По страницам книги Гуннара Хайнзона "Почему Освенцим?"

В 1943 г. в Атлантике погиб командир немецкой подводной лодки капитан III ранга Хайнзон. Полугодом позже его вдова родила автора рецензируемой книги. Гуннар Хайнзон учился в Свободном университете Берлина, стал доктором философии и политических наук, профессором Бременского университета. В течение ряда лет он возглавляет Институт по изучению проблем ксенофобии и геноцида им. Лемкина.

Книга о причинах и целях Холокоста ("warum" по-немецки и "почему", и "зачем") имеет подзаголовок - "Замысел Гитлера и растерянность потомства". В самом деле, хотя со времени окончания войны прошло более полувека однозначного ответа на эти мучительные вопросы нет. В поисках его мировая общественная мысль сформулировала более сорока различных теорий. Все они рассмотрены в книге Хайнзона. Уже в силу этого она уникальна: читатель получает информацию, разбросанную по сотням других работ, и может составить представление о современном состоянии проблемы.

Начинает автор с разбора концепций, отрицающих Холокост, провозглашающих его принципиальную необъяснимость или нравственную недопустимость анализа этой трагедии. Первая, сформулированная французскими ультралевыми антисионистами П.Рассинье и Р.Фориссоном и английским поклонником Гитлера Д.Ирвингом (1977), находит сочувственный отклик у юдофобов всех оттенков.

Вторая тоже имеет немало приверженцев, в том числе и среди исследователей Холокоста. Ведь изучить и описать события не значит еще понять их и объяснить. "Бессилие историка" (С.Фридлендер, 1985) перед загадкой Холокоста проистекает из сцепления разнородных феноменов: мессианского фанатизма и бюрократических структур, патологических поведенческих импульсов и целесообразных административных предписаний, глубоко архаических образцов мышления - среди индустриального общества.

Сторонники третьей позиции (Э.Визель, Р.Пфистерер) утверждают, что делать Катастрофу предметом холодного анализа значит осквернять и профанировать страдания и смерти.

В книге разбираются также взгляды, ставящие целью выявить сходство и отличия Холокоста от других геноцидов. В самом деле, уникальность Холокоста нельзя усматривать ни в числе жертв, ни в числе убийц или их соучастников. С 1900 года правительства во всем мире убили (вне войн) 119 млн. человек, из них 95 млн. - жертвы режимов левых. Истребление этноса подчистую, включая младенцев? Оно имело место, например, при геноциде тутси в Руанде (1994). Умерщвление в газовых камерах? Еще в 1939 г. оно применялось в отношении душевнобольных в нацистской Германии.

По мнению некоторых исследователей особенности Холокоста состоят, во-первых, в его международном масштабе,   а  во-вторых, в "заранее объявленном намерении". Но резню армян в Турции в 1885 г. тоже можно считать "предупреждением" по отношению к геноциду 1915 г.  А  в 1920 г. турецкие лидеры предприняли попытку перенести истребление армян за пределы собственных границ.

Ряд исследователей считает, что Холокост отличает от других геноцидов "сотрудничество со стороны жертв" (Х.Арендт, З.Бауманн, Э.Хильдесхаймер). Имеется в виду, прежде всего, деятельность юденратов ("широкое использование руководящего слоя народа при его истреблении"),  а  также "сдержанность, с которой большинство обреченных ожидало конца". Другие, однако, возражают, указывая на многочисленные факты еврейского сопротивления ( А .Люстигер, 1994) и самоубийства многих руководителей юденратов.

Ряд авторов видит в Холокосте логическое завершение антисемитизма времен кайзеровского райха (Ф.Фишер, Т.Ниппердей) или многовековой христианской юдофобии (Р.Хильберг). Это объяснение разделяет большинство исследователей. Не отрицая преемственности антисемитизма нацистов от предшествующей ему юдофобии, Г.Хайнзон обращает внимание, во-первых, на то, что "окончательное решение" представляло собой качественный скачок в цепи преследований,  а  во-вторых, подчеркивает, что Гитлер ненавидел евреев по иным причинам, нежели их прежние христианские гонители.

