«НОВЫЙ КУРС» ДЛЯ ДИАСПОРЫ

Третья война с Римом привела евреев на грань экономической и социальной катастрофы. К началу второго столетия нашей эры большинство евреев было изгнано со своей родины. Они рассеялись по всем уголкам римского мира, от Индии до Атлантики, по трем континентам, и вынуждены были жить среди десятков чужих народов. К этому времени евреи имели уже за плечами двухтысячелетнюю историю. По законам логики и истории им давно положено было утратить свое этническое единство и исчезнуть с лица земли. Но они все же не исчезали. И вот теперь, чтобы выстоять в новых условиях, угрожавших их существованию, они изобрели очередную формулу спасения – «диаспорный иудаизм».

Мы уже определяли слово диаспора (слово греческого происхождения), означающее «рассеивание» или «рассеяние». Сегодня этим словом обозначается вся та масса евреев, которые живут не в Израиле, а за его пределами. В действительности, однако, диаспора значит нечто большее Диаспора – это одновременно и вид существования, и интеллектуальная концепция, и образ жизни, и образ мышления. Чтобы понять всю эту сложность, необходимо обратиться к истории. Некоторые учения относят возникновение диаспоры ко времени разрушения первого Иудейского царства и последовавшего за этим вавилонского пленения. Если бы это было так, то не было бы различия между словами «диаспора» и «изгнание». Ибо в Вавилонию евреи были изгнаны, и жили они там в изгнании. В действительности настоящая диаспора началась после того, как Вавилония была завоевана персами. Когда персы разрешили евреям вернуться на родину, большинство изгнанников, как уже было сказано выше, предпочло остаться там, где они проживали. Пребывание евреев в Вавилонии до победы персов было вынужденным и диктовалось силой. Невозвращение их из Вавилонии после освобождения было добровольным. В первый период они жили в изгнании, во второй – в диаспоре.

Существует, однако, и другое, более фундаментальное различие между понятиями «изгнание» и «диаспора». Народ в изгнании, которому запрещено вернуться на родину, либо постепенно исчезает, ассимилируясь, либо деградирует. Такова была судьба многих изгнанных с родины народов. Евреи стали единственным исключением из этого правила. Диаспора породила новые еврейские культуры. Внутреннее ядро каждой такой новой культуры неизменно оставалось отчетливо иудейским, но внешне она всегда перенимала главные черты той цивилизации – «хозяйки», внутри которой возникала. Неизменными оставались Яхве и монотеизм, в какое бы одеяние они ни были наряжены – в греческую тунику, арабскую куфийю или американский пиджак. Если окружающая цивилизация была преимущественно философской, евреи становились философами. Так было среди греков. Если ее возглавляли поэты и математики, евреи становились поэтами и математиками. Так было среди арабов. Когда она была научной и абстрактной, как в современной Европе, евреи становились учеными и теоретиками. Когда она была прагматической и городской, подобно американской, евреи становились прагматиками и горожанами. И лишь тогда, когда она вступала в противоречие с основами еврейского этического монотеизма, евреи не могли ни приспособиться к ней, ни приспособить ее к себе. Во всех других случаях евреи всегда становились частью – но всегда отличаемой частью – той культуры, в окружении которой они жили.

Еврейские интеллектуалы, оставшиеся в Вавилонии после изгнания, создали там первый центр еврейской культурной диаспоры. Вскоре они стали оказывать влияние на развитие искусства и культуры в Иерусалиме. Они оказали влияние также и на формы развития персидского искусства. Многие современные исследователи полагают, что именно это влияние породило так называемую византийскую школу живописи, выдающимся образцом которой являются фрески в Дура‑Европос. Когда греки победили персов и тем самым подчинили евреев своему влиянию, еврейская культура, как и можно было предсказать, приобрела греческую окраску.

Во времена господства греков возникли два новых центра еврейской культуры – в Иерусалиме и Александрии. Таким образом, у евреев оказалось три культурных центра. Один из них находился на родине и два – в диаспоре. В течение трехсот лет, с 200 г. до н.э по 100 г. н.э., интеллектуальное первенство принадлежало евреям Александрии. Затем эта община стала постепенно приходить в упадок. Спустя три столетия после разрушения Храма последний огонек ее культурной жизни угас. В течение последующих двух веков интеллектуальный скипетр диаспоры суждено было удерживать вавилонской общине. Но когда в первом и втором веках н.э. еврейство оказалось на грани национальной катастрофы, истинный свет воссиял им не из Александрии и не из Вавилона, а из крохотного городка Явне, на окраине разоренной Иудеи.

Именно стремление спасти основную идею иудаизма от угрозы полного растворения в диаспоре руководило рабби Иохананом бен Заккай, когда он удалялся от пылавшего на горизонте Иерусалима в сторону Явне, чтобы заложить там академию еврейской учености. Здесь, в Явне, он осел со своими учениками. Прочих евреев пронесшаяся бура разметала по всему миру. Как следовало поступить, чтобы предотвратить исчезновение народа, утратившего родину, раздробленного на тысячи частей, рассеянного по громадным пространствам среди народов, говорящих на чужих языках и поклоняющихся чужим богам? Что предпринять, чтобы сохранить национальное лицо такого народа? Какими средствами заставить народ последовать по этому пути, когда у вас в распоряжении нет ни политической власти, ни армии, ни полиции – этих основных орудий принуждения?

Какие опасности предвидели рабби Иоханан бен Заккай и его преемники? Они предвидели угрозу исчезновения евреев на рынках рабов тогдашнего мира, угрозу забвения родного языка; угрозу пренебрежения своим наследием; угрозу поглощения господствующими народами. Существовала угроза того, что евреи соблазнятся другими религиями, что они станут равнодушными к своему еврейству, к своей избранности. Одну за другой исследовали они эти возможности и разрабатывали средства, которые, как они полагали, позволят евреям выжить. На протяжении десяти веков преемники рабби Иоханана бен Заккай формулировали законы, которые легли в основу раввинистического кодекса. Эти законы были доведены до сведения евреев с помощью удивительной, уникальной «курьерской службы», известной под названием «респонсов» и не нуждавшейся ни в каких государственных средствах принуждения. К тому времени еврейский народ развил в себе такую строгую внутреннюю дисциплину, благодаря которой еврейские общины подчинялись добровольно законам, решениям и распоряжениям. Сила харизмы в еврействе последовательно переходила от Бога к Моисею, от Моисея к Торе, от Торы к священнослужителям и вот теперь – к мудрецам раввинам. Наступило время еврейских теологов‑интеллектуалов.