешь?". И стал Герш Шлемович Флик Иваном Петровичем Шевчуком, благо Шевчуков в Андреево-Иваново было немало. Так и проработал Герш-Иван конюхом в большой семье старосты до прихода наших. А потом Иван Петрович ушел в армию, стал механиком-водителем танка, фронтовая дорога привела его к Берлину...

Вернувшись в родное село, он узнал о трагедии семьи, о том, что старшего брата-офицера, вырвавшегося из плена и пришедшего в родное село, выдали и расстреляли, а хату сожгли. Ничего у Герша не осталось и пришлось начинать новую жизнь: колхоз, МТС, мастерские. Так и проработал до пенсии.

Иван Петрович рассказывал взахлеб, держа меня за руку. Я не все понимал, когда он переходил на идиш, но было понятно, что передо мной тот самый Герш Шлемович...

Две его дочери живут в других городах, жена недавно умерла, и остался ветеран со старым товарищем - конем. "А он пенсии не получает", - смеется Иван Петрович, -и приходится ему подрабатывать, как лошадке Тевье-молочника".

Спустя месяц после нашего знакомства пришло письмо от дочери Герша Шлемовича: "Отец сказал мне: "Ты думаешь, этот человек случайно попал к нам, это его   Б-г  послал".

Может быть...