Наталия Юхнева - доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник Санкт-Петербургского Музея антропологии и этнографии РАН (Кунсткамеры), специалист по исторической этнографии, автор многих научных работ по этнографии российского еврейства. В настоящее время готовится к выходу в свет ее новая книга - альбом "Евреи в Петербурге" из серии "Северная столица в старых открытках".

- Когда вас заинтересовала еврейская тема в этнографии? Как в советское время можно было заниматься этой тематикой?

- Главной внутренней причиной моего пристального внимания к этой теме стала трагическая судьба еврейского народа в годы войны. Толчком же к непредвзятому освещению еврейской жизни в моих научных работах стало осознание того, что и у нас, в стране победившего социализма, существует как бытовой, так и государственный антисемитизм, и этому надо противостоять. Сейчас даже забавно вспоминать, как часто в советское время многие, удивляясь, задавали мне один и тот же вопрос: "Почему вас интересует история евреев?". Если бы я занималась исследованием какого-нибудь редкого африканского племени, то это выглядело бы в их глазах более естественно... Еще в 1970-е годы мне стало совершенно ясно, что та важная роль, которую играли евреи в русской истории, сознательно замалчивается. И я, может быть, несколько самонадеянно, решила вернуть евреев в нашу отечественную историю. Не в реальную историю, конечно, с ней евреи связаны неразрывно, а в писаную историю. В те годы публиковать что-либо по еврейской тематике было очень трудно, почти невозможно. Я занималась в то время многонациональным Петербургом и, в частности, среди других национальных групп и евреями, публиковала статьи. В 1984 году вышла моя монография о формировании этнической структуры населения города. В нее вошла и отдельная глава о евреях.

С 1987 года наш институт начал издавать небольшие сборнички по материалам научных конференций "Этнография Петербурга-Ленинграда". В них удалось поместить несколько статей разных авторов по истории петербургского еврейства. Но современная проблематика по-прежнему "не проходила". Во втором выпуске сборника я задумала напечатать в рубрике "Ленинград сегодня: факты национально-культурной жизни города" небольшую заметку о том, как на Еврейском кладбище отмечается день памяти жертв Холокоста. В этой рубрике были также сообщения о татарских культурных инициативах, о современных вепсах, о якутском землячестве. Шел 1988 год, и, несмотря на все мои усилия, дирекция института, проявив идеологическую сверхосторожность, эту заметку не пропустила.

- Расскажите, пожалуйста, о вашем участии в независимом еврейском движении в годы перестройки.

- Еще до перестройки я принимала участие в работе нелегального еврейского исторического семинара, которым руководил Михаил Бейзер. Сегодня Михаил - израильский историк, сотрудник Иерусалимского университета, автор монографии об истории ленинградского еврейства в период между двумя мировыми войнами. А в середине 1980-х он был "отказником", работал программистом, старался объединить вокруг себя тех, кто, как и он, занимался воссозданием истории своего народа... С ним меня познакомил один сотрудник нашего института. В 1984 году я пригласила Бейзера на заседание Географического общества, где на секции "Музеи под открытым небом" должна была прочесть доклад о Пражском еврейском музее. Пришло очень много "отказников". Но КГБ запретил это выступление, администрация перед началом заседания сообщила, что неожиданно отключился свет. Дело было днем, и я сказала - ну что же, выступить я могу, только не будет слайдов. И все равно не разрешили. Тогда я и мой содокладчик Михаил Членов ограничились небольшими эмоциональными выступлениями по теме несостоявшихся докладов. КГБ, похоже, перестарался - если бы доклад состоялся, шума было бы меньше. А запрещенный доклад, конечно, стал событием, привлек внимание научных кругов. После этого меня приглашает к себе в кабинет директор института и говорит: "Наталия Васильевна, говорят, что вы хотели выступить в Географическом обществе с предложением о создании еврейского музея". Я заметила, что тут все перепутано - еврейский музей и без меня существует в Праге, я только хотела о нем рассказать. В ответ я услышала: "Как же можно вмешиваться в дела других государств?". Было ясно, что разговор санкционирован КГБ... Комитет вновь мною заинтересовался в 1986 году после моего выступления на Еврейском кладбище, на траурном митинге в День Катастрофы. Тогда на работу пришли два сотрудника комитета, провели "воспитательную" работу: объяснили, что я делаю не то, что надо. Объективности ради следует сказать, что вели они себя вполне корректно, только мягко пожурили. Еще мне порекомендовали не общаться с Бейзером, потому что "наши архивные материалы уйдут,   Б-г  знает куда". После этой беседы оргвыводы не заставили себя долго ждать: я стала невыездной... А когда я проводила ежегодные чтения по этнографии Петербурга-Ленинграда, то несколько докладчиков из семинара Бейзера выступали у нас в институте, часть их докладов удалось опубликовать. В 1988 году в самиздатском "Ленинградском еврейском альманахе" был опубликован мой доклад "О современном антисемитизме", с которым я выступила на научных чтениях в нашем институте. В стране вовсю шла перестройка, но даже либеральный "Огонек" не решился напечатать этот доклад, и только таллиннский журнал "Радуга" в конце года осмелился на публикацию... В 1988-1989 годах я принимала участие в нескольких инициативных группах по легализации еврейской жизни - и в Ленинграде, и в Москве, участвовала в первом Съезде еврейских общин и организаций СССР в декабре 1989-го, когда, наконец, была создана первая еврейская легальная независимая общесоюзная структура - Ваад. Была членом Совета Ваада, членом совета созданного в Ленинграде общества еврейской культуры. Позднее Галина Старовойтова пригласила меня в Москву на заседание Межрегиональной депутатской группы - на обсуждение национальных вопросов. Затем в качестве эксперта по антисемитизму меня приглашали в Верховный Совет РСФСР. Я отправила туда свой доклад, но на обсуждении не присутствовала, потому что была в Израиле на научной конференции... Мне до сих пор радостно вспоминать те годы, неподдельный энтузиазм еврейских активистов начала перестройки. Тогда и писали, и выступали, и ездили в другие города совершенно бескорыстно.

- Ваша коллега, социолог Розалина Рывкина, в своей книге "Евреи в постсоветской России - кто они?" (Москва, 1996) утверждает, что "говорить о существовании в России еврейства как национально-культурной общности в строгом смысле этого понятия нет оснований". А в других работах даже заявляет, что "в начале XXI века евреев в России не останется". Но вот на дворе начало XXI века, и вы даете интервью еврейскому журналу, издатели и читатели которого в основном именно российские евреи... Как вы прокомментируете подобные прогнозы?

- Конечно, я читала книгу Рывкиной, более того, у меня опубликована статья о ней. Я критически отношусь к этому исследованию и к тем выводам, о которых вы сказали. С одной стороны, Рывкина пишет, что евреи сохраняют национальную ментальность, свое национальное самосознание, а вместе с тем почему-то не являются национально-культурной общностью. Здесь налицо явное противоречие. Преувеличенная оценка Рывкиной уровня ассимиляции отчасти является, как мне кажется, следствием методической ошибки. В выборку, на которую опиралась исследовательница, вошло много детей от смешанных браков - треть всех опрошенных. Рывкина этого не заметила и никак не комментирует. Хотя было бы интересно проанализировать ход ассимиляции отдельно в двух группах - среди детей от однонациональных и от смешанных браков... Ассимиляция, ее темпы и механизмы, - это серьезная этнографическая проблема. Она требует изучения, а не поспешных выводов.