ЗАБЫТЫЙ ОПЫТ ПОСТРОЕНИЯ КОММУНИЗМА В КРЫМУ

ГЕТЦ ХИЛЛИГ

Начало в № 19(182)

Организатор коммуны и ее первый руководитель окончил гимназию (в 1916г.), затем два года проучился в Екатеринославском политехническом институте (специальность «математика»),   а  в 1919 году «из сионистских убеждений» выехал в Эрец Исраэль. Он был незаурядной, яркой личностью. Бывшие члены Гдуда характеризовали его как «энергичного, добросовестного и бескорыстного человека», прямого и честного, обладающего блестящим интеллектом, аналитическими способностями и силой убеждения. Главный редактор еврейско-американской газеты «Форвертс» («Вперед») Абрахам Каган после встречи c Элькиндом в ноябре 1925г. дал ему следующую характеристику: «То, что он — чрезвычайно интеллектуальная личность, не вызывает сомнения. К тому же, он обладает незаурядными способностями, ясным, острым и логическим умом».

Элькинд не был членом компартии. Вот какую характеристику его политической принадлежности дал первый президент Израильского банка Давид Хоровиц, бывший гдудник: «Элькинд был человеком коммуны, но не коммунистом. Коммунизм был для него только средством реализации коллективного быта в коммуне».

Когда жена Элькинда Мария (Мириям) с двумя сыновьями Ури и Эйли летом 1929 г. прибыла в Крым, вопрос о дальнейшем развитии «Войо-Нова» практически уже был решен. Имеется в виду организация войоновской партячейки. Инициатором «большевизации» коммуны стал один из членов Палестинской КП, который, по всей вероятности, был заслан туда как соперник М.Элькинда. На одной из тайных встреч основателей ячейки предлагали переизбрать правление. Конечно, это явилось открытым вызовом. Для создания и руководства первичной парторганизацией Евпаторийский райком ВКП(б) осенью 1929 г. направил в «Войо-Нова» одного из функционеров своей Евсекции.

Как видно из протоколов заседаний парт-ячейки, ее основание стало, в конце концов, возможно благодаря включению четырех коммунаров в число кандидатов в коммунисты. Двое из них — бывшие члены ПКП. Из четырех уже имеющихся ее членов ВКП(б) двое были лицами нееврейской национальности — татарин и украинец из соседних колхозов.

Учитывая вмешательство со стороны партии и советской власти, неудивительно, что из «Войо-Нова» в течение 1931г. ушла большая часть старых коммунаров-«палестинцев», среди них и Мендель Элькинд. Решение о смещении беспартийного председателя коммуны приняли на партийном уровне — на заседании бюро Евпаторийского райкома ВКП(б) в марте 1931г., где на повестку выносился вопрос «О председателе «Войо-Нова», — его фамилия не указана. Постановили: «Предложить комфракции Райколхозсоюза снять с работы председателя коммуны за бездеятельность и срыв весеннего сева и дело направить в прокуратуру».

Элькинд после ухода из коммуны (летом 1931 года) не имел права выезда за пределы Крыма, пока вышеназванное дело против него находилось в прокуратуре. Он был осужден по ст. 222 Уголовного кодекса РСФСР 1926 года («бездействие власти») и «оправдан во второй инстанции Республиканским судом Крым. АССР». Еще два года Элькинд работал в совхозах Севастопольского и Симферопольского районов, некоторое время занимал должность плановика-экономиста в свиноводческом племенном хозяйстве.

Летом 1933 года, после прекращения судебного дела, Элькинд с семьей переехал в Москву, продолжая вблизи столицы (как и в Крыму) заниматься организацией племенного свиноводства в совхозном животноводстве. В 1935 году он начал работать в плановом отделе Московского подшипникового завода им. Кагановича. Еще в 1931 году Элькинд поступил в Московский институт механизации социалистического сельского хозяйства им. Молотова в сектор заочного обучения.