Самые тягостные страницы книги посвящены версии "Холокост из-за того, что весь мир этого хотел" (Э.Визель, Р.Вайнгартен, Д.С.Вимен, Р.Хильберг). Как стало известно из новейших публикаций (Р.Брайтман, 1999), уже с сентября 1941 г. к руководителям западных стран стали поступать сообщения об уничтожении нацистами евреев на оккупированных восточных территориях. Но ни одной меры, дабы затруднить этот процесс, не было предпринято. Наоборот, полученная информация держалась в секрете как способная повредить военным усилиям союзников. Их руководство оглядывалось на распространенные в собственном тылу антиеврейские настроения.

В многолетнем споре двух школ исследователей Холокоста - "функционалистов" и "интенционалистов" - Хайнзон решительно примыкает к последним. Напомним, что первые (М.Броссат, С.Гордон, Х.Моммзен) исходят из того, что геноцид евреев логически вытекал из проводившейся в Третьем райхе антисемитской политики и в условиях тоталитарного режима мог быть проведен в жизнь немецкой бюрократией. Вторые (К.Р.Браунинг, Э.Екель, С.Фридлендер и др.) связывают начало этого процесса с приказом Гитлера, отданным Гиммлеру не позже апреля-мая 1941 г.

Упоминается и о версии Геринга, согласно которой инициатором был Гиммлер, лишь прикрывшийся именем фюрера. Хайнзон опровергает эту версию. Оказывается, еще в мае 1940 г. в докладной записке фюреру Гиммлер утверждал; что он "по внутреннему убеждению отвергает большевистские методы физического истребления целого народа как негерманские и неосуществимые".  А  годом позже Гиммлер рьяно принялся за осуществление "окончательного решения" - именно потому, что поступил соответствующий приказ.

В качестве курьеза автор упоминает и версию о Холокосте как "сионистско-фашистском заговоре", предложенную представителем ООП в Германии  А .Франжи. Тот утверждал (1982), что Гитлер и сионисты пришли к негласному консенсусу - уничтожить большую часть европейских евреев, склонных к ассимиляции, чтобы побудить оставшихся к переселению в Палестину. В действительности имело место прямо противоположное: фюрер обещал лидеру палестинских арабов Амину аль Хусейни ликвидировать еврейский национальный очаг в Палестине; тот же создал из боснийских мусульман части СС, боровшиеся против югославских партизан и уничтожавшие евреев.

Действия Гитлера по отношению к евреям пытались объяснять, исходя из особенностей его личности, самосознания и пр. Сам он еще в 1922 г. сравнил себя... с Христом, поражавшим еврейских менял-ростовщиков, как клубок ядовитых змей. В "Майн кампф" (1930) читаем: "Если еврей посредством своего марксистского символа веры восторжествует над народами этого мира, венец его торжества станет пляской смерти для человечества"... И далее: еврей "будет следовать своим роковым путем, пока иная сила не выступит против и в титанической схватке не сбросит этого бунтовщика против небес в преисподнюю к Люциферу". Таким христоподобным персонажем-спасителем рода человеческого Гитлер и видел себя.

Многие биографы Гитлера - от самых первых (И.Харанд, 1935; К.Хайден, 1936-37) до исследователей 60-х-80-х годов (Э.Дауэрпяйн, В.Мазер, И.К.Фест и др.) квалифицировали гитлеровский антисемитизм ("адскую ненависть к евреям") как манию и безумие не поддающиеся рациональному объяснению. Однако и они признавали, что Гитлер не был душевнобольным. Особенности его характера не помогают объяснить причины Холокоста.

Среди ответов на поставленный вопрос особое место занимают теологические.

В "радикальной теологии" бывшего раввина Р.Л.Рубенстайна Холокост есть доказательство смерти Бога; иначе пришлось бы признать, что истребление евреев соответствовало воле Божьей, признать Гитлера орудием Господа.

Еврейский религиозный философ Э.Берковиц считает причиной Катастрофы временное сокрытие от людей лика Божьего. Такое сокрытие,  а  затем возвращение этого лика есть две ипостаси непостижимой сущности Божией. В XX веке они проявляли себя сначала в Шоа,  а  затем - в воссоздании Израиля.

Оригинальную версию выдвинул и бывший израильский премьер М.Бегин. Холокост для него, наоборот, доказательство бытия Божьего. Если бы Гитлер не преследовал евреев, он мог бы первым создать атомную бомбу, и тогда весь мир превратился бы в огромное кладбище.

