МАРТИН ВАН КРЕВЕЛЬД: «МЫ ВСТУПИЛИ В ЭПОХУ ВОЙН НОВОГО ТИПА»

Мартин ван Кревельд - один из крупнейших в мире военных теоретиков, профессор истории Еврейского университета в Иерусалиме, автор книг «Воюющие силы», «Командование в войне» и «Трансформация войны», оказавших большое влияние на современную военную теорию. Создатель новой, развивающей положения Клаузевица теории «нетринитарной» войны пользуется у коллег славой «сотрясателя основ», «экстремиста», «радикала» и даже «еретика». В новой книге «Защищая Израиль» ван Кревельд излагает оригинальный план решения израильско-палестинского конфликта.

- 30 лет назад я опубликовал книгу «Трансформация войны», в которой доказывал, что в истории войн произошел радикальный поворот. В действительности этот поворот произошел много раньше - еще в 1945 году. Причина тому была одна - ядерное оружие. Ядерное оружие не позволяет имеющим его державам воевать друг с другом, потому что оно ликвидировало связь между победой и выживанием. При наличии ядерного оружия вы можете выиграть войну и, тем не менее, оказаться самому стертым с лица земли. Вот почему, по-моему, ядерное оружие - самое важное изобретение в истории человечества после колеса. До этого, на протяжении всей истории, войны неизменно становились все масштабнее и масштабнее. Это нарастание масштабов кульминировало к концу Второй мировой, когда на планете было 50 миллионов человек под ружьем.

Буквально в один день ситуация радикально изменилась. Прошло уже 60 лет - и никто и ни разу! - не осмелился применить ядерное оружие. Много говорилось о его возможном использовании, но ВСЕ знали, что это оружие применять нельзя.

Поначалу были только две страны, которые утратили возможность воевать друг с другом. Но каждый раз, когда очередная держава становилась ядерной, в мире оказывалось все меньше стран, с которыми можно было воевать. В результате, начиная с 1945 года, все войны - без исключения! - велись против слабых стран или между ними. Либо это была война сильного государства против слабого - скажем, США против Ирака, - либо война между двумя слабыми государствами - скажем, Ирана и Ирака. Начиная с 1945 года, не было ни одной войны между государствами высшего или даже второго ранга. Разве что пограничные стычки вроде тех, что были между Россией и Китаем или между Индией и Пакистаном, да и то их всякий раз аккуратно старались свести на нет, чтобы они не привели к «Бум! - и нет Исламабада» или «Бум! - и нет Нью-Дели!»

В результате мы пришли к ситуации, когда даже страны, вроде Северной Кореи, где люди едят траву, чтобы не умереть с голоду, стремятся обзавестись ядерным оружием. И они им непременно обзаведутся. Они его создадут, украдут, выпросят, купят - что угодно, но они им обзаведутся, потому что оно есть у соседа. И это означает, что мы подошли к концу прежней истории войн. Это не значит, что войн больше не будет. Но это значит, что впредь войны будут носить другой характер. От войн же мир никогда не избавится потому, что мужчины любят воевать,   а  женщины любят военных. И это не имеет никакого отношения к политике - только к тому, что испанцы называют cojones - то есть яйца. Война как таковая коренится в человеческой природе, потому что есть мужчины с «кохонес» и женщины, которым нравятся такие мужчины. Очень просто.

-  А  как же тогда великий Клаузевиц? Как насчет: «Война - это продолжение политики иными средствами» и «Война есть инструмент для достижения политических целей»?