Бывший гдудник Израель Минц, который приехал в Советский Союз по семейным обстоятельствам и так и не смог больше вернуться в Палестину, дважды тайно встречался с Элькиндом в Москве в 1931 и 1934 гг. Во время второй встречи Элькинд самокритично оценил свое решение реэмигрировать на родину. Он назвал данный поступок ошибкой, которую нельзя исправить. Этим Элькинд подверг опасности свою семью, что впоследствии его постоянно угнетало. По его словам, он отрезал своих сыновей от будущего, которое открылось бы перед ними в Эрец Исраэль. Тайком Элькинд осведомился у своего собеседника о возможности вернуться в Палестину.

Однако возвращение могло оказаться не такой простой задачей, ибо еще летом 1928г. Элькинд попадает в сферу внимания британских подмандатных властей. Речь идет о распоряжении от 18 июля того же года всем приграничным контрольно-пропускным пунктам страны, в том числе Яффы и Хайфы: «Касательно коммунистических агентов». Одним из названных в данной бумаге лиц, «которые должны быть найдены по возвращении в Палестину», являлся «Менахем Элькинд». В разнарядке указывались соответствующие инстанции: «Пожалуйста, проведите необходимые согласования с местной таможней и иммиграционными властями». Подразумевалось, что местонахождением разыскиваемых лиц, в том числе и Элькинда, на тот момент была «Россия».

На запрос о судьбе М.Элькинда в Федеральную службу безопасности Российской Федерации (через московский Мемориал) в 2001 году я получил ответ, из которого следует, что «в материалах Центрального архива ФСБ России имеется на хранении архивное уголовное дело на Элькинда Менделя Соломоновича, 1897 года рождения, уроженца г. Берислав Херсонской области (до ареста — студент Московского института механизации сельского хозяйства). 2 декабря 1937 года арестован и 19 февраля 1938 года осужден Военной коллегией Верховного суда СССР к расстрелу. Приговор приведен в исполнение в тот же день в г. Москве. Определением Военной коллегии Верховного суда от 4 ноября 1958 года Элькинд М.С. реабилитирован».

Кроме Элькинда также были репрессированы и другие коммунары — ряд из них получили, как и лидер, высшую меру наказания,  а  около 25 человек были осуждены на срок от 3 до 8 лет лишения свободы и почти все погибли при расследовании их дел или в ГУЛАГе.

Вспоминая всех постэлькиндских председателей «Войо-Нова», не надо забывать, что речь шла о малограмотных партийцах. Они руководили хозяйством от нескольких месяцев до двух лет каждый. Следует отметить, что и в 1931 г. из вновь прибывших в коммуну переселенцев здесь закрепилось только меньшинство: 38 из 155 холостяков, 15 из 38 семейных.

На основании роста числа семей «Войо-Нова» в мае 1933 г. могла с уверенностью сообщить в Колхозсоюз, что в ее детдоме размещены «50 постоянных» детей,  а  это значит, что воспитание, как и ранее, осуществлялось в коллективе. В течение упомянутого года (тогда же коммуна была подключена к электроснабжению,  а  позднее — и к телефонной сети) количество коммунаров увеличилось на 30 человек — оставшихся из числа 170 принимаемых переселенцев.

Правда, не в последнюю очередь благодаря хорошему урожаю 1932 года коммуна была способна приобрести большое число племенных и молодых коров. Районная газета «Коллективист» от 29 ноября того же года сообщала: «Войо-Нова» обошла по удойности «капиталистическую Канаду» и догнала Германию». Однако уже в феврале 1932г. в акте обследования коммуны отмечено, что за весь 1931 год «только 35,5%, т.е. из всего годового удоя в количестве 149900 литров сдано государству лишь 53000 литров. Остальное количество молока пошло не столько на питание членов коммуны, сколько на выпаивание поголовья поросят и телят. Таким образом, план сдачи молока коммуна выполнила только на 65%».