Представители ортодоксального иудаизма предложили две взаимоисключающие теории Холокоста как кары Божией евреям. В первом случае - за грех ассимиляции и вероотступничества (М.Хартом, 1993), во втором - за грех сионизма, стремление восстановить Израиль собственными силами вопреки воле Божьей (И.Тейтельбаум). Почему же кара постигла и невиновных в грехе и зачастую обошла виновных, при чем здесь дети и пр.?

Представитель реформистского иудаизма И.Майбаум толкует Холокост как кару Божью за: "многомиллионную безработицу, американский изоляционизм, феодализм в восточноевропейских странах, всепроникающую жестокую ненависть в политике, закоснелый консерватизм у правых и у левых". Однако Г.Хайнзон снова спрашивает: почему за все эти грехи наказаны именно евреи - по Майбауму, "праведники", принесенные как жертвенные агнцы на алтарь? И почему Бог милостиво принял эту жертву ("их смерть очистила цивилизацию Запада, и последний вновь стал местом, где человек может жить по заветам справедливости и милосердия")? Наконец, почему этот якобы искупительный ритуал совершался втайне, на задворках Европы?

Среди христиан-фундаменталистов США, которые ждут второго пришествия Христа, конца света и Страшного суда, бытует своя трактовка Холокоста. Поскольку предварительным условием наступления этих событий является возвращение евреев на Землю Обетованную, Бог использовал Гитлера как орудие, дабы Холокостом вынудить уцелевших евреев переселиться в Израиль.

Наиболее обширную группу концепций Холокоста образуют социологические (социально-экономические, социально-политические, социально-психологические, социокультурные). Две из таких концепций принадлежат марксистам. Согласно первой, мотив Холокоста — стремление немецких капиталистов захватить еврейскую собственность и использовать труд заключенных в гетто и лагерях (К. Квит, 1976). В соответствии со второй Холокост был средством отвлечь внимание немецкого населения от внутренних трудностей Третьего рейха.

По поводу первой Г. Хайнзон замечает, что во-первых, подавляющее большинство жертв геноцида были бедняками (мелкими ремесленниками, мелкими торговцами, рабочими и служащими). Далее, поголовное уничтожение евреев лишало промышленность рейха рабочих рук,  а  на Востоке — и самых ценных специалистов. Тем не менее, оно осуществлялось — по принципиально политическим соображениям, оставлявшим без внимания хозяйственные.

Что касается второй версии, то как можно говорить о переключении общественного внимания на уничтожение евреев, если осуществлялось оно втайне. Ведь даже в решениях конференции в Ванзее 1942 г. употреблялись только эвфемизмы типа «депортация» или «переселение на Восток», ими же пользовался Гитлер в беседах с лицами из своего окружения.

Известный исследователь природы тоталитаризма Х. Арендт (1986) формулировала тезис о Холокосте как «научно-исследовательском и учебном институте террора». По ее мнению, судьба групп, предназначенных к уничтожению (евреев, цыган), должна была служить для остальных примером ничтожности человека в тоталитарной системе. Г.Хайнзон, однако, указывает, что тезис о произвольности в выборе жертв противоречит очевидному факту — в наибольшей мере нацистская машина уничтожения была сфокусирована именно на евреях.

Холокост явился освобождением современного мира от осколка исчезнувшей ближневосточной цивилизации, вкрапленного в структуру цивилизации современной, западнохристианской — так можно истолковать уничтожение евреев нацистами, исходя из концепции  А . Тойнби, выдвинутой еще до 1939 года. Возможность полноценной творческой жизни для еврейства историософия Тойнби не предусматривала.

Большинство либеральных исследователей на Западе исходит, однако, из противоположного представления: Гитлер уничтожал евреев именно как носителей модернизационных идей и ценностей — эгалитаризма, демократии, интернационализма, пацифизма и пр. (Х. Грамль, 1986; Э. Екель, 1991). Но другие носители указанных ценностей переставали считаться врагами, если отказывались от своих взглядов, вредоносность же евреев считалась врожденной и неисправимой.

Р.Л. Рубенстайн видит в истреблении евреев — наиболее урбанизированного этноса западного мира — предвестие смерти городов вообще как концентрированного выражения современной западной цивилизации.