- Эти фразы повторяют все. Но, на мой взгляд, самая глубокая мысль Клаузевица не эта,  а  другая: война - это моральная и физическая борьба, ведущаяся с помощью уроков. Главным объектом войны является сознание противника. Тело, условно говоря, - только средство. Вы убиваете врагов, чтобы преподать им урок. Вы не можете убить всех своих врагов, но убиваете столько людей, сколько нужно, чтобы оставшиеся в живых усвоили урок. Если вы не в состоянии преподать такой урок, вы проиграли. Если вы в какой-то момент решаете, что не готовы убить такое количество народа из стана врага или потерять столько своих солдат, сколько необходимо, чтобы подавить у противника волю к сопротивлению, - вы уже проиграли. Потому что вы деморализованы. Возьмите Вьетнам. Американцы проиграли войну не на поле боя. Война была проиграна в сознании лидеров США, их армии, их населения. Все были деморализованы, и все винили в этом друг друга, выясняя, кто был главным виновником этой деморализации. Но это глупое занятие. Кто был виноват?! Все были виноваты!

Я готов утверждать, что сказанное мною о Вьетнаме справедливо почти во всех случаях «войн нового типа». Эти войны называют по-разному. Одни говорят о партизанской войне. Другие - о терроризме. Третьи называют их асимметричными войнами.

-  А  Вы назвали их нетринитарными войнами?

- Да. Клаузевиц говорил, что в любой войне есть три элемента: правительство, которое руководит военной кампанией, армия, которая ведет войну и гибнет на полях сражений, и народ, который ее оплачивает и переносит лишения. Эти три участника войны четко отделены друг от друга и имеют различные обязанности и права согласно международному праву. И если вы нарушаете эти права и обязанности, вы становитесь военным преступником. Например, если вы обращаетесь с гражданским населением, как если бы это были солдаты, вы - военный преступник.

Конечно, войны не всегда велись с соблюдением этих норм, которые появились лишь в конце XVII века. Но войны нового типа не укладываются в формулу Клаузевица. Возьмите интифаду. Где тут правительство, где армия, где гражданское население? Они все перемешаны. Разве за нынешними иракскими инсургентами стоит какое-либо правительство? В этом и состоит главная проблема - что все перемешано. И вы не знаете, с чем имеете дело.

Практически все войны, которые сильные государства вели после 1945 года, были войнами против партизан, герильи, инсургентов, террористов, борцов сопротивления - называйте их, как хотите, но всё это были войны «не по Клаузевицу». И практически все эти войны были проиграны сильными.

Почему? Тому есть ряд причин. Прежде всего, «слабый» противник в этих войнах - партизанские или террористические организации, против которых воевали мощные государства, - не имел собственной, четко очерченной территории.  А  поскольку он не имел собственной территории, невозможно было положить конец этой войне, применив против него, например, атомное оружие. Эти новые войны не подчиняются «ядерной логике».

Но у этих войн есть и другая важная особенность. История - начиная с 1941 года, с момента вторжения немецкой армии в Югославию, - продемонстрировала, что сильный не может победить в такой войне не только с помощью ядерного оружия, но и с помощью оружия конвенционального. В Югославии у вермахта, вместе с итальянцами, было 29 дивизий! И это не были прекраснодушные гуманисты. Это не были израильтяне, которые всякий раз, когда убит палестинец, начинают завывать: «О боже, какая трагедия! О, как мы виноваты!» Немцы вели себя иначе. Они убили 800 тысяч сербов. Это был настоящий геноцид. И все равно они не смогли подавить партизанское движение.

В прошлом сильные государства с этой задачей справлялись. Если бы европейские державы не могли победить сопротивление туземцев, они никогда не захватили бы свои колонии. Но факт, что они их захватили. Они расправлялись с туземцами крайне жестоко, и это «срабатывало». Но в промежутке между двумя мировыми войнами возникло что-то новое, что позволяло, условно говоря, партизанам держаться достаточно длительное время. Возможно, появились какие-то новые виды тактики «слабых». Возможно, какую-то роль сыграло использование новых видов оружия. Иными словами, для «сильных» начался период поражений. Поражение за поражением, поражение за поражением...