Основатели коммуны упорствовали в деле строительства еврейской национальной территории в СССР — «Красного Сиона», что в 1930г. стало упреком райкомпартии в «национальной замкнутости» реэмигрантов. В конце концов, «Войо-Нова» превратилась в обычный советский колхоз, среди членов которого были не только евреи. Право частной собственности на скот стало возможно для коммунаров с 1933 года. Так, бюро Евпаторийского РК ВКП(б) 13 апреля того же года решало вопрос «О приобретении членами коммуны «Войо-Нова» в личное пользование коров и свиней», в результате чего и постановило: «Разрешить членам коммуны покупать по одной корове и свинье». Но желание коммунаров иметь таких полезных животных для собственных нужд не так скоро исполнилось...

В постановлении бюро райкома от 17 февраля 1934 г. речь шла об оформлении перевода «колхоза «Войа-Нова» (!) «к 1 марта на устав с/х артели». В этом же документе говорится и о требовании партии изменить структуру данного хозяйства: «Ликвидировать чрезмерную загруженность колхоза животноводством, при недостаточном развитии полеводчества, путем переброски с согласия колхоза птицефермы и разукрупнения молочной фермы, часть которой перебросить в другие колхозы, в первую очередь переселенческие». В документе «Личный состав переселенцев колхоза «Войо-Нова» на 1 января 1935 г. (150 человек) в графе «Наличие коров» значится по одной корове на каждую из 36 семей, в числе последних также были 4 из 11-ти оставшихся на данный момент «палестинцев». Впрочем, среди этих 11-ти был лишь один из основателей коммуны.

В рамках административно-территориальной реформы Крымской АССР в 1935 году колхоз «Войо-Нова» был включен во вновь организованный Сакский район.

Хозяйство с этим названием упоминается в документах до 1949 года включительно. На руководящие должности в послевоенные годы назначались в основном русские и украинцы. После 1949 года «Войо-Нова» переименовали в село Листовое. В израильской литературе выдвигается другая версия данных событий со ссылкой на  А .Шапира: уже во второй половине 30-х годов колхоз был переименован в «Дружбу народов». Между тем, судя по всему, это утверждение частично является ошибочным. «Дружба народов» — название другого крымского колхоза,  а  именно — в Красногвардейском районе.

С началом Великой Отечественной войны мужчины из колхоза «Войо-Нова», избежавшие сталинских репрессий, были мобилизованы и призваны в армию,  а  оставшиеся в тылу еврейские женщины, дети и старики, согласно  А .Шапира, выданы нацистам и заживо погребены в старом колодце бывшей коммуны.

Об уничтожении представителей еврейской национальности в колхозах Крыма во время оккупации говорится также в «Истории городов и сел Украинской ССР. Крымская область» (Киев, 1974); однако там нет никаких упоминаний не только о «Войо-Нова», но и об участии в этом преступлении членов колхоза. В «Справке о местах массовых убийств советских граждан немецко-фашистскими оккупантами на территории Крыма за 1941–1944 годы», включенной в постсоветское издание «Книга Скорби Украины. Автономная Республика Крым» (Симферополь, 2001), колхоз «Войо-Нова» в Сакском районе как «место массового уничтожения евреев в Крыму» (Михаил Тяглый. Симферополь, 2005) не фигурирует. Тем не менее здесь все же упоминается о колодце одного из еврейских колхозов Лариндорфского (Первомайского) района с большим количеством жертв.

Согласно «Краткой Еврейской Энциклопедии» (т. 4, Иерусалим, 1988),  а  также другим публикациям, в начале войны большинство еврейских колхозников в Крыму было эвакуировано. Конкретных планов, графиков и приказов об этом так и не удалось найти. Феодосийский исследователь Марк Гольденберг пишет, что пока известны лишь постановления об «эвакуации общественного животноводства из Крыма» (через пролив) и их результатах до падения Керчи 16 ноября 1941 г. («Холокост», вып. 8, М., 2005).

Однако Зиновий Бекман (1934 г. р.), сын коммунаров, в беседе с автором данной статьи рассказывал о том, что еврейские жители «Войо-Нова» с колхозным скотом в октябре 1941 г. были эвакуированы — через Керчь на Кубань и Кавказ. Но некоторые из них отказались от эвакуации и стали жертвами оккупации.