Из многочисленных психологических версий Холокоста Г. Хайнзон останавливается на более распространенных, оперирующих понятием подавленной сексуальности. Расщепляясь, та преобразуется, с одной стороны, в готовность к подчинению, тягу к порядку и сильной власти. С другой, — в потенциальную готовность к агрессии и наслаждению собственной жестокостью. Причем наибольшее удовлетворение жестокость приносит, когда ее направляют на указанного властью врага.

Безусловно, в Третьем рейхе были личности садомазохистского типа. Но больше ли, нежели в других народах?  А  по данным классического эксперимента С. Милграма, готовность подчиняться приказам, даже если их выполнение приносит очевидные страдания другим людям, проявляет до 6/7 членов любого социума. Психоанализ не может дать разгадки Освенцима.

Другая версия, социально-психологическая, восходит к основоположникам «франкфуртской школы марксизма» М. Хоркхаймеру и Т. Адорно (1947). Нацистский геноцид евреев рассматривается ею как возрожденный ритуал массовых человеческих жертвоприношений; с их помощью «немецкая народная общность» снимала психическое перенапряжение, экономические и политические фобии и страхи. Можно было бы принять такое толкование, если бы убийства совершались открыто, в ходе изливающих народную ненависть еврейских погромов. Но Холокост был тщательно спланированной и глубоко засекреченной государственной акцией.

Холокост — это ответ на объявление евреями войны Третьему рейху, утверждает Г. Пикер (1976). Тезис этот воспринял и известный консервативный историк Э. Нольте (1993). По версии Пикера, после «имперской хрустальной ночи» 9 ноября 1938 г. «организованное мировое еврейство» провозгласило Гитлера «врагом № 1» и за подписью сионистского лидера Х. Вейцмана объявило Германии войну. Нольте относит «объявление войны» уже к марту 1933 года, когда на лондонской демонстрации протеста против антиеврейских мер нового режима несли якобы транспаранты «Judt Deklares War on Germany».

Решающим доводом против этой концепции является простое сопоставление дат. Еще 3 февраля 1933 г. Гитлер поведал руководству германских вооруженных сил о своем намерении осуществить «завоевание нового жизненного пространства на Востоке и его беспощадную германизацию»; еще 13 марта 1921 г. он требовал «воспрепятствовать еврейской подрывной работе против нашего народа, при необходимости путем заключения ее проводников в концентрационные лагеря»; еще 16 сентября 1919 г., характеризуя свой «продуманный антисемитизм», объявил: «Его последней целью неотвратимо должно стать устранение евреев вообще».

Наибольшее внимание в книге уделено концепциям Э. Нольте. За тридцать с лишним лет (1963–1994) тот выдвинул аж 8 (!) объяснений Холокоста. Однако почти все они варьируют один лейтмотив — Холокост, по сути, был борьбой с большевизмом, который Гитлер рассматривал как величайшую угрозу для Германии и всего мира, именно евреями инициируемую и руководимую. Подкрепляет его ссылка на заявление фюрера в беседе с М. Планком: «Все евреи — коммунисты».

Но вопрос (им задается и Хайнзон): насколько сам Гитлер верил в эту формулу? Вряд ли он был столь наивен, чтобы евреев-«плутократов», о которых наци говорили не менее часто и охотно, тоже считать коммунистами.  А  евреев традиционных?  А  сионистов?

Что касается отождествления евреев с советским большевизмом, то Гитлер был осведомлен о падении роли евреев в СССР в ходе репрессий 30-х годов. В 1939 г. фюрер с удовлетворением отмечал: «Сталин привел Россию на путь национал-социализма, ибо в ходе «большой чистки» не только устранил еврейских соратников Ленина, но и вообще задвинул евреев во второй и третий ряд».  А  в 1942 г. выразил убеждение: «Сталин ждет лишь того момента, когда в СССР будет достаточно своей интеллигенции, чтобы полностью покончить с засильем в руководстве евреев».

Несостоятелен, по оценке Г. Хайнзона, и тезис о Холокосте как «превентивной самообороне против азиатской жестокости еврейских большевиков».

На деле евреи-большевики не отличались от прочих функционеров, просто больше бросались в глаза, поскольку впервые в истории России выступали как субъекты,  а  не объекты насилия. Это весьма облегчало создание образа «еврейского комиссара» — олицетворения ужасов революции, гражданской войны и сталинских репрессий, образа, который активно использовала нацистская пропаганда.