Первым был провал англичан в Палестине, где они не смогли справиться с еврейским вооруженным подпольем. И они ушли. Потом они пытались подавить такие же восстания в Кении, в Малайзии, на Кипре, в Адене - и всюду потерпели поражение. Они не победили ни разу! Нигде!.. Другой пример - мои родные Нидерланды. Они потерпели поражение в Индонезии. Французы - в Индокитае и в Алжире. Потом им на смену пришли американцы: «Мы - другие! Мы - герои, мы умеем! Мы вам покажем, как это делается!» И что? Где американцы и где Вьетконг? Русские тоже пытались «показать всем, как они умеют», - в Афганистане. И они тоже не были прекраснодушными гуманистами. Но и они ушли. Южноафриканцы пытались в Намибии - им тоже не удалось. Индия пыталась в Шри-Ланке - не удалось, вьетнамцы в Камбодже - не удалось. Потерпели поражение все. Все до единого!

- Историк Майкл Карвен анализирует 16 военных конфликтов, в которых участвовала Великобритания после 1945 года. Двенадцать из них были нетринитарными. И в одиннадцати из этих двенадцати победа осталась на стороне неконвенционального противника.

- На эту тему написаны сотни книг, но 90% этой литературы никуда не годится. Потому что они написаны проигравшими. Сначала вы проигрываете войну, потом вы объясняете другим, как ее проиграть. Недавно мне показали толстенную книгу «для служебного пользования», написанную высокопоставленным израильским офицером. Она называется что-то вроде «Как победить инсургентов». Чему может научить этот офицер? Ведь он же так и не победил этих «инсургентов»! Мы уходим из Газы. Мы проиграли эту войну, хотя не все еще, возможно, это понимают.

- Итак, Вы утверждаете, что сильные страны, действуя конвенциональными методами, не могут победить в войнах нового типа. Но, может быть, новые войны попросту требуют от «сильного» неконвенциональных методов?

- Ситуация «сильного» в новой войне и впрямь затруднительна. В прежних войнах он убивал равного себе противника, теперь он должен убивать более слабых, чем он. Такая необходимость неизбежно деморализует. Представьте себе, что на вас напал пятилетний ребенок. Напал первым, с ножом, и, защищаясь, вы его убили. Вас будут судить и признают виновным. И я думаю, что в глубине души вы с этим согласитесь. Потому что вы, сильный, убили слабого. И в этом, безотносительно к обстоятельствам, вы виноваты. Раз вы сильный, вы должны были найти способ защититься, не убивая. Заостряя ситуацию до парадокса, можно сказать, что в столкновении со слабым почти невозможно быть сильным и «хорошим», сильным и «правым» одновременно. И это безотносительно к тому, правое ваше дело или неправое. С точки зрения абсолютной морали оно всегда будет неправое - уже потому, что вы убиваете более слабого.

Напротив, нападение слабого на сильного, ребенка на взрослого - это всегда вынужденная мера.  А  еще великий Макиавелли сказал, что «единственная справедливая война - это вынужденная война». Справедливость слабого состоит в том, что, нападая на сильного, он проявляет готовность пожертвовать собой. Неправота сильного в том, что он готов убить слабого, но не хочет жертвовать собой.

Но именно такова ситуация «сильного» в новых войнах. Мало кто из нас готов быть убитым, тогда как палестинцы готовы погибнуть и даже совершить самоубийство. Возьмите Вьетнам. 2,5 миллиона погибших вьетнамцев и 58 тысяч погибших американцев, то есть 50 к 1 - и это притом, что население Вьетнама много меньше населения США. И, тем не менее, мы проигрываем нашу войну, как американцы проиграли свою. Именно потому, что мы и американцы сильнее палестинцев и вьетнамцев. Сильный и сам понимает, что если он убивает слабого, он - хочешь не хочешь - преступник,  а  если он позволяет слабому убить себя, он идиот. Рано или поздно он приходит к тому, что больше не может мириться с такой ситуацией. И тогда наступает деморализация.